Но и второй самец был сейчас столь же беспомощен, и Изельдас видел, что ему никак не совладать с чужим телом. В естественном образе он и впрямь мог бы броситься в бой, но драться как человек с другим человеком?.. В конце концов противник Изельдаса попятился и чуть склонил голову. Едва заметный, этот жест был однако же весьма красноречив.

— Принимайся за дело, — рявкнул Изельдас. — И в дальнейшем постарайся не оскорблять меня.

Противник зашипел, и тем не менее поступил как ему было велено. Изельдас обрадовался его уходу. Он не сомневался в том, что возможная рукопашная несомненно открыла бы людям глаза на подлинную природу обоих соперников, что бы они сами ни напридумывали, чтобы замять скандал. Люди, конечно, глупы, но далеко не слепы.

«И все же с ним когда-нибудь придется схватиться. Или надо будет позволить ему собрать собственную стаю. Он слишком своеволен, чтобы вечно играть роль второго самца в стае».

Он невольно улыбнулся, вспомнив о собственном подъеме по иерархической лестнице. Честолюбие и властолюбие постоянно пожирали его, не оставляя места доводам здравого смысла. И эти же чувства заставляли его ощущать себя неуязвимым и непобедимым перед началом каждой новой схватки. В протекторате Кирстаада он подчинил себе большинство самцов, главным образом запугав их и лишь с немногими вступив в реальную схватку, — он непременно взялся бы и за самого Кирстаада, не получи новое назначение. Ничего удивительного в том, что лже-протектор предпочел предоставить ему самостоятельность. Остается надеяться, что и он сам, когда придет пора, сумеет поступить столь же мудро.

«Быть первым самцом в стае никогда не бывает легко», — утешая себя, подумал он. И отхлебнул вина из бокала, представляя себе, будто пьет человеческую кровь.

На следующий вечер они разделили захваченные в деревне припасы. Дэмьену было трудно иметь дело с этими вещами: казалось, прикасаясь к ним, он прикасается и к разыгравшейся трагедии. Трудно было не вспоминать об искалеченных телах замученных заживо, разбирая вещи, совсем недавно принадлежавшие им.

«Вы одобрили бы нашу миссию, — мысленно обратился он к несчастным. — При помощи вашего оружия нам, возможно, удастся победить и уничтожить Зло, которое вас погубило. И тем самым мы лишим его возможности впредь убивать кого бы то ни было».

Они раздобыли изрядное количество солонины для себя и сухого корма для лошадей. Охотничьи ножи, острые, длинные, смертоносные. Несколько револьверов с боеприпасами. Три штуки более крупного и куда примитивней устроенного оружия, не похожего ни на что из того, с чем Дэмьену доводилось сталкиваться до сих пор. Одну из таких штуковин священник перекинул через плечо. Приклад у нее был как у ружья, спусковой механизм — тоже, зато отсутствовал ствол, а на его месте располагался миниатюрный лук, установленный поперек линии огня. Конструкция довольно нелепая, подумал Дэмьен, однако она, судя по всему, срабатывала: несколько пробных выстрелов — и Хессет попала стрелой с металлическим наконечником в ствол дерева на другом конце поляны, причем острие вошло в дерево на несколько дюймов. Неплохо. Конечно, такого равновесия, как при стрельбе из огнестрельного оружия, добиться было нельзя, да и в случае рукопашной было бы неудобно орудовать прикладом, но, в любом случае, это оружие оказалось гораздо более эффективным, чем все, что у них имелось. Они дважды проверили все рабочие части механизмов, разделили на троих пять коробок с маленькими стрелами и почувствовали себя куда безопаснее, чем раньше.

И наконец ружья. Их раздобыл Таррант, равно как и все, что требовалось для обращения с ними. Сам Дэмьен, пожалуй, не стал бы их брать. Ружья нашлись только в трех домах. А это означало, на его взгляд, что ружьями вне стен больших городов в этом краю практически не пользуются. И это легко можно понять. Он следил за тем, как Охотник разобрал и вычистил все три ружья, орудуя здесь же раздобытыми крючками и щетками, как он, наконец закончив дело, удовлетворенно улыбнулся. Именно так и следовало нормальному человеку обращаться с этим оружием: чтобы не только знать о том, что оно действует, но и быть уверенным в том, что оно сработает у тебя в руках. В мире, в котором сомнение сплошь и рядом оборачивается смертельной опасностью для того, кто терзается сомнениями, любой другой подход оказался бы самоубийственным.

— А разве вы не можете привести его в боеготовность Творением? — спросил он у Тарранта.

Дэмьену не терпелось вновь отправиться в путь, не терпелось оставить как можно больше миль между ними и разоренной деревней.

— Металлические части Творению поддаются, — объяснил Таррант. — И, строго говоря, я это уже проделал. Но что касается остального… — Он осторожно подул в ствол, и на него пахнуло тонким черным порохом. — Мне кажется, вы забываете о том, что мои возможности не безграничны. У меня нет власти над огнем, равно как и надо всем, производящим огонь, а данный случай попадает как раз под это определение.

— Вы хотите сказать, что бессильны предупредить случайный выстрел?

Это же просто невероятно! Этот человек способен двигать горы, он может мгновенно и без малейших затруднений изменить погоду и даже сам климат, он победил на определенных условиях саму смерть, во всяком случае, применительно к собственной персоне, — а вот по отношению к крайне простой механической конструкции он, оказывается, ничем не отличается от обыкновенных людей!

— Бессилен, — подтвердил Таррант. — Но я и не спровоцирую ружье на случайный выстрел, а вы вот своими сомнениями на это вполне способны. — Он вычистил последнее ружье и положил его рядом с двумя другими. В темной траве, отражая свет Коры, они казались золотыми. — Сам я, как вам известно, предпочел бы обойтись без этого, но если у нашего врага имеются ружья, то мы должны хотя бы оставить себе шанс на диалог на том же языке. — Он посмотрел на Дэмьена. — А вы когда-нибудь стреляли из ружья?

— Лишь однажды. — Он помнил это на ощупь, — и ощущение, пусть всего на миг, было ужасным: приведенный им в действие механизм был слишком стремителен для того, чтобы им управлять. Справившись с неприятным воспоминанием, он добавил: — Но некоторые люди словно рождены для того, чтобы обращаться с огнестрельным оружием.

— Это так, Райс, только вы наверняка не из таких. Ну ничего. Немного тренировки плюс ваши специфические познания — и я не сомневаюсь в том, что ружье в ваших руках представит опасность только для ваших врагов, а вовсе не для вас самого.

Тренировка и специфические познания. Если бы только не множество других вещей, которые следует замечать и изучать, которыми надо заниматься наряду с этим, и, помимо прочего, Дэмьену нравился меч. Как приятно обрушиться на противника и почувствовать, как тяжелое металлическое лезвие стало продолжением твоей руки, как остро отточенная сталь радостно затрепетала, вонзившись во вражескую плоть, как оно купается в крови… Так ему, по крайней мере, казалось. По правде говоря, так ему казалось в пятнадцатилетнем возрасте, когда он сражался главным образом со сверстниками на деревянных мечах, и только один раз — один-единственный — помог старшим управиться с мелким демоном, ворвавшимся в гостевые покои. Да и тогда он орудовал не мечом, а ножом, хотя, конечно, в чисто теоретическом плане это одно и то же. Главное, что железо он понимал. Железу он доверял. А черный порох… от него попахивало колдовством.

— Все эти ружья ваши, — решительно заявил он, и ему показалось, будто Охотник едва заметно усмехнулся.

Произошло легкое колебание почвы, однако посвященный заверил спутников, что оно не представляет никакой опасности. Речь шла всего лишь о «гармонических колебаниях», пояснил он, а они хоть и воспринимаются как слабые землетрясения, но далеко не столь мощно воздействуют на земное Фэа. Дэмьен помнил, что с тех пор, как они выступили в путь, им довелось засвидетельствовать уже пять отдаленных толчков, а еще многие были настолько слабы, что они их и не заметили. Ни он сам, ни Таррант не стали особо распространяться на эту тему, но обоим было ясно: весь этот край далеко не безопасен для Творения. Охотник, совершая свои перевоплощения, каждый раз шел на риск, но в конце концов он решался на это, не иначе чем предварительно тщательно изучив все потоки земной Фэа. А если им придется вступить в схватку, то действовать будет нужно с предельной осторожностью, не то энергия, высвобожденная переменчивой планетой, обрушится на одного из них, а то и на обоих сразу, и неминуемо погубит. В землях ракхов Дэмьен видел, как Фэа пошла в обратном направлении и обрушилась на мозг несчастной женщины, и ему вовсе не хотелось стать жертвой подобного случая.