До ее однокомнатной квартиры долетаем точно за десять минут. Жилье не ахти, старая «бетонка», но современный ремонт сделан и ладно. Вряд ли Катя здесь так уж часто перекочевывает по необходимости.

— Обмойтесь сначала, — говорит брюнетка в прихожей, скидывая туфли. — А я вам пока постелю.

Тоже снимаю обувь и, всунув ноги в тапочки для гостей, иду в ванную. Путь лежит мимо единственной комнаты.

«А кровать-то одна, — замечаю равнодушно. — Ну вот и настал твой день стать мужчиной, Фалгор. Повторно».

Под душем беру первый попавшийся гель и намыливаюсь. В середине процесса створки душевой кабины распахиваются, и передо мной предстает Катя в коротком халатике. Пояс расслаблен, плечи и верх груди оголены. В разрезе соблазнительно сверкает нежная кожа бедер.

— Мой господин, — ее пальцы скользят по моей груди вниз. О, это обжигающее первое касание женских рук! Я будто снова на Валиноре со своей первой женщиной. — Позвольте?

Но я отступаю назад, так что струи воды падают мне на плечи. Катя обиженно округляет глаза:

— Господин? Почему…?

— Вот так значит ты о заботишься о том, чтобы твой господин выспался? — хитро смотрю на переживающую брюнетку.

Но Катя оказывается не так проста. Ее растерянный взгляд падает на низ моего живота, и сразу же женщина наполняется уверенностью. Карие глаза вспыхивают лукавством.

— Я просто подумала, что вам в первую очередь нужно разрядиться, — мурлычет, кивнув на мой напряженный кол. — Иначе не уснете.

Да уж, тут боевая тревога объявлена уже как минуту, наверное, а я корчу из себя холодного господина. Ну не Маска я. Не Маска.

И все же напоследок сбиваю спесь брюнетки:

— Плохо подумала, — качаю головой, и Катя опять пугается. — Ты тоже с дороги. Сначала обмойся, женщина.

Подхватив ее за талию, утаскиваю к себе под теплые струи. С удивленным писком женщина прижимается ко мне, пока я, не теряя времени, сдираю с нее халатик. А следом кружевные трусики под ним. К болотопсам эротичное раздевание. Уже грянул рассвет, а хочется еще выспаться.

Но не судьба. Час спустя мы все еще бодрствуем.

— Ах, господин, Свароже, давно пора уже спать, — стонет Катя, лежа поверх одеяла в спальне. — У вас же княгиня сегодня…

— Это твоя вина, — хватаю ее за соблазнительные формы. — Не нужно было будить вулкан.

— Простите… господин… я была глупа, — выдыхает Катя мне в губы. Ее сердце так бешено бьется, что я удивляюсь, как она успевает дышать.

— А теперь ты будешь наказана, — мой поцелуй сминает ее губы. Ладонью давлю ей на затылок. Но она и не думает отстраняться. Наоборот, задохнувшись, изо всех сил вцепляется мне в плечи. Словно боится, что я остановлюсь.

— Господин, ах, только не убейте, — просит она между стонами.

К одиннадцати в галерею, конечно, успел. Вместе с Демьяном и двумя «монтажниками», роль которых будут выполнять безопасники завода. Катю не стал брать, незачем. Зато с нами приходит двое журналистов из местной газеты. Девушка-блондинка и парень с фотоаппаратом. Предварительно позвонил Анфисе и попросил разрешение на их присутствие.

В галерее уже ждут Анфиса, княгиня и их безопасники. Меня удивляет, что на встречу явились обе Сиятельства. Не такой уж и значительный повод — поставить сигнализацию. Княжна же удивленно смотрит на мои ноги.

— Ваше Сиятельство, здравствуйте, — обозначаю я поклон, следом и мои люди кланяются.

— О, молодой Беркутов, — встречает Галина Константиновна Волконская, слепо смотря на меня. — Рада слышать твой голос. А где же трость? Не слышу ее перестука.

— Выброшена за ненадобностью. Старую травму я вылечил.

— Чудесная новость, теперь ты еще прибавил очков, как выгодный жених. Да, Фиса?

— Бабушка, почему ты меня об этом спрашиваешь? — слегка розовеет щечками княжна.

— А кого еще мне спрашивать? Ты же у нас в роду невеста, — подшучивает княгиня, явно уловив смущение в голосе внучки.

— Бабушка!

— Да-да, — Галина Константиновна становится серьезной. — Молодой Беркутов, спаси нашу выставку, как уже спас две мои картины. Гавриил будет принимать твое предложение.

Вперед выступает безопасник Волконских. Я делаю жест Демьяну и он вынимает из белоснежного пакета картонные коробки с датчиками, «монтажники» же достают двухсторонний монтажный скотч и ножницы.

— Монтаж, как обещал, не нужен, — я распаковываю датчик сигналки. Затем подхожу к ближайшей картине. Ей оказывается знакомый «Сеновал». Киваю «монтажнику», и он снимает картину. Второй «монтажник» отрезает два кусочка скотча. Я беру скотч и прилепляю к магниту датчика, а его сзади к багету. Сам датчик на второй кусочек скотча креплю к стене. Затем активирую датчик, и картину вешают обратно на стену.

Демьян достает базовый хаб. Я объясняю Гавриилу:

— Это станция, которая передает сигнал на пульт нам в «Страж», а мы уже сообщаем и вам, и полиции, ну и сами приезжаем, — снова снимаю картину. Датчик срабатывает, хаб бешено воет. Все в галерее морщатся. Я делаю знак рукой, и Демьян выключает хаб, звук смолкает. — Сирена также прикреплена к станции. Есть отдельный экземпляр. Вот и всё. Меньше минуты установки, зато картина защищена.

— Всё понял, Гавриил? — строго спрашивает княгиня.

— Всё, Ваше Сиятельство, — кивает безопасник.

— Молодой Беркутов, пусть твои люди сами дальше устанавливают, а ты пойдешь со мной и Фисой чай пить в «Ёлки».

— С радостью, Ваше Сиятельство. Разрешите только журналистам сделать снимок с вами.

— Разрешаю, — княгиня машет рукой в сторону Анфисы. — Фиса, тоже иди сюда. Нет, вставай рядом с Арсением. Он же звезда выставки, — ощутив касание плеча внучки, Галина Константиновна меняет ее дислокацию. Я оказываюсь между двух дам — молодой и зрелой. Причем зрелая берет меня под руку.

Фотограф шустро щелкает нас, и мы с Сиятельствами уходим в ресторан на третий этаж пить чай с ватрушками.

— Молодой Беркутов, Анфиса уже передала тебе приглашение на прием в воскресенье? — спрашивает княгиня, принимая чашку из рук прислуживающей ей девушки Клавы. — Приходить нужно с парой. К сожалению, Анфису взять нельзя, она хозяйка дома.

— Бабушка! — девушкин писк мы с княгиней оба игнорируем.

— Я изучал этикет светских приемов и, конечно, буду со спутницей, — вежливо отвечаю, нисколько не обижаясь. Княгиня, видимо, понимает, что Беркутовых мало куда приглашают, вот и напомнила о паре, чтобы я не попал в конфуз.

— Вот и славно, славно. Я рада, что ты пошел во Всеволода. Такой же целеустремленный и сильный, — княгиня грустно вздыхает. — Надеюсь только, что сердце у тебя не своевольное, как у отца.

— Сердце? — Явное предостережение меня настораживает.

— Родовая война твоей семьи с Выборгскими дворянами, — поясняет старушка. — Мать тебе не рассказывала, почему она произошла?

— Раздел имущества, — роняю слишком широкую формулировку, но другой в памяти Арсения не было.

— Имущества? Пф, — фыркает княгиня. — Нет, Всеволод влюбился во второй раз. Любовь и погубила ваш род, когда-то очень сильный. Так что будь осмотрительнее в чувствах, молодой Беркутов.

— Спасибо за предостережение, — серьезно говорю. Хоть такая глупость мне точно не грозит. Делаю зарубку в памяти: как только вернусь домой, обязательно расспрошу маму об отцовской пассии. Распахну шкаф со скелетами.

А между тем Анфиса задумчиво смотрит на меня. Видимо, применила слова бабушки к себе.

С выставки возвращаюсь на такси домой. Сейчас бы поспать, хоть часок, глаза сами слипаются, но нет, Фалгор. Раз стремимся к совершенству, нельзя быть заядлым прогульщиком. И тем паче — двоечником. Переодеться, позавтракать и бегом на уроки. Хех, шутки шутками, но в школу, правда, надо.

Во-первых, чтобы позвать Алесю на прием к Волконским. Или Иру, без разницы. Зависит от того, какая барышня будет свободна. Обе девушки соответствуют мне по статусу столбовых дворян. Не выше, не ниже. Финансовое состояние здесь неважно. Беркутовы еще обгонят всех в Твери.