Диверсии, совершаемые группой Вольвебера, вызва­ли серьезную озабоченность у гестапо. В конце концов Гейдрих отдал приказ любым путем арестовать Вольве­бера. И это едва не произошло летом 1937 года, когда Вольвебер нелегально приехал в Гамбург на встречу с руководителем местной диверсионной группы доктором Михаэлсом. Во время встречи на конспиративную квар­тиру неожиданно нагрянули агенты гестапо, в результа­те чего были арестованы практически все члены гам­бургской группы, работавшие в местных доках. Но са­мому Вольвеберу удалось бежать и, несмотря на орга­низованную гестапо погоню, благополучно пересечь датскую границу.

Начиная с 1935 года связь с Вольвебером поддержи­вала сотрудница резидентуры ИНО НКВД в Финлян­дии, а потом в Швеции Зоя Рыбкина, так как в самой Норвегии резидентуры внешней разведки не было. Об одной из таких встреч она рассказала в своих мемуарах:

«Шел 1938 год. Понадобилось снабдить группу Анто­на (псевдоним Вольвебера в то время. —

А. К.)

новыми паспортами, шифрами, деньгами, инструкциями. Я была тогда представителем советского «Интуриста» в Финлян­дии. Поехала в Норвегию через Швецию, куда добралась пароходом, а оттуда поездом в Осло...

На одной из тропинок Холменколен (пригород Осло. —

А. К.)

еще издали увидела Антона. Он смотрел на часы и с беспокойством озирался вокруг. Я пришла на место встречи с опозданием на одну минуту. Антон, увидев позади меня какого-то прохожего, взял меня под руку и увлек в лес.

—

Изобразим влюбленную парочку.

Мы уселись на пеньке. Он очень тщательно прочитал шифр, пролистал паспорта, проворчал, что одному из членов группы прибавили возраст на три года, постави­ли вместо «24 года» «27 лет».

—

Узнаю русское «авось». Сойдет, мол. Ты мне ска­жи, как вы готовитесь к войне с Германией. Или все еще исповедуете заповедь «чужой земли не хотим, но и пяди своей никому не отдадим»?..

— 

Милый Антон, ты мне не нравишься, желчный, раздражительный. Я таким тебя не знаю.

—

Признаюсь, я болен, у меня

Horbes

soster, опоя­сывающий лишай.

—

Лекарство есть?

— 

Вот оно, лучшее лекарство, — похлопал он по пас­портам. — Ребята примутся за дело, и я сумею пару деньков полежать. У нас все готово к операции. Будем хоронить немецкий транспорт с. оружием для Франко...

Скажи в Москве, чтобы на честность фюрера не рассчи­тывали. Я подготовил здесь письменный отчет о работе группы и финансовых расходах.

Антон вручил мне коробку игральных карт. В ней вместо карт была вложена его докладная записка. Я ее прочитала, записала содержание своим кодом в блокнот. Отчет посоветовала немедленно сжечь»^[49].

После того как весной 1940 года Норвегия была ок­купирована войсками фашистской Германии, группа Вольвебера была переориентирована на работу против кораблей немецкого военно-морского флота, дислоци­рованных в норвежских портах. Его агенты действовали также в портах Гамбурга, Бремена, Данцига, Амстерда­ма и Копенгагена. Что касается взрывчатки, то ее добы­вали на железных рудниках Швеции и доставляли в порты под видом скобяного товара. А на случай предпо­лагаемой войны Германии с СССР группа имела базы на островах Даго и Эзель в Балтийском море. В результа­те за год было потоплено несколько немецких кораблей путем установки на них мин замедленного действия. Но 18 мая 1940 года, после предательства члена группы Гу­става Антона Седера, Вольвебер был арестован шведс­кой полицией. 17 июня того же года он был приговорен к 6 месяцам штрафных работ за использование фальши­вого паспорта и высылке из Швеции после отбытия наказания.

После ареста Вольвебера гестапо потребовало его выдачи Германии, ссылаясь на то, что он являлся гер­манским подданным. Но советская разведка предприня­ла ряд ответных шагов. Вот что рассказывает о них Зоя Рыбкина:

«Кин (Борис Рыбкин,

резидент советской внешней разведки в Швеции. —

А. К.)

добился разрешения на свидание с Антоном в тюрьме и посоветовал ему «при­знаться» в шпионской.деятельности против Швеции. «Об остальном мы позаботимся сами», — добавил Кин. Антон этот маневр принял и дал показания, что занимался в

Швеции шпионажем в пользу советской разведки. Тем временем в Москве оформлялось советское; гражданство Вольвебера.

Переговоры со шведами закончились тем, что они отказались выдать его немцам, мотивируя свой отказ так — он должен быть судим по шведским законам»^[50].

19.06.1899 — 27.11.1947. Полковник (1943).

Родился в. Екатеринославской губернии в семье мелкого ремесленника. В 1909 г. после окончания 4 классов сельской школы переехал в Екатеринослав, где работал учеником, а затем наборщиком в типографии. Окончил коммерческое училище. После революции, сдав экстерном экзамены за курс вечерней школы, был принят в Петроградскую гор­ную академию. В 1920—1921 гг.—в РККА.

В июле 1921 г. по путевке губкома мобилизован на рабо­ту в Екатеринославскую ЧК. С 1923 г. учился в ЦШ ОГПУ. В 1924—1929 гг. помощник начальника отделения КРО ОГПУ, затем помощник начальника Сталинградского окротдела ОГПУ.

С 1931 г.— представитель ИНО в ПП ОГПУ по Средней Азии в Ташкенте. В декабре 1931 г. направлен в Иран под прикрытием сотрудника закупочной комиссии НКВТ, а затем вице-консула СССР в г. Мешхеде. За время работы приобрел нескольких надежных агентов. После этого побы­вал в командировках во Франции, Болгарии, Австрии. С 1934 г. работал в центральном аппарате ИНО, участвовал в разработке планов и осуществлении разведывательных ме­роприятий.

25 сентября 1935 г. Б. А. Рыбкин (Кин) в качестве легаль­ного резидента ИНО прибыл в Хельсинки под прикрытием консула, а затем второго секретаря полпредства СССР в Финляндии Бориса Николаевича Ярцева. В это время замес­тителем резидента в Хельсинки работала 3. И. Воскресенс­кая (Ирина), ставшая женой и помощником Кина. В начале апреля 1938 г. отозван в Москву. 7 апреля 1938 г. был принят И. В. Сталиным, от которого получил задание: в ходе сек­ретных переговоров попытаться настроить финское руковод­ство на оборонительный договор с СССР, направленный на недопущение немецких войск в случае войны на финскую территорию, а также предложить финнам обмен территория­ми. В апреле 1938г. Кин вернулся в Хельсинки в качестве временного поверенного в делах СССР в Финляндии.

В связи с начавшейся советско-финской войной в 1939 г. Б. Д. Рыбкин вернулся в Москву, где был назначен началь­ником отделения 5-го отдела ГУГЁ НКВД, а в феврале 1941 г. — начальником отдела 1-го управления НКГБ СССР. В сентябре 1941 г. направлен резидентом в Стокгольм под прикрытием советника миссии, а затем посольства СССР в Швеции Б. Н. Ярцева.

По возвращении в СССР в июле 1943 г. зачислен в «ДР» на должность заместителя начальника отдела 4-го управле­ния НКГБ СССР. В 1944 г. назначен начальником отдела 4-го управления. Курировал заброску нелегальной агентуры и разведывательно-диверсионных групп в оккупированные немцами страны Восточной Европы. В феврале 1945 г. являл­ся офицером связи со службами безопасности союзников на Ялтинской конференции.

С февраля 1947 г. в отделе «ДР» (спецслужба) МГБ СССР у П. А. Судоплатова. Выезжал в Турцию и другие страны для восстановления связи с нелегальной агентурой на Ближнем Востоке и в Восточной Европе и осуществления оперативных мероприятий. Во время спецкомандировки в Чехословакию 27 ноября 1947 г. «при исполнении служеб­ных обязанностей» погиб в автокатастрофе под Прагой. По­хоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Награжден орденами и медалями, знаком «Почетный работник ВЧК-ГПУ», маузером с надписью «За беспощад­ную борьбу с контрреволюцией» и грамотой от Коллегии ОГПУ (1931).