Кирстаад шумно прокашлялся.

— Разумеется, прошу тебя со мною отужинать. И остаться на ночь, если угодно. Если твои подданные не начнут беспокоиться…

— Я совершаю инспекционную поездку по рубежам протектората. Моего возвращения ожидают не раньше чем через несколько дней.

Серые глаза внезапно взглянули на гостя с таким интересом, что Истрама даже слегка покоробило. Раздраженный, он отвернулся в сторону.

— В самом деле? Тогда нам следует особо побеспокоиться о безопасности.

Он выкликнул какое-то имя — негромко, но вполне внятно. Всего через мгновение в комнату вернулся тот же самый слуга.

— Я удалюсь на пару минут, ты же извинишь меня, Истрам? — В его голосе послышались просительные интонации. — Сегодня вечером у меня осталось несколько неотложных дел — и все же я сумею их отложить, а вот как раз сейчас, перед ужином, мне надо обсудить с Сэмсом пару вещей.

— Разумеется. Если ты не против, я подожду снаружи.

Он махнул в сторону дверей.

— Это не займет много времени, — пообещал Кирстаад. Серые глаза поблескивали в свете лампы. — Я пришлю за тобой, как только у нас все будет готово.

Западная терраса замка Кирстаада была изумительно красива, и каждый раз, попадая сюда, Истрам испытывал подлинное благоговение. Кристаллический сад мерцал и искрился при малейшем дуновении ветра, звеня мириадами стеклянных колокольчиков каждый раз, когда вечерний бриз менял направление. Очутиться посреди этого сада было все равно что попасть в глубь музыкального инструмента, пока чья-то незримая рука прикасается к струнам. Можно было, закрыв глаза, почувствовать, как в тебе самом звучит музыка. Или, открыв их, залюбоваться зрительной симфонией, обрушивающейся на тебя со всех сторон. Тысячи тщательно и любовно выточенных стеклянных листьев, в которых преломлялся свет Коры. Изящные стройные стебли, поблескивающие сосульками, заливали все кругом радужным светом. Сад чудес, созданных рукой человеческой, собрание истинного волшебства и абсолютной красоты. И — последнее, что оставила после себя Миранда Кирстаад, прежде чем легочная болезнь, от которой она страдала с самого детства, свела ее в могилу.

Здесь Истрам мог вкусить от печали друга, окунувшись в мир женщины, которую тот обожествлял. Интересно, помогает ли такое зримое напоминание былой любви облегчить страдания или только усугубляет их, бесконечно взывая к невосполнимой утрате? Поскольку за садом по-прежнему тщательно следили, Истрам предположил, что справедливо, скорее, первое. Кирстаад, будучи человеком решительным, наверняка распорядился бы снести сад, если бы тот вносил свою лепту в его страдания.

Но вот двери террасы — стеклянные, но сейчас тщательно занавешенные — раскрылись. Лишь на мгновение замешкавшись на пороге, Леман Кирстаад вышел на террасу.

— Красиво, не правда ли? — Шагая вдоль западной стены, «поросшей» изящным стеклянным плющом, он смотрел на Истрама. Заставляя и того поневоле смотреть на него, пока наконец гость не отвернулся и не поглядел на заходящую Кору. — Но все так хрупко!

Он потянулся к ближайшей виноградной грозди, выточенной из хрусталя, и сорвал ее. Вьющаяся чуть ли не по всему периметру сада лоза тут же разбилась на мелкие кусочки, осыпаясь наземь остроконечным хрустальным градом. Движение было таким стремительным и настолько неожиданным, что Истрам в первое мгновение никак не отозвался на это. Затем он шагнул вперед, решив… а собственно говоря, что?.. Остановить этого человека? То был чисто инстинктивный порыв — помешать этому безумцу сгубить неслыханную красоту. Но подавшись вперед, он заметил, что Кирстаад смотрит куда-то ему за спину. И понял, что его преднамеренно отвлекают.

И все же он решил обернуться. Боль взорвалась у него в черепе, когда его ударили сзади, принудив тем самым опуститься на колени. Он хотел было закричать, но второй удар принудил его к молчанию: из горла у него вырвался только хрип, причем так, что могло показаться, будто это хлынула кровь. И еще один удар. Он попробовал поднять руки, чтобы прикрыть голову, но что-то хрустнуло у него в позвоночнике — и руки бессильно опали по бокам, залитые свежей кровью, — так он и упал наземь. На него обрушился новый удар. Он услышал, как треснула кость; теперь кровь и вправду хлынула горлом, и он захлебнулся ею. Дыхание его выбросило розовую пузырящуюся струйку, которая растеклась по земле. Все вокруг погрузилось во тьму.

И тут, словно издалека, до него донесся голос Лемана Кирстаада:

— Вы готовы?

У него так гремело в ушах, что он с трудом расслышал ответ. Боль была нестерпимой.

— Сделать это немедленно?

— Совмещение удачней всего проходит в миг смерти. Попробуйте чуть позже… это довольно трудно.

Он попробовал пошевелить пальцами. И не смог. Попробовал ощутить свои ноги. И не смог.

— Ну, и как оно?

Он умирал.

— Выедете на рассвете, как поступил бы на вашем месте он сам. Поезжайте прямо в замок. Если кто-нибудь спросит, почему вы прервали инспекционную поездку, скажите, что все дело в надежных сведениях, полученных от меня. Никто не осмелится задавать протектору лишние вопросы.

— И что потом?

Значит, его предали. Их всех предали. Вторжение уже состоялось — и эти твари надели на себя человеческие личины. А лодки еще не причалили к берегу. Им еще не время. И никаких войск, с которыми можно было бы сразиться. Никто ничего не заметит… пока не станет слишком поздно.

— Я хочу, чтобы все ваши люди отправились в леса на поиски. Нам необходимо найти девчонку. Сройте до основания все деревни, которые попадутся вам на пути, загляните в каждый уголок, проверьте все тропы, все ручьи… Она, в конце концов, всего лишь ребенок и никогда не бывала во внешнем мире. Не может же она играть с нами в прятки вечно.

— Но если она всего лишь ребенок…

— Она Увидела меня, — прошипела тварь голосом Кирстаада. — Не знаю почему, не знаю, как ей это удалось, но она поняла, что здесь что-то неладно. Да и почему иначе бы она бежала в первую же ночь, не имея ни малейших шансов на то, чтобы выжить самостоятельно? Я хочу, чтобы ее взяли. Чтобы ее взяли живьем. Я хочу выяснить, что за особой силой она обладает, если уж даже Его Высочество не смог… — Голос превратился в самое настоящее шипение, Истрам больше не мог воспринимать слов. Кровь заливала ему и уши, и горло. Звуки внешнего мира исчезали один за другим. — Отправляйтесь на север, в земли этого человека… — Его резко пнули в бок, и его тело дернулось, заливая кровью землю. — И сделайте все мыслимое и немыслимое для того, чтобы найти ее.

— А если крестьяне воспротивятся обыску их домов?

— Вам-то что за печаль? Они же люди. — Шипение стало особенно хищным и зловещим. — Если они начнут мешать вам, убейте их.

Истрам попытался закашляться. Но даже это у него не получилось. В легких у него не оставалось места для воздуха — они были наполнены кровью.

— Главное, следите за тем, чтобы не оставлять свидетелей, — предостерег кого-то голос Кирстаада.

В голосе прозвучала дикая ненависть. И неутолимый голод. Последние звуки вобрала в себя опустившаяся меж тем на землю тьма; лишь кое-где в ее глубинах вспыхивали кровавые искры. Но этого было достаточно, чтобы вызвать ужас у того, что еще недавно было душой Истрама.

«Необходимо предупредить их, — такова была его последняя мысль. Его тело трепетало в агонии, как человек он был уже мертв, но протектор в нем все еще цеплялся за жизнь — отчаянно и безумно. — Необходимо известить остальных. Так или иначе…»

И тут наконец закончился ужас, и наступила беспросветная тьма.

Они ехали вдоль течения реки на юг, хотя по временам почва оказывалась настолько скверной, что им приходилось вести лошадей по воде, пролагая и проверяя путь ногами в кожаной обуви, промокшей насквозь. «Хорошо хоть не зима», — думал Дэмьен, вспоминая о своих скитаниях по покрытым льдом горам в стране ракхов. Он старался не думать о том, что парой сотен миль дальше — и, соответственно, ближе к южному полюсу — и на десять тысяч футов выше уровня моря обстоятельства могут оказаться столь же невыносимыми, как на далеком севере. И теперь, когда они раскладывали карты, — и те, что взял с собой Таррант, и те, что в ходе стремительного бегства из дворца регента удалось прихватить Хессет, — он вглядывался в них столь же пристально, как сам Охотник, особо отмечая возможные погодные условия.