Что это было, я с досадой понял получасом позже, когда в нашу камеру ввалилась пошатывающаяся от усталости ведьма. От нее несло гарью, а на щеке темнел сажей отпечаток ее собственной пятерни. Она сразу натолкнулась взглядом на меня и, точно как я в той нише, немедля сообразила, что я ее вижу.

— Ты кто таков? — спросила хрипловато, опершись о решетку, чтоб не упасть.

— Их спутник, Таржен, — как можно миролюбивее ответил я, кивая на магов.

Даже несмотря на то что женщина кажется выжатой досуха, не стоит испытывать судьбу, пытаясь с ней сразится. У каждой уважающей себя ведьмы на самый крайний случай обязательно найдется в запасе какая-нибудь особо мерзкая подлость.

— Мне нужно им накопители надеть, — пробурчала она, вытаскивая из складок широченной юбки гроздь мутных кристаллов.

— Давай сюда, я сам надену, — протянул я руку, а она неожиданно вцепилась в нее острыми ногтями.

— Не вздумай шутить… спутничек.

— Совсем из ума от страха выжила?! — возмутился я, стараясь не дернуть рукой, тогда острые ногти не оставят на коже кровавых царапин.

А уж что там у нее под ногтями… лучше и не задумываться, знаю из рассказов Клариссы, что многие ведьмы используют это природное оружие много эффективнее, чем всякие ножи и кинжалы.

— Смелый, — внимательно рассматривая мое лицо, вынесла свой вердикт ведьма, — я тебя запомню.

Она убрала руку и ловко выскользнула из камеры, оставив в моей ладони кучку накопителей.

— Запоминай, — запоздало хмыкнул я и отправился вешать на шею спящим ученикам их камни.

И только позже, уже устроившись на своем месте, припомнил, что после ее ухода не слышал бряканья засова. В то, что ведьма может забыть про такую важную вещь, я не поверил бы даже во сне, жизнь на краю пропасти приучает таких нелегальных ведьм и колдунов к звериной осторожности и осмотрительности. Следовательно, оставила открытой специально. Чтобы испытать меня… на что?

Нехотя поднимаюсь на ноги, покидать пригретое местечко вовсе не хочется, и подхожу к решетке. Легкий толчок рукой, и дверца беззвучно распахнулась. Видимо, к нашему приходу тщательно приготовились, раз проверили и смазали все петли, отметил я и шагнул из камеры.

Немного постоял, рассматривая помещение, ряды убегающих вглубь однообразных решеток, мелькающий на дальней стене отблеск света и, повернувшись к нему спиной, развязал шнурок на штанах. Не в камере же справлять нужду, а специального помещения для таких дел я что-то не заметил.

Показалось мне или нет, будто издали донесся приглушенный смешок, когда я с чувством выполненного долга прикрывал за собой решетку?

Утро для нас началось с противного женского визга, истеричного, громкого, бьющего по ушам высоко взятой нотой. Я только пару часов как задремал, уверившись, что ночью никто их наших нынешних хозяев не собирается ничего предпринимать, как одной из женщин приспичило потребовать, чтоб ее выпустили. Как я понял, хотела она ни много ни мало, всего лишь наверх, на свободу. Что этого пути уже не существует, до нее так и не дошло.

А вот по какой причине девица не стала устраивать истерику с вечера, а оставила это мероприятие на утро, мне, видимо, никогда уже не додуматься. То ли вечером ей так затуманило мозги выпитое за столом вино, что действительность не казалась такой уж страшной, то ли наемница считала, что к утру все это окончится, как глупая шутка, и ей объявят, что пора получать награду. И когда этого не произошло, она не придумала ничего лучше, чем завыть от отчаяния.

Возле колонн снова горели лампы, следовательно, наши хозяева сочли, что пора поднимать народ. Камера, где заходилась воем истеричка, находилась почти напротив, немного наискосок, и мне было хорошо видно, как злой и бледный от недосыпа надзиратель ворвался внутрь и начал нещадно хлестать дурочку по щекам. Стражник вмиг разбил ей нос и губы, но девица вопила не переставая, не обращая внимания на льющуюся из носа кровь. Ничем хорошим это окончиться не могло, у бывшего пограничника даже губы от бешенства побелели, но вмешаться я не имел права. Под моей защитой сейчас находились трое учеников, и их жизни были для королевства намного дороже жизни этой истеричной вертихвостки. Однако и не сжимать от ярости кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу, я тоже не мог. Как не мог и придумать способа вывести ее из истерики, пока стражник не забил психичку до смерти.

— Да даст она поспать или нет? — раздраженно спросил рядом голос Тура, и на девицу внезапно обрушилось из ниоткуда не меньше ведра воды.

Судя по дружному взвизгу ее сокамерниц — довольно холодной. Девица коротко ахнула и замолчала, обиженно отирая лицо и волосы, а стражник, которому досталось не меньше половины предназначавшегося ей водопада, злобно взревел и ринулся в сторону нашей камеры.

— Извини, друг, не рассчитал, — подозрительно спокойно сообщил надзирателю Тур и махнул в его сторону рукой.

От одежды стражника во все стороны прыснули густые струйки пара, и он ошеломленно замер с поднятой для удара рукой и вытаращенными глазами. Потом медленно прикрыл рот, тихонько повернулся и как-то неуверенно побрел в ту сторону, откуда прибежал на визг женщины.

— Что это с ним? — не понял Харг, успевший занять наблюдательный пункт за моим плечом.

— Старая маговская шутка… — широко зевая, пробурчала Олли, — не брать под контроль направление сконцентрированных потоков пара во внешнюю среду… а-а… — она снова зевнула, — предоставив им устраняться произвольно.

— Проще говоря, — пробурчал Рун, поднимая с дерюжки взлохмаченную голову с торчащими из его непослушных волос соломинками, — пар от одежды шел во все стороны. А кушать нам дадут?

— Кушать второстепенно, — хмуро объявила Олли, и мы сразу напряглись.

Действительно, женщинам в таких экспедициях всегда приходится страдать от неудобств намного сильнее, чем мужчинам.

— Сейчас спросим… — вдруг тихо пробурчал Тур, вглядываясь в проход, и, проследив за его взглядом, я обнаружил уверенно шествующую в нашу сторону ведьму.

— Мне доложили, что вы проснулись, — откровенно заявила она, разглядывая нас сквозь решетку, — а вот почему сидите тут и не идете умываться и завтракать, я решила спросить сама.

— Не проснулись мы, а нас разбудили, — не дал я вставить ученикам ни словечка, да они и сами не рвались, с недоверием поглядывая на ведьму, — а насчет того, куда идти, хотели было спросить у стражника, да он не стал разговаривать.

— Еще бы он стал с вами разговаривать, — она смешливо фыркнула, — когда вы ему… все волосики на теле пропарили. Ну выходите и топайте в самый конец, там разберетесь.

Ведьма спокойно отвернулась от нашей камеры и направилась к женщинам, а я решительно толкнул дверцу.

— Дерюжки собери, — хозяйственно скомандовал новому приятелю Харг, и мне припомнилось, что мы до сих пор не спросили, как того зовут.

— Лукий, — обрадованно выпалил мужик в ответ на мой вопрос, приняв его за официальное приглашение в команду.

— Я — Таржен, — пришлось сообщить в ответ.

Задумываться, правильно ли я поступаю, собирая вокруг себя людей, ведь в случае чего буду считать себя ответственным за их жизни, мне категорически не хотелось.

Вскоре мы уже брели в дальний конец похожего на пещеру помещения, стараясь не обращать внимания на заинтересованные взгляды сидящих за решетками наемников. Едва выйдя из камеры, Тур задвинул меня себе за спину, а через секунду это движение повторил и Рун. Я прекрасно понял, что таким образом они собираются прикрыть меня от внезапной встречи с Тероном и одновременно показать Камире, кто именно командует в нашей группе. А я и не собирался спорить. Мне намного удобнее следить за развитием событий слегка со стороны, да и вмешаться, если что-то пойдет совсем плохо, тоже удобнее с расстояния. Несмотря на все усилия учителей, ближний бой так и остался моим самым слабым местом. Не настолько, конечно, слабым, чтобы не справиться с обычным бандитом, но против настоящего мастера мне лучше не выходить.