Саранту, проживавшему в это время в США, не удалось избежать допросов в ФБР. Но прямых улик про­тив него не было, и поэтому он был отпущен под под­писку о невыезде. Но ему удалось добиться разрешения на посещение больной сестры в Нью-Йорке, после чего он вместе с новой женой, Кэрол (с Луизой он разошел­ся незадолго до этого), не теряя времени, направляется в Мексику. Им удалось благополучно пересечь границу и с помощью польских дипломатов установить связь с со­трудниками советской разведки в Мексике, которые пе­реправили их в Прагу.

«Что по-настоящему поражало в Старосе — это его феноменальный инженерный талант. Он словно предуга­дал рождение современной микроэлектроники и смог определить пути ее развития. Иосиф Вениаминович Берг был отличен от него. Человек невероятного темперамен­та, он буквально фонтанировал идеями, самыми неве­роятными, доходившими порой до авантюры. Но вместе они составляли великолепный тандем»^[132].

В начале 60-х годов Саранту при помощи Д. Устинова и заместителя министра Минрадиопрома А. Шокина уда­лось организовать визит Н. Хрущева в Ленинград, где его убедили в необходимости создания в СССР мощного специализированного центра микроэлектроники. После долгих совещаний и согласований было решено размес­тить Центр в подмосковном городе Зеленограде. Но в 1964 году, в разгар строительства Центра, Хрущев был снят со своих постов, после чего Саранта и Барра от­странили от этого проекта. Причиной тому стали разно­гласия между Сарантом и Шокиным.

В дальнейшем доктор наук, профессор Сарант про­должал работать в Ленинграде, а потом переехал во Владивосток в Дальневосточный филиал Академии наук. Знающие его люди шутили по этому поводу: «Старое заканчивает кругосветное путешествие — США, Мекси­ка, Чехословакия, Ленинград, Владивосток. Остался только Тихий океан». В 1979 году Сарант избирался в Академию наук СССР, но не успел. Он умер в Москве 16 марта 1979 года, внезапно, когда ехал на такси от вокзала к зданию Академии. После смерти Саранта его жена Кэрол, более известная в СССР как Анна Петров­на Старое, выехала с детьми в США, где и живет до сих пор.

Что же касается Барра, то он продолжал работать в Ленинграде, занимаясь научно-исследовательскими ра­ботами, связанными с военно-морским флотом. В начале 90-х годов он даже смог посетить США. Дело в том, что сведения о работе Барра на советскую разведку были получены в результате засекреченной до сих пор операции «Венона», и поэтому американцы решили не пре­следовать его в судебном порядке. В США Барр встретил­ся со своими родственниками, а также провел ряд пере­говоров с американскими бизнесменами, пытаясь угово­рить их вложить деньги в совместные предприятия в России. Но желающих рискнуть своими капиталами так и не нашел. В последние годы жизни он сильно страдал от диабета, в начале 1998 года лег в одну из московских клиник, где и умер 1 августа 1998 года.

Так закончилась удивительная одиссея двух амери­канцев, во время войны работавших на советскую раз­ведку, а после нее вынужденных бежать в СССР. Люди огромного таланта, они смогли найти себя даже в усло­виях социализма, что удавалось немногим. И это кажется самым удивительным в их судьбе.

14 октября 1957 года на здании федерального суда Восточного округа Нью-Йорка появилась надпись: «Здесь слушается дело № 45094 — Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Абеля». Ход судебного про­цесса широко освещался средствами массовой инфор­мации всего мира (кроме СССР, разумеется), и с тех пор имя Рудольфа Абеля прочно вошло в историю «хо­лодной войны». Но тогда, да и много лет спустя тоже, мало кто знал, что человека, назвавшего себя Рудоль­фом Абелем, на самом деле зовут Вильям Генрихович Фишер.

Вильям Фишер прожил сложную жизнь. Его отец, Генрих Матвеевич Фишер, родился в Ярославской гу­бернии в семье обрусевших немцев. В 16 лет он приехал в Петербург в поисках работы и вскоре стал членом «Со­юза борьбы за освобождение рабочего класса». Если от­крыть первое издание Большой советской энциклопе­дии, то можно прочитать о Генрихе Фишере следующее:

«Фишер, Генрих Матвеевич (1871—1935), один из первых русских рабочих-демократов, с.-д., металлист. С начала 90-х гг. входил в рабочие кружки Петербурга; знал В. И. Ленина. Руководил рабочими пропагандистскими кружками. В 1889 г. арестован и привлечен к дозна­нию по делу группы народовольцев. Отбыл три года гласного надзора в Архангельской губ. и выехал в Сара­тов, где входил в «рабочий комитет» из ссыльных рабо­чих и участвовал в 1900 г. в издании печатавшейся на гектографе «Рабочей газеты». В 1901 г. уехал за границу и поселился надолго в Англии, где принимал участие в рабочем движении. Участвовал в организации склада оружия для отправки его в Россию. С образованием анг­лийской компартии вошел в ее ряды. В 1921 г. вернулся в СССР, вступил в ВКП(б). Работал на хозяйственных должностях».

В Англии в городе Ньюкасл-эпон-Тайн у Генриха Фишера и его жены Любови Васильевны 11 июля 1903 года родился сын, которого назвали Вильямом.

Учеба давалась молодому Вилли легко, но из-за финан­совых затруднений в семье он был вынужден оставить среднюю школу и поступить учеником чертежника в конструкторское бюро. Но, несмотря на это, в 1919 году он сдает вступительные экзамены в Лондонский уни­верситет,

С ранних лет юный Вилли помогал отцу в его про­фессиональной революционной деятельности. Еще маль­чишкой он раздавал листовки, бегал на явки, обеспечи­вая связь, вел пропаганду среди солдат и населения как член движения «Руки прочь от России». А в 1920 году вместе с семьей уезжает в Россию, получив 21 июля английский паспорт за номером 207393 на имя Вильяма Августа Фишера, родившегося от принявших британское подданство родителей.

В Москве Вилли вместе со старшим братом Генри­хом первое время работает в качестве переводчика в Отделе международных связей Исполкома Коминтерна (ОМС ИККИ), а в 1924 году он поступает на индостанское отделение Института востоковедения им. Нарима­нова. Но уже через год Фишера призывают в армию и зачисляют в 1-й радиотелеграфный полк Московского военного округа. После демобилизации он поступает на работу в НИИ Военно-воздушных сил РККА, а вскоре знакомится со студенткой Московской консерватории Еленой Лебедевой, которая стала его женой. Через два года у них родилась дочь, которую родители назвали Эвелина.

В 1927 году по рекомендации Московского комитета комсомола Фишер поступает на работу в ИНО ОГПУ. В беседе с начальником ИНО Меером Трилиссером он говорит, что принял это решение только после обстоя­тельной беседы с отцом, когда у него отпали многие сомнения относительно деятельности ОГПУ. В ИНО Фи­шер был назначен на должность помощника уполномо­ченного, а затем старшего уполномоченного 8-го (науч­но-техническая разведка) отделения, которым в то вре­мя руководил Александр Орлов (Фельдбин). Его работа заключалась в обработке поступавшей от зарубежных ис­точников информации, написании аннотаций к опубли­кованным в зарубежной прессе статьям и т. д. В его пер­вой аттестации было записано:

«Хороший технический работник. Очень добросовес­тный, и аккуратный. Используется не только как пере­водчик, но и как пом. референта. Работник перспектив­ный. Партийно активен. Много работает над своим об­разованием»^[133].

В начале 1931 года Фишера перевели в 1-е отделение (нелегальная разведка) ИНО, где его начальником стал Яков Серебрянский. Личность в ИНО легендарная, Се­ребрянский позднее был назначен руководителем Осо­бой группы при наркоме НКВД. Именно его Фишер считал своим учителем.

В 1931 году было принято решение направить Фише­ра нелегалом в Европу. Для него была подготовлена ле­генда, в основу которой было положено его иностранное происхождение. Поэтому 27 апреля 1931 года британский гражданин Вильям Фишер официально обратился в ген­консульство Великобритании в Москве с просьбой о выдаче английского паспорта. Мотивы этого решения, изложенные в заявлении, были следующими: рассорился с вернувшимися в СССР родителями и мечтает вместе с женой и дочерью вернуться ъ родную Европу. В июне 1931 года паспорта были получены и Фишер с семьей выехал из СССР. Через Финляндию и Швецию он при­был в Лондон, где обратился к властям с просьбой о предоставлении вида на жительство.