«Признайся себе, священник. Ты просто-напросто ненавидишь море».
В отдалении виднелись маленькие тени; между бесчисленными островами и островками скользили по воде какие-то темные пятнышки. Возможно, лодки, предположил капитан. Завозят что-нибудь на острова или, напротив, увозят. Когда-то на Дальнем Западе он наблюдал нечто сходное. А Дэмьен залюбовался стаями морских птиц, ныряющих в воду и выныривающих с рыбой в клюве, пока капитан в красочных деталях повествовал о наркотической «травке», которую можно приобрести в Династия-Сити.
Ветер по-прежнему не менял направления. Корабли сопровождения вели «Золотую славу» на северо-восток, преодолевая подводные течения. Милю за милей тянулся перед ними буро-зеленый ландшафт, море и берег сливались здесь воедино, разграничительную линию провести было невозможно. Запах водорослей настолько пропитал ветер, что даже блюда в ходе торопливого обеда — а перекусили они солониной и сухарями — пахли болотной травой и гуано. Дэмьен быстро проглотил свою порцию и вновь вышел на нос корабля. На ходу он отщипнул листок домашнего цветка из горшка в капитанской рубке и зажевал им съеденное. Бог да возблагодарит их уже в самом скором времени свежими фруктами и зеленью, не вымоченными в морской пене; консервированная еда, конечно, спасла их от морской болезни, но Дэмьен заранее благословлял день, когда ему не придется больше к ней притрагиваться.
«Еще один более чем своеобразный дар моря», — сухо подумал он. Облокотясь о поручни и прищурившись на солнце, Дэмьен принялся искать взглядом настоящую сушу. Кора только начала восходить в небе, что, разумеется, делу не помогало: в пространстве между ней и солнцем вообще ничего не было видно.
И тут что-то промелькнуло на поверхности воды — и это нельзя было назвать ни водорослями, ни сушей. Поморгав, Дэмьен попытался сфокусировать зрение. Зигзагообразный силуэт, темнеющий на фоне солнечных лучей; нет, два силуэта — продолговатые и над самой водой, сверкающие в лучах солнца белизной и золотыми носами.
«Будь я проклят, — подумал Дэмьен. — Это же корабли!»
И за двумя новыми кораблями появилось множество других: фрегаты, клиперы и с полдюжины судов других наименований, которые были неизвестны Дэмьену. Они легко скользили по воде, без усилий опережая «Золотую славу», и лишь кратко салютовали ей красными флагами. На мачте у каждого из кораблей был поднят один и тот же флаг: два кольца и тень Северо-Американского континента, но у части этих кораблей имелись и какие-то другие опознавательные знаки. Пропуская эти корабли по борту, Дэмьен пересчитывал их — и одно только их число вызывало у него трепет. Разумеется, сейчас, на приливной волне, плыть было особенно удобно, и многие, несомненно, решили воспользоваться этим (хотя Дэмьен и не понимал толком, каким образом морское расписание может быть связано с подводными течениями), — но чтобы столько кораблей устремились одновременно в (как он предположил) одну и ту же гавань… Это свидетельствовало о куда более интенсивной эксплуатации морских путей, чем все, с чем ему приходилось сталкиваться в своих странствиях, а уж поездил он по свету немало. Неужели этим людям удалось найти надежную гавань, — по-настоящему надежную гавань — и если она не осталась в единственном числе, то и наладить подлинную морскую торговлю? Одна мысль об этом поразила его. Он привык к тому, что море воспринимается в качестве всеобщего врага, непредсказуемого, как сам дьявол, так что даже самая невинная поездка по воде чревата самыми серьезными опасностями. Ну, а здесь?.. Священник удивленно глазел на здоровенные корабли, подмечая, что на большинстве из них имеются трубы и из этих труб поднимается густой дым. А это означает… это означает…
«Прямо как на Земле», — подумал он. И эта мысль вызвала у него трепет. И зависть к стране, в которой такое стало возможным.
Тем временем на горизонте показалась едва заметная тень, которая не походила ни на корабль, ни на заболоченный островок. Вахтенный, несший службу на добрых тридцать футов выше Дэмьена, первым сообразил, что это такое. «Земля!» — крикнул он и тут же принялся передавать вниз особенности маршрута, перейдя на специфический жаргон мореплавателей Запада. Дэмьен посмотрел в подзорную трубу: испещренная тенями зубчатая береговая линия занимала более половины горизонта. Материк? Большой остров? Священник пожалел о том, что рядом нет сейчас Раси, которая объяснила бы ему увиденное. Но у нее хватало дел и без того, чтобы удовлетворять докучное любопытство какого-то пассажира. Поэтому, ничего толком не понимая, он просто наблюдал за тем, как суша становится все ближе и ближе, и пытался хоть в чем-нибудь разобраться, исходя из своих ограниченных познаний.
Скалистый ландшафт с самыми настоящими горами на горизонте свидетельствовал о чем-то куда более солидном, нежели заболоченные острова, мимо которых они проходили, — и о чем-то куда более древнем. Когда «Золотая слава» подошла ближе к берегу, Дэмьен смог разглядеть, что его северный край теряется где-то за горизонтом, а южный, напротив, весьма четко очерчен, — и корабли местных жителей, успевшие обогнать их собственный, вроде бы туда и стремились, огибая обрывистый мыс по дороге. Да и сами они шли тем же курсом. Дэмьен понаблюдал за тем, как переговариваются между собой мореходы с разных кораблей на языке сигнальных флажков: красные, черные и белые полоски мелькали в утреннем небе, а берег меж тем становился все ближе и ближе, и «Золотая слава» со своим эскортом уверенно прокладывала себе путь среди множества не имеющих к ним отношения судов. Священник попытался прикинуть, далеко ли еще до берега и какова настоящая высота виднеющихся на горизонте гор, но у него ничего не вышло без какой бы то ни было точки отсчета, и уже не впервые он пожалел о том, что никто не додумался расставить по морю верстовые столбы.
Пара хлопков по плечу отвлекла его от размышлений. Это была Аншала Правери, торговавшая… (он попробовал вспомнить чем)… кажется, пряностями.
— Штурман велела передать вам это.
И она вручила Дэмьену бумажный свиток.
Развернув его, Дэмьен увидел карту, еще недавно прикрепленную к двери одной из кают. Никаких новых пометок на ней не появилось, и священник сначала даже не смог понять, зачем ему вообще прислали это. Но затем его взгляд остановился на инициалах Раси, расположенных в сторонке ото всех остальных. Несколькими милями к югу от речного устья в море вонзался узкий мыс, а за ним ряд узких каналов или протоков обеспечивал доступ в своего рода лагуну, которая, однако же, как решили все, не могла послужить пристанищем достаточно большого порта. Если, правда, время и приливы — и, разумеется, землетрясения — не преобразили берег, открыв проход в широкую ныне бухту…
«Да и море ведь постоянно поднимается», — напомнил он себе. И почувствовав, как бумага выпадает у него из рук, услышал шорох платья Аншалы, поспешившей подхватить карту.
— Что такое? — спросила она.
На мгновение он замешкался с ответом. Потом сказал:
— Надежная гавань. — Его голос звучал сейчас не громче шепота. — По-настоящему надежная.
А сколько по-настоящему надежных гаваней имеется в краях, обжитых человеком? Он смог припомнить только три, и каждая из них, что, впрочем, совершенно естественно, превратилась в крупный торговый центр. Если Лопеску и Никвисту удалось найти здесь четвертую, то их плавания оказались воистину благословенными.
И тут «Золотая слава» обогнула скалистый мыс, и Дэмьен увидел все собственными глазами.
Корабли. По всей бухте, подобно тысячам птиц, разом опустившимся на землю, чьи яркие крылья трепещут на полуденном ветру. Корабли, предназначенные для плавания в открытом море, с потрепанными парусами и каботажные яхты со стройными мачтами; лодки и лодчонки, игриво снующие между своими гораздо более массивными собратьями, — иногда такие крошечные, что человеку достаточно пересесть с места на место, чтобы изменить курс. И сплошная белизна парусов — белизна повсюду, в двойном свете солнца и Коры, серебряном прямо над головой и золотом на востоке, создающем двойные тени, играющие на воде и рассыпающиеся в ряби едва заметных волн… И конечно же дым — главным образом из труб бесчисленных буксиров, сопровождающих крупные корабли и обеспечивающих им безопасный доступ на рейд. Но свежий северо-восточный ветер разгонял дымы и дымки и наполнял паруса, позволяя кораблям следовать в гавань, используя лишь силу, которой одарила их сама природа.
