Наконец, стал профессиональным охотником. Его учителем стал старик из племени доробо, маленький худенький человек, охотившийся на диких зверей с луком и отравленными стрелами. Джордж узнавал от него о повадках животных, учился читать следы, безошибочно определять направление ветра, бесшумно ходить по лесу, осторожно преследовать раненого зверя. Ему приходилось сопровождать и «страховать» богатых туристов, приезжавших на охоту в Кению, и делал он это надежно и хладнокровно, как хемингуэевский Роберт Уилсон.

К тридцати двум годам Джордж не нажил капитала как такового, но приобрел значительно большие ценности — жизненную закалку, бесстрашие, спокойствие и уравновешенность, уникальные знания природы, животного и растительного мира Кении. Произошла в нем и глубокая духовная перемена, подобная той, которую пережил Булл Булит — герой романа Жозефа Кесселя «Лев»: в один прекрасный день раздается выстрел, и зверь падает, но охотник внезапно ощущает, что ему это безразлично. Радость удачи, которая была самой сильной из всех, вдруг исчезла, ее не стало. Потом приходит другой день, когда уже нет сил убивать. И охотник понимает, что любит зверей ради того, чтобы видеть, как они живут, а не как они умирают.

Джордж становится старшим инспектором по охране животного мира, грозой браконьеров.

Он говорил мне, что поймать африканца-браконьера непросто: в отличие от белого авантюриста, он прекрасно знает местность, водопои, повадки зверей, пути их миграции. К тому же сородичи не всегда выдают властям нарушителей закона. В Северной провинции Кении легендарным неуловимым слыл старый туркана Адукан; за его поимку назначались высокие вознаграждения. Джорджу со своими помощниками удалось выследить и накрыть шайку браконьеров во главе с их опытным предводителем. В пещере, где схватили Адукана, были обнаружены горы слоновой кости, рогов носорога, кож бегемотов, буйволов, антилоп.

— Сильное ли сопротивление оказал Адукан? — спросил я Джорджа.

— Представьте, никакого!

— Как так?

— А дело в том, что последнее его обращение к «оракулу» с помощью брошенных в воздух сандалий обещало беду. Подчиняясь голосу неба, Адукан сложил пожитки и спокойно ждал, когда за ним придут.

Выходит, даже темная вера язычника может иногда заставить смириться закоренелого грешника и послужить доброму делу! Какому же богу надо молиться, чтобы найти управу на белых браконьеров и перекупщиков?

Перестав охотиться, Джордж, однако, не расставался с винтовкой. Его не раз просили убить льва-людоеда. Об одной схватке с львицей Джордж рассказал подробно, когда мы коротали вечер на берегу реки Тана, недалеко от его лагеря.

— Направляясь на озеро Рудольф, я разбил лагерь на берегу очаровательной речки в долине Арсим, на северных склонах гор Ндото. Там меня встретила делегация из местного племени самбуру, которые горько жаловались на львов. Они сказали, что три льва стали проявлять все большую смелость и почти каждую ночь нападают на их скот. Недавно они стали нападать и на людей. Несколько недель назад львы загрызли одного юношу, а другого лев схватил за плечо и потащил из хижины. К счастью, его товарищам удалось спасти беднягу. Я видел несчастную жертву: раны его затянулись, но рука навсегда искалечена. Я сказал самбуру, что готов провести неделю, охотясь на львов, при условии, если все молодые и здоровые мужчины помогут мне их обнаружить. Я буду ждать в лагере, и как только появятся достоверные известия о львах, я отправлюсь за ними. Они согласились и сказали, что партия молодых воинов-моранов будет немедленно послана на поиски львов. Однако, зная характер самбуру, я был уверен, что они приступят к поискам через день, выясняя между собой, кто должен выполнить опасную работу. Два дня я провел в лагере в ожидании новостей. Утром третьего дня, за завтраком, я услышал за лагерем ужасный рев. Мгновением позже один из моих ослов пронесся мимо палатки, его преследовал огромный слон-самец. Они скрылись из виду, затерявшись в долине. Я вернулся к прерванному завтраку. Только сейчас я заметил на некотором отдалении от лагеря одинокую фигуру самбуру; он шел в ту сторону, куда побежал слон, и прежде чем я успел предупредить его, снова раздался трубный рев слона, и я увидел самбуру, бежавшего со всех ног, и слона, очевидно, старого, очень злобного самца, который преследовал его по пятам; к счастью, человеку удалось добежать до безопасного места.

Устав от ожидания в лагере, я в одиночку отправился в долину, Я отшагал уже около шести миль, солнце было в зените, становилось нестерпимо жарко, поэтому решил вернуться в лагерь. Когда до него оставалось меньше двух миль, я увидел, как впереди, где-то ярдах в ста от меня, появилась львица. Так как в определенном районе живет лишь ограниченное число львов, я подумал, что это наверняка один из людоедов; я выстрелил в нее, она упала, перевернулась, но спустя мгновение снова вскочила и метнулась в высокие заросли травы, прежде чем я успел выстрелить второй раз. Я видел кровь на ее лапе, но довольно низко. Осторожно я обошел укрытие, площадь которого была не больше, чем тридцать на сорок ярдов. Никаких следов, ведущих туда, не было видно. Потом влез на дерево, но и оттуда ничего не увидел, тогда я подошел поближе к траве и стал бросать туда камни. В ответ — ни звука, ни шороха. В конце концов я отошел ярдов на пятьдесят от укрытия, полагая, что, по всей вероятности, львица мертва и при такой жаре лучшим решением будет уйти в лагерь и возвратиться после полудня с помощниками, тогда мы будем уверены, что найдем львицу мертвой или живой.

Я только повернулся, чтобы пуститься в обратный путь, как сзади раздалось рычание; повернувшись, я увидел львицу, готовую к прыжку, Я быстро выстрелил, но она все приближалась. В тот момент я не испытывал лишнего волнения, поскольку чувствовал, что смогу остановить ее следующим выстрелом с близкого расстояния. Я оттянул затвор тяжелого многозарядного ружья, чтобы выбросить расстрелянную обойму и зарядить новую. Затвор заклинило. Использованная обойма не вытаскивалась, и все мои отчаянные усилия перезарядить ружье ни к чему не привели. Я понял, что помощи ждать неоткуда. Когда львица приблизилась ко мне, я попытался заткнуть ей глотку дулом ружья. Но она свирепо схватила его зубами и вырвала у меня из рук. Затем она встала на задние лапы и схватила меня за правую руку, которой я пытался прикрыть горло, бросила меня на землю. Вспоминаю, что я вскочил на ноги и, видя, что львица находится на расстоянии нескольких футов от меня, попытался вытащить охотничий нож, который носил на правой стороне, но рука была как будто ватной, бессильной. Львица снова приблизилась ко мне, схватила за левое бедро, и я снова оказался на земле.

Сколько прошло времени — не помню. Очнувшись, увидел, что сижу на земле, мое ружье лежит в нескольких футах от меня, а рядом — мертвая львица; вероятно, второй мой выстрел оказался для нее смертельным.

Медленно я наклонился вперед, притянул к себе ружье и с большим трудом, поправив затвор, смог перезарядить его. Тогда я встал на ноги и поплелся в сторону лагеря, но через несколько ярдов почувствовал такую слабость, что мне пришлось сесть, прислонившись спиной к дереву. Тогда я выстрелил несколько раз через определенные интервалы. Приблизительно через час появился один из моих помощников из племени доробо. Он попытался помочь мне подняться, но к тому времени я чувствовал полное изнеможение, мои раны начали болеть, и я испытывал нестерпимую жажду. Я отправил доробо назад, чтобы он попросил людей принести воды и носилки, чтобы донести меня до лагеря. В конце концов поздно вечером меня принесли в лагерь. Я сразу же написал записку районному комиссару в Маралал, до которого было добрых 120 миль, и отправил с ней человека.

Я знал, что самую серьезную опасность представляет гангрена и главное — это очистить раны, поэтому я дал инструкции своим людям промывать мне раны сильным соляным раствором каждые четыре часа, независимо от моих протестов… Случайно у меня в аптечке оказалось несколько таблеток сульфаниламида, это лекарство лишь недавно появилось в Кении. Незадолго до сафари я зашел в аптеку и спросил чего-нибудь для больного пальца. Аптекарь порекомендовал мне сульфаниламид, и я купил небольшую баночку этих таблеток. Вместе с частым промыванием раны соляным раствором они, несомненно, спасли меня.