После того, как они управились с лечением, к ним присоединился и Таррант. Выглядел он сейчас малость получше прежнего, но, возможно, дело заключалось в освещении: мягкое пламя костра щадило его гораздо в большей степени, чем холодный лунный свет. «Наверняка он по-прежнему слаб», — подумал Дэмьен, заметив, что Охотник, подсев к огню, едва не утратил при этом равновесие.

— Мы по-прежнему далеко от долины, в которую идем, — сообщил он. Наконец-то его голос зазвучал более или менее нормально. — Судя по карте, нам предстоит миновать еще две горные гряды, хотя, конечно, трудно сказать, что это будет означать на практике.

— Придется полазить, — невозмутимо заметила Хессет. — А что насчет погони?

— Как мне представляется, она маловероятна. На перевале они наших следов не найдут, я об этом позаботился. И наши свежие следы я Затемнил, так что найти их будет практически невозможно.

Дэмьена удивила подобная предусмотрительность.

— Неужели?

Бледные глаза уставились на него.

— Я не повторяю своих ошибок, священник.

— Значит, нам надо выступить с наступлением полной тьмы. — Хессет убрала остатки ужина. — К тому времени мы все успеем набраться сил.

Охотник, казалось, колебался.

— Вы можете выступить с наступлением полной тьмы, — в конце концов сказал он. — А если вам угодно, и раньше. Но я бы не рекомендовал входить в долину, пока я не присоединюсь к вам. Здесь, по слухам, разбойничают Терата.

— А что… — начала было Хессет.

Четко обозначенные намерения Охотника удивили ее, но только не Дэмьена — о чем-то в этом роде он начал догадываться с тех пор, как Таррант выкарабкался из пещеры.

— Ему нужна пища, — пояснил он. И понял, что его собственный голос звучит на грани истерики. — Нужны люди. А там, куда мы пойдем, людей не будет.

— Я бы продержался до тех пор, пока мы не выйдем на южную оконечность материка, — добавил Таррант, — да только не в нынешнем состоянии. Пока я не восстановлюсь полностью, ни вам, ни нашему общему делу не будет от меня много пользы.

— Значит, собираетесь убивать, — с вызовом прошипела Хессет.

Таррант промолчал. Да и что тут скажешь.

— Только будьте поосторожнее, — пробормотал Дэмьен. — Нас ищут, не забывайте.

— Никто не ожидает моего возвращения, тем более возвращения на крыльях. Я ведь могу пролететь надо всеми засадами и отрядами и опуститься в деревне, в которой также никто не ожидает моего появления. Здесь полным-полно людей, — невозмутимо произнес он. Смотрел он сейчас на Дэмьена, смотрел в упор, провоцируя священника на протест. — Так что мне ничего не грозит.

— И на сколько же вы исчезнете?

Дэмьен задал этот вопрос, стараясь не смотреть Охотнику в глаза.

— По меньшей мере на день-другой. Мне надо забраться достаточно далеко, чтобы мои действия никак не связали с нашим пребыванием здесь; ведь было бы страшно глупо оторваться от погони, а затем самим же спровоцировать ее возобновление. Но я буду действовать осторожно. Обещаю.

— Как в Пяти Городах? — резко спросил Дэмьен.

— Как в Пяти Городах, — хладнокровно подтвердил Охотник. Вызов, прозвучавший в голосе Дэмьена, не остался незамеченным. — В ближайшие пару дней продвиньтесь на юг, насколько вам это удастся. Но не заходите без меня в долину. Если доберетесь до нее до моего возвращения, встаньте на привал и отдохните. Лошади будут вам только благодарны.

Таррант встал — и Дэмьен тут же вспомнил, как он слаб в настоящее время. Как скован в своих движениях. Сколько же крови понадобится ему пролить и выпить, чтобы избавиться от этой слабости? Сколько людей потребуется убить? Дэмьену не хотелось думать на эту тему.

«Чтобы победить демона, ты прибегаешь к помощи другого демона, а тогда уж не взыщи…»

— И куда же вы отправитесь? — поинтересовался он.

Собственное любопытство было противно Дэмьену: не все ли ему равно, в каком из протекторатов недосчитаются женщин, кровью которых утолит свою жажду Охотник? Господи, если бы только имелся хоть какой-нибудь выбор!

— На север, — пожал плечами Охотник. — Туда, откуда мы прибыли. Там есть поселки, достаточно многолюдные, чтобы в них могло стать на постой целое войско. Или большая разбойничья банда. Кое-где в тамошних местах пахнет кровью.

Дэмьен услышал, как судорожно охнула Хессет, поняв, что он имеет в виду. И кого именно он собирается убивать.

Дэмьен подумал об опустошенной деревне, оказавшейся у них на дороге. Тела, кровь… дети, зарезанные в ванной, аккуратные раны на шее. Кто бы ни убил этих людей, преступление замутило потоки Фэа на много миль вокруг. И теперь Охотник легко найдет себе добычу с его-то Видением.

И легко убьет.

— Единственное, чем я могу отблагодарить человека, спасшего меня прошлой ночью, — это выбрать жертву, с которой он внутренне смирится, — заявил напоследок Охотник.

Он отошел сейчас от костра и стоял в глубокой тьме. Надеясь почерпнуть из нее хоть какую-то силу. На мгновение Дэмьен испугался, что у Охотника не хватит сил на то, чтобы осуществить задуманное, испугался его нынешней слабости. Разве не сам Таррант сказал ему однажды, что перевоплощение представляет собой самое трудоемкое изо всех Творений?

Но тут вспыхнуло холодное пламя — и вспыхнуло ослепительно ярко, и из этого пламени взмыла в воздух большая черная птица. Она взмахнула крыльями — один раз, потом другой и поднялась в небо, во тьме которого и исчезла. Лишь пару раз блеснули в лучах луны острые когти.

— Осторожней, — прошептал Дэмьен.

Он проводил черную птицу взглядом. Проследил за тем, как она поднимается все выше и выше.

И лишь много позже — уже заведомо зная, что его не услышат, и все равно тихим голосом — он добавил:

— Удачной охоты.

На переход через горы у них ушло четыре дня. При желании они могли бы проделать этот путь и за меньшее время, но никакой необходимости спешить не было. Несколько сеансов Познания подсказали Дэмьену, что никто за ними не гонится, и это — впервые за все время путешествия — позволило им несколько расслабиться. И после всего, на что они насмотрелись в протекторатах и что совершили там сами, отдых был им просто необходим для возобновления как физических сил, так и душевных. К счастью, девственная тишина поросших лесом горных склонов в равной мере успокоительно воздействовала и на человека, и на ракханку. Даже лошади вроде бы испытывали благодарность за то, что им на несколько дней предоставили относительный отдых.

Дэмьен изо всех сил старался не терзаться по поводу Тарранта. Старался не вспоминать о том, как однажды в прошлом Охотник покинул их общество, а потом не сумел вернуться. Со времени поимки в плен посвященного произошло уже столько событий, что, казалось, все те дела случились в другой жизни… только враг оставался тем же самым. В землях ракхов он принял образ женщины, здесь он может оказаться мужчиной, или ракхом, или демоном в собственном обличий, — но Дэмьен не сомневался в том, что две злокозненные силы напрямую друг с другом связаны. Итак, Дэмьен тревожился за Тарранта, и Хессет тревожилась за Тарранта — и они оба отчаянно старались не делиться друг с дружкой этими страхами, чтобы не приумножать их. Ведь от этого все могло стать еще хуже.

«Как же сильно я переменился, — подумал однажды вечером у костра Дэмьен. — Когда-то я просто-напросто повернулся бы к нему спиной, предоставив собственной участи. Когда-то мне казалось, что не может быть ничего хуже того, чтобы освободить Охотника и позволить ему возобновить свой кровавый промысел. А теперь я без колебаний бросаюсь ему на помощь и преспокойно машу ему рукой на прощанье, когда он отправляется на охоту, вознамерившись убить пару-тройку невинных». Но теперь ситуация была принципиально иной, и он осознавал это. Таррант уже несколько раз спасал жизнь ему самому, и хотя Дэмьен понимал, что Владетель делает это из чисто эгоистических побуждений (потому что из других побуждений он не делал вообще ничего), факт оставался фактом. А ведь такое изменяет твое отношение к человеку, независимо от того, нравится это тебе самому или нет. И на этот раз люди, которых он убьет, вовсе не невинны, не так ли? Убийцы заслуживают смерти. И раз уж на них не распространяется правосудие Святой Церкви, то пусть о наказании позаботится Охотник. Что бы он с ними ни сделал, это наверняка будет не хуже и не страшнее того, что они сами сделали с жителями той деревни. Не так ли?