— Иди за Лизой! Понял? За Лизой, глупый пес.

И мы с Мухтаром пошли по деревенской улице. Я ковыляла, припадая на больную ногу, не оглядываясь, пес то забегал вперед, то пытался вернуться назад, но все время возвращался, словно понимал, что мне нужна поддержка. Впрочем, доведя меня до ограды дома моих друзей, он сорвался, как заполошенный, и помчался в сторону автобусной остановки. Домой.

Я скрипнула калиткой, тоненькая фигурка, что-то делающая во дворе, обернулась на скрип.

— Лиза! — Закричала Лия, вне себя от радости, — Милая, Лиза! Где ты была?! Мы с ума сходили, хотя Ануш сказала нам, что с тобой все в порядке.

Подруга подбежала ко мне, схватила за руки, осторожно прикоснулась к перебинтованной ноге, гладила волосы, трепала одежду, и все это сразу. Она не могла остановиться, радость и пережитая тревога заставляли её суетиться, искать выхода в ненужных движениях, от которых мне было немного неловко. На крики выбежал из дома Алекс и тоже включился в радостное ликование. Наконец, Лия отстранилась, и посмотрела на меня словно со стороны.

— Выглядишь ты неплохо. Только осунулась и ....

— Я не мылась эту неделю, Лия, — засмеялась я. — Так что можешь называть вещи своими именами. То есть просто грязная и вонючая. Как вокзальный беспризорник.

Мы все втроем засмеялись, наверное, просто от счастья, что все страшное осталось позади.

— А где? Где ты была? — Лия отпустила мои руки.

— Там есть старая охотничья сторожка, — сказала я. — Глубоко в лесу.

— И как ты туда попала? — Алекс напрягся, и я это почувствовала. — В эту никому не ведомую сторожку? Никто там не видел никакую избу.....

— Алекс, Лий, давайте позже, ладно? Умираю, хочу чистой горячей воды и гель для душа. О, ещё кондиционер. Тот, который ты мне купила недавно. Он так чудесно пахнет. Я все вам расскажу, только потом....

Стоит ли говорить, что бойлер тут же был включен, и меня проводили с охами и ахами в душ, поинтересовавшись предварительно, справлюсь ли я сама? После моих горячих уверений, в душевую был принесен стул, и, несмотря на мои протесты, стул водрузился прямо под напором воды. Наконец-то Лия, похлопотав обо всем, вышла, и у меня наступила свободная минутка, чтобы подумать, как обставить свой рассказ, чтобы он выглядел наиболее правдоподобно.

Нежась под теплыми струями рассыпающейся воды, которая сверкала лентами новогоднего серпантина в закатном солнце, что заглядывало в узкую прорезь окна под прямо под потолком, я усиленно думала. И пришла к выводу, что выдать Шаэля не могу ни в коем случае. Во мне поселилась твердая уверенность, что он не заслужил предательства.

Джаз и Ара расслабленно лежали на небольшом бетонном парапете, поддерживающем холм от сползания на дом. Сквозь виноградную лозу светило уже усталое совсем предзимнее солнце, и на кошачьих черных, холеных шкурках играл калейдоскопом солнечный свет. Мы лениво существовали в этом саду — я, кошка и кот, и эта нега как-то объединяла нас. Хотя я никогда и на секунду не задумывалась, что меня может что-то объединять с семейством кошачьих. Потому что я всегда была собачницей. В смысле, собак я всегда понимала и чувствовала лучше, чем кошек.

Никогда не могла представить себя кошкой, но тут, может, из-за этой расслабленной неги, которая объединила и связала невидимыми потоками, я неожиданно и неуловимо почувствовала, что в воздухе появилось какое-то напряжение. Ещё не опасность, нет, просто напряжение. И в эту минуту в высокой траве из-за высокого и раскидистого дерева мушмулы показался рыжий кот. Осторожно, показался, и тут же застыл на месте. Вид у него был очень бывалый и достаточно потрепанный, чтобы понять, почему это напряжение вдруг возникло.

Я прямо одновременно с котами почувствовала, словно была действительно чем-то связана с ними, и вчерашнюю драку за придворовую территорию, на которую в последнее время стал посягать этот рыжий, и услышала яростные крики борьбы, и почувствовала, что пока нас много, нам никто не страшен. Потом я услышала странные лающие звуки, мне показалось, что Джаз подавилась травой, как часто случается с кошками, когда они чистят себе желудок, но я тут же поняла, что она .... лает на кота. И, верите или нет, я восхитилась этим её умением. Но не индивидуально восхитилась, а словно вместе с рыжим котом. И эти странные звуки сразу подняли в моих глазах эту черную кошку с белыми носочками на лапках на следующую ступень кошачьей иерархии. Рыжий кот неслышно опять растворился в траве. Напряжение спало.

— Джаз! — удивленно посмотрела я на кошку, — ты умеешь лаять?

Джаз посмотрела на меня с гордостью, но ничего, конечно, не ответила. Но мое минутное помутнение в голове, когда я стала членом кошачьего прайда, меня все-таки удивило. Особенно ощущение животного восторга от назревающей драки. Никогда я не испытывала никакого желания участвовать в каком-либо побоище. Честно говоря, меня всегда в прямом смысле слова тошнило даже от упоминания о каком-либо виде насилия. Так с чего это я с таким вожделением вдруг представила летающие клочья шерсти, вырванные из врага, почувствовала, как кровь приятно разгоняется в теле от точных бросков и прыжков, и даже где-то во мне начал закипать победный клич. Что-то типа «Ааууяяяяууу». Словно происходящие события подменяли во мне одно существо совершенно другим. Может, я уже становлюсь совсем не мной, а действительно кем-то ещё? Это было не просто странно. Это было просто нереально.

Настолько, что мне захотелось пройтись, и обдумать эту ситуацию. Тяжело опираясь на трость, встала, и направилась со двора. Мне все равно нужно было расхаживать ногу, и сидеть на одном месте я уже не могла. Крикнула Лие, что скоро вернусь. Она что-то заботливо буркнула из глубины дома, опять зарывшись в свои конспекты и первоисточники.

— Телефон! — единственное, что я разобрала из её напутственного слова, захватила выданный мне из старых запасов мобильный, и похромала по деревне. Редкие встречные с истинным добродушием бросались ко мне, чтобы выразить свою радость и сопереживание, но я быстро кивала в ответ, стараясь проковылять как можно быстрее, пока не начались долгие разговоры. После моего чудесного спасения из-за обвала деревня словно приняла меня под свое крыло. Эти люди искали меня по нехоженым тропам в горах несколько дней, и за это время каждый, даже не зная меня, прочувствованно сроднился с моими переживаниями. Дело шло к тому, что, очевидно, я стану еще одним артефактом Аштарака. Пройдет много-много лет, а дети нынешних детей будут вспоминать «Это было в ту осень, когда бестолковая сказочница Лиза осталась в горах на несколько дней». Не скажу, что мне очень льстила такая перспектива. Но что поделаешь, спасители очень любят спасенных ими. И могут ввести в бешенство беспрестанно повторяющимися воспоминаниями о том, как это было.

Я представила себя уже свершившейся героиней легенды, и начала мысленно смотреть на себя со стороны. Действительность как-то перевернулась, стала тягучей и отчетливой, в ней четко и контрастно стала прорисовываться каждая мелочь. Вот иду, присаживаясь периодически на все, что попадается по пути, когда нога начинает ныть. Сижу коряво, заваливаясь на здоровую ногу, черное платье-рубашка со сквозными пуговицами по всему переду нелепо топорщится между грудью и животом. Пуговицы торчат из петель, все время норовя выскользнуть. Волосы, которые давно забыли об укладке, вымыты и лохматы. Я чувствую чистый скрип волос и в то же время наблюдаю, как солнце подсвечивает отдельные, выбившиеся пряди. Каким-то отдельным зрением. Так вижу себя словно чужими глазами. Это похоже на то, как сама слежу за своими героями в творческом процессе. Только сейчас на месте героя, а кто тот загадочный автор моего романа, мне совершенно неведомо. Но он внимательно смотрит на меня, а я в то же самое время бесстрастно разглядываю себя в этом моменте с высоты его опыта и знания, и мир переворачивается. Качели: я — снаружи, я — внутри. Все мои предыдущие предчувствия сошлись в этом моменте, и я понимаю, что вот-вот разгадаю какую-то тайну. Но пока мысли в моей голове скользят по краю разгадки и срываются с неё, не успев зацепиться.