Первый стражник явно насторожился и направил на них алебарду. «Джулиус?» – отозвалась Джахейра, несмотря на темноту, рассмотревшая лицо второго стражника.

«Помоги нам Торм», – воскликнул первый стражник, – «это Теневые Воры!»

«Нет…» – воскликнула, но Джулиус уже рванулся к ней с алебардой наперевес. Теперь, когда он приблизился, уже и Абдель смог различить одновременно и сердитое, и испуганное выражение его лица. Когда первый стражник приблизился к Абделю на подходящее расстояние, наемник немного отступил в сторону и древко алебарды стражника оказалось намертво зажато в его руке. Стражник, не долго думая, отпустил алебарду и так быстро выхватил из ножен меч, что Абдель даже не успел заметить, когда он успел его достать и только кольчуга спасала Абделя от участи быть выпотрошенным.

Абдель крутанул алебарду, заставив ее описать перед собой ровный полукруг и в этот момент ему в голову пришла любопытная мысль. Похоже, эти стражники приняли их за Теневых Воров, а насколько знал Абдель, их гильдия находилась в Эмне. Что за историю ни состряпал о них Железный Трон в Кэндлкипе, было очевидно, что и здесь повторяется то же самое. В Кэндлкипе Абдель косвенно подтвердил справедливость обвинений Железного Трона, по крайней мере в глазах стражников, когда убил одного из них. Продолжая с легкостью размахивать алебардой, Абдель решил, что на этот раз у Железного Трона подобный трюк не выйдет.

Джахейра в свою очередь легко увернулась от неуклюжей атаки

Джулиусаи его алебарда просвистела справа от нее. Не останавливаясь, она резко ударила Джулиуса в нос, а его собственная скорость еще более увеличила силу удара. Раздался резкий, хрустящий звук и Джулиус по инерции заскользил дальше, на собственном затылке убедившись, какие отменные во Вратах Балдура мостовые.

Абдель уворачиваясь от клинка первого стражника услышал звуки шагов четырех остальных, бежавших к месту боя со всей доступной им скоростью, но гораздо хуже было то, что один из них затрубил в рог с явным намерением поднять на уши весь дворец, и громкий тревожный звук ворвался в прохладную тишину ночи. Под умелым руководством Абделя алебарда вновь описала полукруг, за которым последовал прямой ложный выпад в голову стражника. Стражник отшатнулся в бок, но его голова оказалась на линии бокового удара древком, который сбил его ног и похоже оглушил.

Стражник тяжело рухнул на землю, а Абдель, запустив алебарду в приближающихся стражников, повернулся, чтобы посмотреть как дела у Джахейры. Заметив, что она уже почти исчезла в темноте одного из проулков, он припустился за ней. Стражники не стали преследовать их и Абдель, убегая, задался вопросом: то ли они не хотели оставлять ворота без присмотра, то ли боялись соваться в темные проулки собственного города. А возможно, решил Абдель, правильны оба варианта вместе.

Абдель бежал со всех ног, минуя многочисленных крыс, груды мусора испящие дома и закрытые на ночь магазины. На бегу он периодически шепотом звал Джахейру. Несколько раз ему показалось, что он слышал ее шаги или видел ее тень. Минуя переулок между двумя с виду дорогими особняками, он наткнулся на нищего, который спал в переулке, напоминая более груду тряпок, чем человека. Абдель мгновенно задержал дыхание, уже давно научившись по возможности не дышать рядом с нищими он. Отойдя от нищего на приличное расстояние, он позволил себе вдохнуть долгое время и тут же настороженно замер, уловив чей-то запах. Запах был явно не нищего, это Абдель сразу же понял. Подавив нараставшее волнение, он двинулся вперед. Добравшись до конца переулка, он остановился и, прижавшись к стене, осторожно выглянул из-за угла. Избегая шума, он не стал доставать меч. Лицо человека, который следовал за ними, когда они возвратились во Врата Балдура медленно показалось из темноты, сверкнув узкими глазами. Абдель немедленно попытался схватить незнакомца. Но едва он успел дотронуться до гладкой, прохладной одежды незнакомца, как его рука была отбита с такой силой, что закололо запястье, хотя при этом самого удара Абдель так и не заметил.

Почувствовав что-то на плече, он резко обернулся, но не увидел ничего, кроме темноты. В этот момент откуда-то сверху прозвучал незнакомый голос.

«Ятебе не враг», – произнес тихий голос с непонятным акцентом.

«Абдель», – прошептал голос Джахейры позади него и наемник подскочил от неожиданности, наполовину выхватив из ножен меч. Джахейра удивленно вскрикнула и быстро отскочила назад.

«Ты что делаешь!» – громко возмутилась она, затем вздрогнула, когда Абдель жестом предложил ей сохранять тишину. Он повернулся и посмотрел вверх на балкон. Незнакомец перешагнул каменную балюстраду и ухватившись за колонну съехал вниз и мягко опустился на землю, преодолев пятнадцать футов с такой легкостью, как будто просто спрыгнул с высоты в пятнадцать дюймов. Незнакомцем оказалась женщина, невысокая и тонкая, одетая в облегающее черное одеяние, подобных которому Абдель никогда не видел. Ее лицо скрывалось под маской, которая оставляла открытыми только ее глаза, которые, как подумал наемник, должны принадлежать уроженцу восточного Шу или, возможно, Козакуры.

«Кто это?» – спросила Джахейра.

Незнакомка отступила в темноту соседнего переулка, жестом предложив Абделю сделать то же самое и не стоять у всех на виду. Наемник оглядываясь покрутил головой, но не следовал за ней.

«Мое имя Тамоко», – донесся голос женщины из теней.

«Почему ты преследуешь нас?» – спросил Абдель.

Джахейра обнажила клинок, но с места не сдвинулась.

«Я знаю, что вы не Теневые Воры», – спокойно сказала Тамоко. «Я знаю, что вы не пытаетесь начать эту войну, но пытайтесь избежать ее».

«Какая еще война?» – переспросила Джахейра. «Война с Эмном?»

«Великий Герцог Элтан умирает», – продолжила Тамоко, игнорируя вопрос Джахейры «Его лекарь – не совсем то, чем кажется».

С этими словами Тамоко отступила глубже в тени. Абдель с Джахейрой одновременно рванулись в ее сторону, но там, где она стояла секунду назад, была только темнота.

Если бы им не довелось провести столько времени в компании гниющего гхолла Корака, то ни Абдель ни Джахейра не выдержали в этом переулке и секунды, не говоря уже о тех бесконечных минутах, которые они там провели, прячась от стражников, которые прочесывали квартал, очевидно разыскивая их. Хотя запах тухлой рыбы, исходивший из корзин, за которыми они прятались, не шел ни в какое сравнение с ароматами Корака, все же Абдель заметил, что Джахейра заткнула рот рукавом и еле сдерживает тошноту.

«Чего они так долго?» – нетерпеливо проворчала Джахейра.

«Застенчивая Русалка», – ответил Абдель, – «местечко еще то. Если они действительно думают, что мы находимся там, то боюсь, мы застрянем тут надолго».

С недовольным ворчанием Джахейра снова прижала руку ко рту, но Абдель все же расслышал ее слова.

«Ладно, пусть уж лучше они копаются там подольше и решат, что там ничего нет, чем если они второпях поищут, а потом вернутся продолжить поиски. Кроме того, эта вонь – единственное, что не дает мне уснуть».

Абдель кивнул и посмотрел на небо, которое становилось темно синим, предвещая скорый рассвет.

Времени было в обрез, так что когда стражники шумной оравой вынырнули из дверей таверны и стали спускаться вниз по улице, Абдель с облегчением вздохнул. Судя по доносившемуся со стороны стражников шуму стало ясно, что они более занимались там выпивкой, чем поисками. Абделю и Джахейре пришлось проявить достойное всяческих похвал терпение, ожидая пока удалявшиеся голоса стражников не смолкли в лабиринте проулков.

Они незаметно проскользнули в боковую дверь и были поприветствованы кислым и незаинтересованным взглядом повара, который стоя на маленьком деревянном табурете, активно помешивал варево в огромном черном котле, полном той мерзкой рыбы, запах которой едва не прикончил их в переулке. Они спокойно миновали кухню и оказались у входа в общий зал. Абдель прижался к стене за засаленной занавеской, позволив Джахейре проскользнуть в зал в одиночку и принялся наблюдать за ее перемещениями по плохо освещенному и заполненному валявшимися тут и там упившимися посетителями залу, некоторые из которых уже валялись на столах, а некоторые уже и под ними. Один из столов был занят дюжины моряков, все еще пытавшихся петь какую-то матросскую песню и аплодировать, в то время как женщина, выглядевшая настолько утомленной, что вполне могла бы быть аватаром Богини Утомления, танцевала ради их забавы, отрабатывая серебряную монету.