Когда Осель вернулся в опочивальню Стива, тот все еще уламывал Ленона. Бард откровенно праздновал труса.

– Да что с тобой произошло? – уже начинал кипятиться Стив. – Ты ж с «Детьми цветов» такие дикие хиты орал, а тут куксишься!

– Там будет Лили, – чуть не плакал гигант, – а у меня голос пропал, и слов я не знаю…

– Не знал да забыл, – прошипел Стив. – Голос мы тебе поправим. Жри!

– Так в глотку уже не лезут!

– Мажь голосовые связки, гад!

Стив разбил очередной десяток яиц в кубок и заставил Ленона вылакать его до дна. Судя по валяющейся вокруг скорлупе, бедолага слопал уже как минимум сотню. Ленон сыто икнул, и в горле у него забулькал гоголь-моголь. Осель только головой покачал при виде этой картины.

– Теперь насчет слов. Первое-то хоть, помнишь?

– А то, шестой час уже учу!

– Вот и прекрасно, а потом бормочи все, что твоей душе угодно в такт музыке.

– Что бормотать-то? – испуганно выпучился на Стива Ленон.

– Говорю тебе: все что угодно! Бла-бла-бла… и так далее, понял?

– Что ж это за песня будет?

– Изумительная! Успех я беру на себя. Публика будет рыдать от умиления!

– Он сможет, – подтвердил Осель.

– Что сможет? – перевел на него глаза Ленон.

– Заставить рыдать, – пояснил Осель. – Так что ты лучше не возражай, а то потом больно будет.

В комнату вломились запыхавшиеся Кот и Собкар.

– Все, шеф, хана! – обрадовал начальника Кот, торопливо заталкивая наполовину пустой мешок под кровать Стива.

– Что там еще случилось? – нахмурился юноша.

– Родовое привидение про…

Договорить воришка не успел. За окном послышалось пение. Команда Стива недоуменно переглянулась и ринулась к окну. В парке, перед балконом прекрасной принцессы Лили, стояла долговязая фигура, закутанная в черный плащ, и терзала слух венценосных особ какой-то заунывной песней, бренча на мандолине. Лицо певца скрывала черная маска, и широкополая шляпа того же колера. Мандолина звучала как-то странно. Каждая струна отзывалась на прикосновение, как целый оркестр.

– Ленон, твою мать! – прошипел Стив. – Пока ты здесь нам мозги полоскал, там какая-то сволочь под тебя работает! Ты хоть понимаешь, что прямо на глазах нашу принцессу уводят?

– За мной! – взревел Ленон и вылетел из апартаментов Стива первый, чуть не снеся по дороге дверь вместе с косяком. Он несся по коридорам, размахивая свой гитарой, как дубинкой, и Стиву стоило большого труда догнать его на выходе. Пока команда Стива неслась наперегонки, к «театральным подмосткам», дабы набить морду наглецу, покусившемуся на лавры Ленона, прекрасная принцесса Лили со своей новой разбитной подружкой Петри приготовились развлекаться по-своему. Слуги заблаговременно вынесли на балкон груду кухонной утвари. К огромному неудовольствию Лили, чугунными были только сковородки и котелки. Вся остальная посуда была фарфоровой. Петри сумела утихомирить ее гнев, популярно объяснив, что чугунных чашек и тарелок на королевской кухне днем с огнем не сыщешь, а за столь короткий срок даже гномы вряд ли успеют создать чугунное творение достойное ручки наследницы нурмундского престола. Эдуард II, сидевший тут же на балконе рядом с дочкой, на щебет девушек внимания не обращал. Его гораздо больше волновало отсутствие мадам Клико, и он уже собирался послать за ней, как на балкон вышел его телохранитель вместе с предсказательницей. Осторожно усадив до сих пор пребывающую в трансе фаворитку рядом с королем, вампир начал озираться в поисках барона фон Эльдштайна и его друзей. Теперь он не сомневался, что это заговорщики, готовящие покушение на членов царской семьи и наверняка пособники Муэрто. Кроме обещанного певца, заливавшегося соловьем под балконом, ни одного человека барона вокруг он не обнаружил, но ему и барда хватило за глаза. Схватив из общей кучи кухонной утвари увесистую сковородку, вампир со всей мочи запустил ее в певца, но тот в это мгновение, не переставая петь, сделал какое-то танцевальное па, и сковородка просвистела мимо. Она финишировала в кустах, там что-то ойкнуло, и барабаны, которые умудрялся извлекать певец из своей мандолины, смолкли.

Петри сразу сообразила, что это не Ленон и даже не Стив. Ленон был гораздо габаритнее, а на Стиве любая одежда, за исключением монашеской рясы, сразу меняла колер и фасон, обрекая их шефа вечно носить белоснежные наряды.

– Мазила, – упрекнула Петри Вэлэра. – Смотри, как надо!

Красавица сгребла сразу кучу тарелок и веером пустила их в полет. Певец опять сумел увернуться, и фарфоровые снаряды зашуршали по кустам.

– Уй!

– Е-мое!

– Мама!

Каждый такой вопль из кустов сопровождался затуханием одного из инструментов. Принцессе это понравилось. По примеру своей новой подруги, она тоже приступила к прицельному бомбометанию. Певец, проявляя чудеса ловкости, уворачивался, снаряды попадали в кусты, и скоро оркестр смолк окончательно. Только тут стало ясно, что на мандолине струн не было вообще. Они были нарисованы. Артист чиркал рукой по голой деке, наугад тыкая пальцами в лады. Придворные, наблюдавшие за представлением, разразились возмущенными воплями, а разгневанная принцесса, подхватив сковородку поувесистей, принялась целиться в певца, который упрямо продолжал вопить свою арию.

– Ваше Высочество, – дернула ее за руку Петри, – лучше во-о-он в те кустики шмальните. Не пожалеете.

Лили послушалась, запустила свой чугунный снаряд в указанном направлении и попала. Из кустов выпало чье-то тело, и наступила тишина. «Артист» не сразу осознал, что остался без группы поддержки, и еще некоторое время по инерции продолжал разевать рот.

– Фальшивка!!! – радостно завопила Лили.

– Под фанеру поет! – не менее радостно поддержала принцессу Петри, сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула, открывая великую травлю. – Бей гада!

И тут не только с балкона, но и из других окон дворца в певца полетели снаряды. Самые разнообразные: от цветочных горшков до ночных, да еще и со всем содержимым. Певец, бросив мандолину, кинулся наутек. Если бы не Петри, сволочь бы ушла. Но недаром циркач пробивал ножом мелкую монету на лету. Его сковорода догнала неудачливого артиста на излете уже практически в кустах. Звонко шмякнув по затылку, чугунный снаряд сорвал с «певца» шляпу вместе с маской, и все увидели, что в кусты падает не кто иной, как сам Велингрок. Петри сразу сообразила, что лорд сделал еще одну отчаянную попытку завоевать сердце принцессы, и на законных основаниях сесть на трон. Заказ на короля в случае удачи можно и отменить, вернее, отложить на неопределенное время. Вряд ли Велингрок будет ждать естественной кончины державного.

– Ой, девочки, – заволновался Эдуард II. – Я, конечно, не против ваших детских шалостей и забав, но нехорошо как-то получается. Все-таки лорд…

– А пусть под фанеру не поет, – тряхнула белокурой головкой Петри.

– Да! – воинственно согласилась Лили и взялась за очередную сковородку, увидев новую цель.

Глаза Вэлэра вспыхнули зловещим огнем, и он тоже подцепил огромный чугунок. Это на горизонте нарисовались барон фон Эльдштайн со своим бардом. Петри схватила принцессу за руку.

– Ваше Высочество, пусть сначала хоть куплет промычит, а уж потом…

– Пусть мычит, – смилостивилась принцесса, и Вэлэр, обрадовавшийся было возможности прямо тут на месте покончить с подозрительным бароном, с сожалением поставил чугунок на место.

– Господа! – привлек к себе внимание Стив, подняв руки кверху. – Прошу прощения, но беспардонное поведение злобных конкурентов ввело вас в заблуждение. Пока наш бард готовился к выступлению, какие-то весьма далекие от искусства типы попытались присвоить себе его лавры и сорвать наш концерт!

Велингрок что-то гневно промычал из кустов и по-пластунски покинул проигранное поле музыкального боя.

– Мой бард, – продолжал разливаться соловьем юный авантюрист, – путешествовал по многим странам. Был в Бурмундии, в Нурмундии, в Ничейных Землях, где орки и тролли творят непотребства ужасные, был даже в далекой заокеанской стране, отделенной от нас зоной бурь и ветров, – в Великой Британии. Ему очень понравились песни этой далекой страны. Петь он будет, сами, понимаете не по-нурмундски, но не волнуйтесь, я переведу!