— Наконец-то ты не несешь службу во время праздника! — пытаясь отвлечься, воскликнула королева.

— Его Величество приказал охранять Голлума Морнэмиру, а мне сказал, что желает видеть меня здесь.

— Ты прекрасно выглядишь! Я вообще в первый раз вижу тебя в платье, — сказала Эсмерленд.

К ним подошел Синголло, приглашая эльфийку на танец. А Эсмерленд закружилась в паре с Нимефелом. Когда девушки снова встретились у стены королева спросила:

— Тауриэль, утоли мое любопытство, неужели все попытки Синголло добиться твоего расположения безрезультатны? Неужели его чувства не нашли отклика в твоей душе?

— Любовь — это призрачное чувство, оно отнимает волю, парализует разум. Любить — это больно. Я больше не хочу страдать. — Последняя фраза была сказана шёпотом.

— Лучше любить и потерять, чем не любить вообще, — посмотрев в глаза Тауриэль, сказала Эсмерленд. — А почему Морнэмир охраняет Голлума? — меняя тему спросила королева.

— Так приказал Его Величество.

— Один из сильнейших эльфов королевства стал простым сторожем при нашем скользком пленнике, — с грустью проговорила она.

Тауриэль замолчала. Они обе понимали откуда такая немилость.

Из-за Эсмерленд Морнэмир лишился должности и доверия владыки. И это до сих пор грызло её, особенно, когда она встречалась с такими спокойными зелеными глазами бывшего начальника личной охраны короля.

Королева увидела направляющегося к ним Синголло с двумя бокалами белого вина и, улыбнувшись Тауриэль, растворилась в зале.

Эсмерленд задумалась. Может, сейчас ей снова завести разговор о Морнэмире и муж пойдет на уступки? А она в ответ пойдет на уступки в их отношениях. Эсмерленд чуть улыбнулась. Ведь сейчас она пыталась найти лазейку не только для впавшего в немилость эльфа, но и для себя. Ей нужно отступить от выбранной линии поведения и примириться с мужем без урона собственного достоинства.

Лесная королева посмотрела в сторону накрытого стола, за которым сидел король, и уверенность в том, что все получится, погасла. Некая эллет, которую Эсмерленд припомнить не могла, буквально заглядывала в рот её мужа, а он непринуждённо кивал в такт её словам.

Трандуил же сидел и делал вид, что слушает назойливую болтовню сидящей рядом эллет, а иногда даже бросал односложные реплики. Взгляд короля скользил по залу, наблюдая за веселящейся женой. Как начались танцы, она ни разу не подошла и не присела рядом, каждый раз кружась в вихре танца с новым партнером. В очередной раз переведя глаза в зал, Трандуил неожиданно заметил идущую к нему Эсмерленд и поднялся.

— Милорд, я устала и хочу покинуть праздник, — приблизившись, проговорила королева. — Не нужно меня провожать, — предугадав его порыв, сказала она. — Без королевы бал продолжится, а вот без короля нет. — Эсмерленд не удержалась и бросила мимолетный взгляд на светловолосую эльфийку, сидящую рядом с мужем. Королева улыбнулась ему и, слегка склонив голову в знак уважения, поспешила к выходу.

Владыка смотрел вслед удаляющейся стройной фигуре жены пока она не исчезла за поворотом. Бросив раздраженный взгляд на эллет, Трандуил тоже решил покинуть праздник.

Эсмерленд устало закрыла за собой дверь и прошла в спальню. Небо за окном становилось светлее, а луна ещё час назад светившая так ярко, поблекла и истончилась. Она присела на кровать и посмотрела в зеркало. Показное веселье, которое она так упорно демонстрировала на этом празднике, вытянуло из неё всё силы.

— Почему же я чувствую такое опустошение? — задала вопрос своему отражению роскошно одетая женщина.

Ответ был очевиден: она скучала по мужу… Эсмерленд повернулась к наглухо запертой двери, соединяющей их спальни, и поднялась. Преодолев несколько метров, отделявшие её от цели, она замерла.

«Вернулся ли Трандуил?» — ответ на вопрос последовал незамедлительно, дверь его комнаты хлопнула, извещая о возвращении короля. Она убрала руку, тянувшуюся к ручке, и поспешила в купальни. Немного остыть ей не помешает!

Когда она вышла, рассвет уже полностью вступил в свои права, окрасив все вокруг багрянцем, а свежее прохладное утро ранней весны заливало комнату мягким светом. Эсмерленд почувствовала, что ей душно в этой комнате, желание глотнуть свежего воздуха стало нестерпимым. Она скинула халат и облачилась в привычный мужской костюм. Красный удлинённый камзол, прекрасно подходящий для этого времени года, завершил картину. Королева посмотрела на ножны, висящие за дверью, и, недолго думая, прицепила их к поясу. Вряд ли ей понадобится меч, но было приятно почувствовать тяжесть изящного клинка.

Эсмерленд подошла к тяжелым каменным воротам, охраняющим вход, и они тут же перед ней распахнулись. Трандуил конечно узнает, что она в этот час решила покинуть дворец. Магическая завеса не позволяла без позволения господина, наложившего её, кому-либо выбраться незамеченным, но госпоже было все равно, пусть знает.

Лес стоял тихий и безмолвный. Прохлада нового дня приятно обожгла лицо, а воздух, наполненный ароматами свежей травы, только начинающей показываться из-под земли, придавал бодрости и сил. Эсмерленд пошла вглубь леса. Тауриэль говорила, что им невыносимо жалко даже такое создание, как Голлум, и они на рассвете выпускают его из темницы, разрешая недолго полазить по деревьям. Она еще не видела его и сейчас решила отправиться к тому самому месту.

Морнэмир услышал шаги и дотронулся до меча. Тусклый солнечный свет осветил фигуру приближающейся королевы, и эльф склонил голову в почтении.

— Доброе утро, миледи, — произнес охранник, и стража последовала его примеру.

Морнэмир был почтителен и вежлив с вновь обретшей корону Эсмерленд. Но чувствовал, что она обращалась к нему только при крайней необходимости. Госпожа до сих пор считала, что он ненавидит её за утрату должности и потерю расположения короля.

— Доброе, — поздоровалась королева и осмотрела ближайшие деревья.

— Ваше Величество, Голлум сейчас на свободе. — Морнэмир показал пальцем на высокое дерево. — Он — существо непредсказуемое, я думаю вам лучше уйти, ради вашей безопасности.

«И этот туда же! Что ж все так любят указывать мне, что делать!» — с зарождающимся гневом подумала Эсмерленд.

Лесная королева уже хотела грубо оборвать его, когда худое скользкое существо стремительно опустилось перед ней. Голлум оскалился и зашипел на стоящую перед ним деву, вызывая оторопь и некую гадливость. Стража тут же подскочила и схватила его, оттаскивая от опешившей госпожи.

Эсмерленд посмотрела на стражника, который спокойно, без тени упрека взирал на неё, и решила последовать его совету. Она пошла по дорожке, ведущей в сторону высоких дубов, погружаясь в собственные переживания.

Ей стало жалко это бедное изнуренное создание, настолько изменившееся под гнетом темной воли и совершившее ужасные деяния под воздействием злого рока. Как все это грустно. И то, что её брак превращается в какую-то пытку, тоже грустно. А кто в этом виноват? Только она… Эсмерленд тяжело вздохнула. В своем бесконечном упрямстве и желании наказать мужа она сама рушила своё счастье. Трандуил больше не предпринимал попыток к сближению, а она не хотела идти на попятную.

Упрямство — достоинство ослов, так он ей недавно сказал. Эсмерленд улыбнулась. Она взрослая женщина, способная признавать ошибки и идти на компромисс. Что ей стоит первой сделать шаг к примирению, она ведь любит его и её любви хватит на них двоих.

«Решено!» — на этой приятной ноте Эсмерленд очнулась от своих мыслей и огляделась.

— Далеко же я забралась, — вслух удивилась она. Это часть леса ей была незнакома, да и местность явно была нехоженой. Подлесок густой, а деревья слишком плотно стоят друг к другу, и в глубине клубится чернота.

«И когда я успела свернуть с тропы?» — промелькнуло у нее в голове.

Еле слышный шорох привлек внимание Эсмерленд, и она затихла, а потом услышала голоса. Королева не понимала этого языка, но кто на нем говорил, ей было прекрасно известно. Грубый, с неким шипением, а иногда даже каркающий — язык орков.