Казалось, воздух заметно остывал.

— Вы хотите совершенно серьёзно утверждать, что самый знаменитый натуралист Франции ещё никогда не видел волка и поэтому нуждается в ваших рисунках? — спросил месье Антуан. — Или, возможно, вы больше не доверяете своим аргументам?

Томас охотно бы дал себе пощёчину. Месье де Буффон был бы достаточно благоразумным, предпочитая не противопоставлять собственное мнение мнению короля. «И я, как назло, попался в эту ловушку».

— Ну, Томас, я должен вас разочаровать. Не стану удерживать вас от того, чтобы вы делали свою работу. Рисуйте, изучайте, делайте именно то, что действительно поручил вам месье де Буффон. Однако в остальном он мне ясно гарантировал, что вы находитесь в моём распоряжении как секретарь. И возвращаясь назад к вашему вопросу – это абсолютно серьёзно.

Глава 8

РИКДИН-РИКДОН

Над далёкими горами Margeride (прим.пер.: Маржерид, горный регион Франции) лежала светло-серая дождевая пелена, но здесь, в Ла-Бессер-Сен-Мари полуденное солнце позволяло траве блестеть. Запыхавшись, Мари пришла на маленькую церковную площадь. Шествие уже начало движение. Мальчик причетник, который держал на палке высоко в небо, богато украшенный крест, шагал впереди процессии. Рядом с ним шёл Abbé (прим.пер.: аббат) в чёрной сутане с белой кружевной накидкой. Потом следовали другие церковнослужители с флагами, староста, деревенские мужчины и, совсем позади, девушки и женщины. Большинство пересчитывали чётки в сложенных руках, но некоторые также имели свои пики, чтобы позднее аббат позволил их благословить. Несколько женщин привязали веретено к шляпам, вместо перочинных ножей на палки.

Только этим утром чудовище снова убило в одной из соседних деревень. Мари знобило от мысли о том, что дьявол был так близко от её деревни. Она крепче обхватила деревянные бусины чёток, которые были тёмными, гладкими, отполированными молитвами трёх поколений, и ритмично стучали в её руках.

Новые охотники из Версаля получили жильё в Сог и сегодня отправились на свою первую охоту.

Коровы любопытно подняли головы, когда процессия перешла на пастбище около деревни. Дальше впереди шествия Мари обнаружила также свою мать и двух маленьких сестёр. Девочкам близнецам было четыре года – поздний подарок, который Святая Дева сделала её матери. Тёмные косы малышей были схвачены красной лентой. Они несли не только маленькие деревянные кресты, но также матерчатую куклу, которую Мари для них сделала. И дальше впереди возле мужчин, но как всегда немного в стороне от общества, её отец, сегодня тоже пешком шёл вместе со всеми. Было непривычно, видеть его возле торжественной церковной процессии. Жан Хастель не был мужчиной, который каждый день сидит в церкви или идёт к исповеди. Он лишь неохотно покидал свой трактир, и кто слышал его ругань, тот сомневался в том, попадёт ли этот мужчина когда-нибудь на небо.

Он вёл за руку вторую девочку близнеца. Оба выглядели как медведь и оленёнок, сильный мужчина с загорелой кожей и седыми волосами, который, несмотря на свои шестьдесят лет, ещё был плотный и сильный, и рядом с ним худой ребёнок. Рука малышки лежала надёжно и уверенно в его гигантском кулаке. Сегодня Мари также чувствовала тихий укол ревности. Странно было видеть, как строгий неприветливый отец из её детства стал таким мягким и снисходительным при юных сёстрах.

Вероятно, он поддерживал процессию ради своей маленькой дочери. Жан как будто почувствовал спиной взгляд Мари и оглянулся. Она не могла различить, улыбнулся ли он ей; отец повернул к ней неподвижную сторону лица. Не только плотная борода скрывала его эмоции. Ребёнком он пострадал от сильного ожога, с тех пор его левая половина лица была неподвижной, левый глаз никогда не улыбался и угол рта поднимался не так высоко как другой. Из-за этого недостатка некоторые называли его Le Masque (прим.пер.: маска) и говорили, что у него двойное лицо колдуна.

Монотонное чтение псалмов прекратилось, так как носильщик креста звонким голосом начал петь. Мелодия перескакивала из уст в уста, звучала насыщеннее с каждым шагом, и скоро окутала всю процессию как защитный плащ из святых слов. Воздух пах свежей травой и летом, и в пение вмешивалось щебетание огородной овсянки. Мари обнаружила зелёную птицу на ветке вишнёвого дерева. Ягоды уже созревали, наливались, и через горы на небе сверкала как приветствие бледная радуга.

«Как может происходить что-то такое страшное в такой красоте?» — подумала она. Упрямо, как будто хотела прогнать этим бестию, девушка запела ещё звонче и потому, что заметила, как в хоре раздался голос. Он был красивый, глубокий, но мягкий, и Мари не могла ничего другого, чем слушать его, так как Адриен пел только для неё. Уже несколько недель он снова и снова посещал гостиницу её родителей. Мари быстро поняла, что причиной его посещений была она. Девушка знала о нём немного, только то, что парень работал у графа де Морангьез. Иногда его не было несколько недель, потом мужчина появлялся снова – за трактиром при конюшне, где бросал обглоданную кость сторожевому псу, чтобы тот не лаял и обучал его какому-нибудь фокусу. Но, в действительности, мужчина ждал только того, чтобы Мари пошла из дома в огород или выглянула в окно, чтобы он мог обменяться с ней несколькими словами.

Теперь Адриен как бы мимоходом присоединился к ней. Краем глаза она заметила его легко приспособившиеся шаги. Поющая процессия обошла поле и потом повернула обратно к церкви, в гору. Шпиц башни возвышался в небо как напоминающий указующий перст, удары колокола были пронзительно отчётливыми.

Мари остановилась перед церковью и осмотрелась вокруг себя, но, к её разочарованию, Адриена там больше не было. «Вероятно, он снова исчез до следующей недели». Девушку поразило, как много для неё это значило.

— Мари, мы здесь! — её мать нетерпеливо махала, и маленькая Камилла подскочила к ней и взяла за руку крохотными липкими детскими пальчиками, горячими от молитвы.

— Где ты была? — укоризненно воскликнула малышка. — Мама была разъярённой, потому что ты ушла перед мессой.

— Теперь я здесь.

Люди шли вперёд к престолу, который стоял под открытым небом на церковной площади, чтобы благословить их оружие. Последний, совместный «Аминь» общины затих в одно безмолвное мгновение. Потом деревянные ботинки снова зашаркали по дороге.

Всё же сегодня священник задержал людей.

— Подождите! Здесь ещё приказ охотника из Версаля, — он взял протянутый служкой большой свиток бумаги и начал громко зачитывать. — Все жители обязаны быть готовы к охоте. Местные стрелки и загонщики должны прибыть в требуемый день и требуемый час к месту, которое им назовётся. По команде месье Антуана они будут ждать в засаде и всегда по двое, когда это нужно, но особенно лунными ночами. Все должны явиться при заходе солнца и не приходить перед восходом солнца. Во время охоты в определённых церковных приходах запрещено рубить лес или производить другой шум. Каждый, кто это не соблюдает, будет наказан тюрьмой.

Возмущённый шёпот прошёл по толпе.

— Только наши грехи виноваты в том, что дикий зверь здесь свирепствует, и теперь мы наказываемся тюрьмой, если не ляжем и не станем охотиться сами, — ворчал старый мужчина позади Мари.

— Шшш! — прошипела ему его жена.

— Это правда! — рычал он. — И кто сделает работу на поле? Ну, да, и так уже безразлично, господа и без того растопчут урожай на охоте.

— Пошли, — сказала Мари своей сестре. — Мы идём домой.

Ещё когда они проходили мимо деревенского колодца, она услышала, как на церковную дверь гвоздями прибили приказ. Со стороны гор как далёкое эхо слышались выстрелы охотников. Полуденное солнце спряталось за облаками, начинался мелкий моросящий дождь. Всё же, когда Мари хотела ускорить шаги, то увидела его.

Мужчина непринуждённо прислонился к стене дома и сегодня также язвительно ей улыбался. Она рассердилась на себя за то, что сразу покраснела.