— Да кто нас уважать будет после такого? Любой голодранец сможет пинка отвесить Кривотолковым — и ничего в ответ? Я такого допустить не могу!

Он в ярости ударил кулаком по столу. Звякнули склянки с чернилами, жалобно скрипнуло дерево. Горовой нахмурился.

Император лишь скривился досадливо. Покачал головой:

— Что за детское упрямство, Дима?.. Сам ведь понимаешь — не до гонора сейчас. Зачем тебе этот геморрой с Фомой? Сдай его по-тихому, от греха подальше. Я слово даю — Слово Императора — никто и не пикнет, что не ты сам наказал обидчика. Возмездием займется императорский дом — официально. Все будут знать, Фома получил причитающееся. Не ущерб это твоему авторитету, а здравый смысл и благоразумие.

— Не упрямься, Дима, — сурово произнес Горовой, — Ты и так ходишь по самому краю… Государь сегодня ОЧЕНЬ добр, цени это.

Кривотолков скрипнул зубами. Отвел взгляд, явно борясь с собой. Выражение лица, весь его внешний вид протестовал против такого поворота, гордость княжеская вопила дурниной. Как это так — добычу из рук упускать? Своими руками отдавать⁈

Но и против воли Государя не попрешь. Себе дороже выйдет.

— Воля Ваша, Ваше Величество, — процедил он сквозь зубы, — Передам вам Лисовского. Берите этого психа. Только потом на меня не серчайте, если что не так!

— Вот и славно, — кивнул Император, — А теперь давай-ка, Дима, просвети меня — что там за история вышла-то? С чего это Фома на тебя с кулаками накинулся? Хочу узнать все с твоих слов. Верить журналистам особого желания нет.

Дмитрий нехотя перевел дух. Нацепил на лицо вымученную улыбку:

— Да я ж говорю, Ваше Величество — умом тронулся бедолага. С чего — не знаю. Сам в толк не возьму…

Он принялся сбивчиво рассказывать, как случайно повстречал Фому во время прогулки в старом парке. Будто бы они разговорились, Кривотолков предложил помощь, а Лисовский возьми да и вспылил не на шутку! Начал орать что-то про Черное Солнце, размахивать кулаками. Дескать, нечего князю совать нос в дела, его не касаемые! А не то худо будет!

Ну Дмитрий попытался разрядить ситуацию. Ляпнул сдуру, что он, дескать, мог бы поговорить с Императором. Что с легкостью мог бы замолвить за Фому словечко, если бы тот излечился от своей напасти. Глядишь — и простили бы бедолагу, вернули на службу…

Ах, зря он это! Лисовского аж перекосило всего! Завизжал дурниной, кинулся на Кривотолкова с кулаками… Еле отбился князь, честное благородное! Скрутил психа, в подвал спровадил, от греха подальше…

Император слушал эту пылкую речь, хмурясь все сильнее. Недоверчиво качал головой, явно не склонный особо верить.

— Ладно, Дмитрий, будем считать, что так все и было, — наконец произнес он устало, — Фома и впрямь на всю голову двинутый, это мне и самому известно. Черным Солнцем одержимый, прости господи… Вот и мечется, несчастный, по стране. Покоя ищет — да где ж его найти, если душа изъедена?

Он помолчал, постукивая костяшками пальцев по столешнице. А потом вдруг подался вперед и прищурился лукаво:

— Князь… А ты ведь и сам не прочь до самого Черного Солнца добраться, а? Или я не прав?

Кривотолков вздрогнул. Резко вскинул голову, сверля Императора настороженным взглядом:

— С чего вы взяли, Ваше Величество? Зачем мне такая напасть, которая Фому со свету сжила?

— Да так, интуиция, — хмыкнул Александр, многозначительно поигрывая бровями, — Просто хочу тебя предупредить… Черное Солнце — это не та вещица, с которой можно играться. Или относиться несерьезно. Она… — лицо Императора помрачнело, — Уже сгубила очень много достойных и умных людей, кто его изучал… И мне бы очень не хотелось, чтобы их число увеличилось…

Кривотолков мрачно смотрел на Императора, кусая губы. Он явно не был доволен таким поворотом событий. Уступать добычу — это не в правилах главы рода Кривотолковых! Но и перечить не смел — себе дороже выйдет.

— Я услышал вас, Ваше Величество, — процедил он сквозь зубы, — Я все понимаю. Но ваши подозрения беспочвенны. Моя команда — один из фаворитов турнира. Мы в любом случае получим осколок Чёрного Солнца — как сильнейшие.

Император пристально смотрел на князя, будто пытаясь прочитать его мысли. Но то ли не нашел ничего подозрительного, то ли решил пока не заострять внимание. Лишь кивнул и произнес назидательно:

— Что ж… тогда вернемся к Фоме. Придется похоже-таки его укоротить… В карцер упрятать, чтоб не буйствовал. Для его же блага, как ни крути. Иначе ж так поди весь Синегорск переполошит…

И в этот самый момент у Кривотолкова зазвонил телефон. Дмитрий нахмурился. Быстро выудил аппарат из кармана сюртука, глянул на дисплей. Помрачнел еще сильнее.

— Прошу прощения, Ваше Величество… Кажется, что-то важное…

Поколебавшись секунду, он все же нажал на кнопку приема. И в ту же секунду из динамика раздался перепуганный голос:

— Господин! У нас тут ЧП! Фома… он вырвался! Носится по подземелью, все крушит! Мы не можем его сдержать! Он будто обезумел! С ним что-то не так, совсем слетел с катушек! Только что снес половину стены в подвале, вылетел на парадную лестницу! Ранен — но все равно бесится!

Кривотолков застыл, стиснув телефон побелевшими пальцами. Лицо его посерело, в глазах застыло крайнее недоумение.

А голос в трубке надрывался все отчаяннее:

— И Вадим… Он пытался его остановить! Напоролся на этого психа — и все, с концами! Лежит в отключке, весь переломанный! Дарья с ее другом пытаются остановить Фому! Мы… мы не знаем что делать! Там будто ад разверзся! Вся охрана на ушах!

Последние слова потонули в грохоте и треске. Судя по всему, говоривший со всех ног улепетывал от разбушевавшегося Фомы. Связь прервалась, из динамика понеслись короткие гудки.

Несколько секунд в кабинете царила гробовая тишина. Император и Горовой молча переглянулись. На лицах обоих читалось откровенное недоумение пополам с тревогой.

А потом Александр резко поднялся. Рывком сдернул со стола переговорное устройство. Рявкнул в микрофон так, что у всех присутствующих уши заложило:

— Гвардию — в полную боевую! Мою машину — живо! И всех магов подтягивай, сколько есть под рукой! Чтоб были готовы по первому слову!

В рации что-то невнятно булькнуло. Послышался торопливый топот, отдаленные крики, лязг оружия. А Император уже несся прочь из кабинета, по пути на ходу выкрикивая Горовому:

— Быстрее, генерал! Нет времени! Похоже, у Кривотолкова там форменный кошмар! Только бы успеть!

— Что же этот гад удумал? — бормотал себе под нос Горовой, торопливо семеня следом, — Совсем, что ли, крыша поехала? Так долго терпел — и на тебе, прорвало!

Дмитрий Кривотолков замыкал процессию. Он мчался за Императором, больше не скрывая тревоги. Даже про свою обиду начисто позабыл.

Выскочив на парадное крыльцо, все трое с разбегу запрыгнули в ожидающие машины. Слуги едва успевали отдавать честь, открывая дверцы. Взревели двигатели. И бронированный кортеж стремительно сорвался с места, разбрасывая из-под колес комья грязи.

Грохот, звон бьющегося стекла, истошные вопли. В какофонию звуков вплетаются утробное рычание и скрежет когтей по камню. А над всем этим безобразием властвует ЯРОСТЬ. Слепая, дикая, испепеляющая. Сметающая все на своем пути — и живое, и неживое.

Эпицентр этого безумия — один человек. Всклокоченный, перемазанный кровью и копотью, в изодранном тряпье. Он шагает по коридорам, не разбирая дороги, круша стены голыми руками. За ним тянется длинный хвост разрушений.

Фома Лисовский. Бывший Истребитель, ныне сущий дьявол во плоти. Во власти неизбывного безумия и стихийной мощи, сокрушающей препятствия словно карточные домики.

И при этом он продолжает спать, разгуливая во сне.

Мы с Дарьей со всех ног мчимся за ним. Вернее, за следами погрома, что он учинил. Из бокового коридора с воплем выскакивает перепуганный слуга, но, увидев нас, шарахается прочь. Похоже, бедолага уже успел вкусить прелести общения со взбесившимся лунатиком.