«Могу ли я винить Харперов?» – спросил он.

Джахейра в ответ покачала головой.

«Мы были счастливы прежде, чем присоединились к ним».

«Мы были счастливы, пока ты был верен мне», – просто ответила Джахейра, снова посмотрев ему в глаза.

«Ну ладно», – вставая, сказал Кхалид, всем своим видом показывая, что хочет закончить этот тягостный разговор.

«Может быть…» – прошептала Джахейра. Кхалид снова сел, впрочем, не жаждя продолжения разговора. «Может быть, это все из-за Харперов. Мы ведь используем Абделя, так ведь? Как я могу не чувствовать жалость к нему?»

«Вовсе не жалость ведет тебя к нему, Джахейра», – возразил Кхалид.

«Может и так», – согласилась она, – «но чем мы лучше Зентаримов – манипулируем этим человеком бог знает как?»

«У всех у нас своя судьба», – усмехнулся Кхалид, пожимая плечами. «У Абделя она просто значительнее, чем у остальных».

Джахейра позволила себе немного посмеяться над таким явным преуменьшением.

«Он даже не знает…»

«А если б знал, то чем бы ему это помогло?»

«Но он имеет право знать, не так ли?» – спросила она, с нетерпением ожидая ответа.

«Да», – сказал Кхалид, – «и нет. Я спрошу снова: это помогло бы ему хоть как-то? Это помогло бы любому из детей Баала?»

«Я ничего не знаю об остальных», – ответила Джахейра, – «но Абдель хороший внутри. Возможно, это из-за его матери, кто бы она ни была, и из-за Гориона, конечно из-за Гориона… в нем происходит борьба. Он легко может убить, как, например того человека в Дружественной Руке… но и доверяет он тоже легко. Как вообще только можно так манипулировать им…»

Она, всхлипнув, остановилась, но быстро взяла себя в руки, фыркнула и отвела глаза.

«У нас должны были бы быть дети», – мечтательно сказал Кхалид, – «ты и я все изменили. Ты была бы хорошей матерью. Ты и будешь – с Абделем».

Ксан потер ноющее предплечье. Занятие с орком борьбой на руках было столь же болезненным, сколь и бесполезным. Он был еще только в процессе закупки выпивки для орка, когда уродливое существо, называвшее себя Форик, уже заговорило.

«Тазок плохой», – прорычал Форик, – «он все еще должен моя семнадцать медных монет».

«Действительно», – сказал Ксан, – «тогда может ты скажешь мне, где его искать?»

«Если б я знать, где он есть, то я сейчас бы уже выколачивать из него моя монеты, эльф», – прохрюкал орк.

«Он вербует орков, людей и других воинов. У него должно быть какое-то место в городе…» – начал было Ксан.

«Не а», – прервал его орк, – «Тазок не оставаться в городе надолго. У него есть своя человек, в Красной Сноп».

«Это название таверны, что ли?» – спросил Ксан.

«А ты как думать?» – проворчал орк. Большой гуманоид посмотрел на Ксана сверху вниз. «Ненавижу эльфов».

«Что?» – тряхнув головой, переспросил Ксан.

«Я ненавижу эльфов», – повторил Форик, затем улыбнулся и добавил, – «но ты мне нравиться».

«Вероятно, мне повезло», – сказал Ксан, возвращая уродливую существу усмешку, – «надеюсь отныне эльфы будут вызывать у тебя больше симпатий».

«Да, точно», – расхохотался орк.

«Так Тазок сейчас в Красном Снопе?»

«Нее», – сказал орк, – «Там должна быть один парень, он в Берегосте на побегушках у Тазок, его звать Транзинг, или Тазинг, или вроде того. Этот Танзанинг оставаться в Красная Сноп и делать дела для Тазок».

«А почему бы тебе не выбить свою медь из этого… Транз… как его там?» – поинтересовался Ксан.

Орк отвернулся и пожал плечами, пробуя не выдать, насколько ему стало страшно. «Он не есть должный мне».

«Как долго мы будем еще терпеть», – кричал дородный старый шахтер, обращаясь к медленно растущей толпе в центре тихого рынка Берегоста, – «и позволять Эмну делать тут все, что угодно? Как долго мы собираемся смотреть, как наши братья становятся безработными, наши шахты закрываются и разрушается наше единственное средство к существованию? Я не собираюсь уходить в Уотердип! Уотердип не мой дом! Мой дом здесь, рядом с шахтами и я не позволю Эмну поступить так со мной или моими сыновьями!»

Ксан слегка коснулся плеча Кхалида и полуэльф с женой обернувшись, поздоровались с ним.

«Разжигает воинственные настроения?» – спросил эльф, кивая в сторону оратора.

«А потом призовет к войне», – предсказала Джахейра и дородный шахтер как раз в этот момент так и поступил.

«Если мне придется обработать моей киркой пару – тройку эмнийских голов прежде, чем продолжить обрабатывать ей рудную жилу – пусть так и будет!»

Все увеличивающаяся толпа разразилась аплодисментами. «Тогда вперед, чего мы ждем!» – закричал кто-то в толпе.

Люди, носившие цвета Эмна, стали медленно уходить с рынка, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания.

«У Тазока здесь есть доверенное лицо», – сообщил Ксан, – «некто по имени Транзинг или Танзинг, обосновавшийся в Красном Снопе».

«Это имеет смысл», – кивнул Кхалид.

«Мы слышали, что Тазок прежде вел дела в той гостинице», – добавила Джахейра, – «и что некоторые люди, пришедшие с юга, искали его и его „правую руку“. Но само имя Танзинг мы не слышали».

«Мы разве собираемся позволить Эмну душить нас?» – вопил шахтер и толпа, числом гораздо более сотни человек, согласно ревела, тряся в воздухе кулаками.

«Нам стоит убраться отсюда», – сказал Ксан, беспокойно посматривая на толпу и в особенности на своих эмнийских спутников.

Кхалид кивнул, взял за руку вздрогнувшую Джахейру и последовал за Ксаном назад в гостиницу. Когда они вошли в переднюю дверь, минуя очередную толпу путешественников, готовящихся идти на север, сильно взволнованный владелец гостиницы остановил их.

«Господа и госпожа!» – обратился он к ним. Он был дородным, лысым мужчиной с болезненного цветом лица и почти беззубым. «Ваш огромный друг вернулся. Он просил меня попросить вас сказать ему… он попросил, чтобы я сказал…»

«Спокойней», – сказал Ксан, снисходительно кладя руку взволнованному маленькому человеку на плечо.

«Он ждет вас в своей комнате».

Ксан улыбнулся и владелец гостиницы добавил, – «Все освобождают свои номера!» – как будто это могло хоть что-то объяснить.

«Я боюсь, мы не будем исключением», – сказал Ксан. Удрученный владелец гостиницы кивнул и отвернулся.

«Войдите», – послышался голос Абделя в ответ на легкий стук в дверь. Старая дверь со скрипом приоткрылась и Джахейра проскользнула внутрь. Он кивнул и перевел взгляд на умывальник, стоявший на небольшом столе перед ним. Она изменилась за это время. Одетая в мягкую зеленую шелковую блузу и простую хлопчатую юбку, она выглядела воином в гораздо меньшей степени, чем раньше. Он не хотел смотреть на Джахейру как на женщину – ведь она была замужем. Она медленно придвинулась к нему, но не слишком близко.

«Мы… мы кое-что узнали», – тихо сказала она. «Ты в порядке?»

Абдель попробовал улыбнуться, но безуспешно. Он потратил кучу времени на то, чтобы отмыть дорожную грязь и грязь гхоллов, используя старую тряпку и умывальник с холодной водой. Рубашки на нем не было и он кожей чувствовал на себе взгляд Джахейры. Своим взглядом она заставила его кожу себя буквально запылать.

«У Тазока есть прихвостень в Берегосте», – сообщила она, поняв, что он не желает обсуждать свое посещение могилы Гориона. «Этот человек, живущий в одной из здешних таверн и именующийся Транзинг, помогает Тазоку нанимать для Железного Трона наемников и всяких гуманоидов. Ксан ушел, чтобы попробовать найти его и проследить за ним. Кхалид придет за нами, если тот надумает покинуть Красный Сноп».

Абдель кивнул, хотя и еле расслышал то, что сказала.

«Я…» – начал он.

В ответ она пододвинулась поближе. Он протянул руку и коснулся мягкой ткани ее юбки, почувствовав сквозь нее теплоту ее бедра. Она неосознанно шагнула к нему еще ближе, давая возможность поцеловать ее тугую грудь сквозь шелк ее блузы. Абдель почувствовал как вспыхнула кожа его руки, услышал, что его дыхание стало громче и дыханье Джахейры тоже стало громче. Все происходящее казалось ему истинно прекрасным – и истинно неправильным.