До этого момента Маргарет танцевала только вальсы и кадрили на клубных вечеринках — у нее не было абсолютно никакого профессионального опыта. Но она решила рискнуть…
Позже, уже став знаменитой, она призналась своему другу, голландскому художнику, что никогда не умела хорошо танцевать: «Люди приходили посмотреть на мои выступления лишь потому, что я решилась показать себя на публике без одежды».
Маргарет верила в свою привлекательность для мужчин, их действительно притягивала ее сексуальность. Она была образованна и знала несколько языков, умела придумывать истории — ее фантазия была неистощима, она решила поставить свою небольшую ставку — и выиграла в эту безумную рулетку.
Ее первое выступление состоялось в салоне певицы мадам Киреевской, организовавшей благотворительный вечер. Маргарет представили как «экзотическую танцовщицу леди МакЛеод».
Через неделю в скандальном еженедельнике появилась небольшая хвалебная статейка о женщине «с Дальнего Востока», посетившей «в драгоценностях и духах Европу, чтобы внести струю богатства восточных красок и восточной жизни в пресыщенное общество европейских городов». Сам журналист лишь пересказывал восторженные слухи о падающих покрывалах и представлении с «дымкой непристойности». На самом деле ее движения, конечно, были мало похожи на традиционные танцы Индии, Индонезии или Индокитая. Скорее, они напоминали современный стриптиз… в несколько смягченном варианте.
Маргарет пригласили в несколько других частных салонов, на благотворительный праздник, но ее судьбу определило именно первое представление, на котором присутствовал промышленник Я коллекционер мсье Эмиль Гимэ. Маргарет буквально заворожила этого богатого чудака, построившего для своей огромной коллекции целый музей восточного искусства на площади Иены.
Его считали выдающимся экспертом по Востоку, но вряд ли он был им на самом деле. Он много путешествовал, бывал в Японии, Египте, странах Среднего Востока, но почему, представляя «индийскую» танцовщицу, он называл ее малайским именем?.. На разговорном малайском «мата хари» значило «око дня», или, если обойтись без поэтических красивостей, — «солнце». Маргарет было все равно, кем представляться — сиамкой, малайкой, индуской или китаянкой… Во всем Париже вряд ли нашелся бы человек, который разбирался в этих тонкостях. Во всяком случае, такие люди не ходили по модным салонам.
А псевдоним Мата Хари давал такой богатый простор для фантазии Маргарет… Она тут же сочинила историю, будто искусству танца ее учили… буддийские монахи. И она посвящена во все их мистические ритуалы, часть из движений которых и перенесла в свои танцы.
Итак, Гимэ решает открыть Парижу новую звезду. Чтобы подобрать для нее соответствующее обрамление, он приказывает задекорировать второй этаж своего музея, точнее — круглое помещение библиотеки, под индийский храм. Слуги обвивают колонны цветными лианами, приносят статую шестирукого Шивы, расставляют по периметру зала горящие свечи и разноцветные прожектора…
Мату Хари одели в откровенный костюм баядерки с цветным лифом и легким саронгом, завязанным вокруг бедер, одеяние заканчивалось браслетами на руках и ногах. Вокруг танцовщицы курился фимиам и душистые масла, одно за другим падали на пол одеяния, звучала «восточная» музыка… Париж был покорен.
Так просто — всего лишь обнаженное женское тело в соответствующем экзотическом обрамлении, проделывающее несложные танцевальные па, — и этот трюк сработал.
Газеты пели хвалебные оды, критики захлебывались от восторга, восхищаясь «ритуальными» танцами новой Саломеи.
Мата Хари сама удивилась тому, как легко в этот раз к ней пришел успех — ведь Париж трудно удивить эротическим шоу. Она объясняла это тем, что, в отличие от танцовщиц кабаре или стриптизерок, подавала свое выступление под модным восточным соусом и умела вести себя в обществе. После того как зрители видели ее на сцене практически обнаженной, она надевала модные цивилизованные наряды и спускалась в зал, обходя гостей и умело поддерживая светскую беседу. Значит, к ней нельзя было относиться просто как к стриптизерше (по крайней мере — как к дорогой содержанке).
А что можно было сказать про ее танец?
Она двигалась, украшенная драгоценностями и покрывалом, — «и это, в общем, все», писала «Ля Пресс». А вот еще одно описание ее танца: «Мата Хари впечатляет не только игрой ее ног, рук, глаз, рта и ярко-алых ногтей. Не стесненная одеждой, Мата Хари играет всем своим телом. Если боги не реагируют на ее предложение красоты и юности, она жертвует им свою любовь, свою невинность. Покрывала, символ женской чести, падают. Одно за другим жертвует она их богам. Но Шива требует большего. Девидаша приближается — еще одно покрывало, обнаженное ничто — выпрямление гордой, победоносной наготы. Она посвящает богу всю пылающую в ней страсть».
Рецензент «Эко де Пари» написал, что в ее танцах «нет ни танцевального совершенства, ни чего-либо еще примечательного (…). Но нельзя сказать, что (…) взгляд на эту красивую индуску вызывает грязные мысли — хотя она обнажена с головы до пят, с большими глазами и улыбающимся ртом, который на ее лице выглядит точно разрез в плоти спелого яблока».
Писательница Габриэль Колетт была наиболее точна, описывая шоу Маты Хари, — ведь она тоже была женщиной, и на нее эротизм представления не действовал: «Я видела, как она танцевала у Эммы Кальве. Собственно, это не было танцем. Куда больше это было умение грациозными движениями сбрасывать с себя вуали. Представление она начала почти голой (…) с полузакрытыми глазами и исчезала укутанной в свои покрывала».
И это выступление заставило говорить о ней весь Париж? О, эти странные мужчины…
Когда о ее успехе услышал бывший супруг, он был искренне удивлен: «Танцовщица? Да у нее плоскостопие — она не умеет танцевать!»
Вместе с популярностью к Мата Хари пришли деньги, любовники и роскошь, о которой она так мечтала. В окружении пальм, цветов и благовоний она танцевала в модных парижских салонах, в театре «Трокадеро», в доме актрисы театра «Комеди Франсэз» Сесиль Сорель, в «Гран Серкль», в «Серкль Руайаль».
Последующие два года она танцевала в Париже и на самых престижных камерных площадках Европы. А еще она продолжала совершенствовать собственный имидж, давая замысловатые претенциозные интервью: «Священные танцы брахманов — это символы. Их фигуры — это выражение мыслей. Сам танец — это стихотворение, а жесты — слова».
Неужели никому не пришло в голову, что брахманы — это монахи, и очень сложно представить монаха, который раздевается догола, чтобы сформулировать свою молитву к божеству.
Но из уст очаровательной 30-летней женщины публика готова была терпеть любую чушь.
Один из армии любовников Мата Хари, адвокат Эдуард Клюне, познакомил ее с популярным парижским импресарио Габриэлем Астрюком (он привез в Париж на гастроли Шаляпина и Русский балет Дягилева). Тот помог ей получить ангажемент в шикарном театре «Олимпия», где уже проходили сеансы «синематографа». Мата Хари получила астрономический по тем временам гонорар в 10 тысяч франков. Но оказалось, что Маргарет пошла по стопам своего отца — услышав о ее триумфе, один парижский ювелир тут же послал к ней судебных исполнителей, чтобы взыскать долг… в 12 тысяч золотых! Она успела заказать драгоценностей на сумму, превышающую самый большой ее гонорар. Впрочем, дело в суде кончилось полюбовно — Хари присудили выплачивать долг по 2 тысячи в месяц.
Этот эпизод, наверное, яснее всего объясняет то, что женщина, которая вела такую шикарную жизнь и которой за любовные услуги платили сотни, если не тысячи мужчин, никогда не обладала большим капиталом.
После успеха в «Олимпии» Астрюк договаривается о двухнедельных гастролях своей подопечной в Испании — это будет первым зарубежным успехом Маргарет. Правда, теперь она выступает не обнаженной, как в парижских салонах, а «одетой» в тончайшее газовое трико телесного цвета — уступка пуританам. Ее здесь ждали темпераментные испанцы и бешеные овации. И — новый любовник, французский посол Жюль Камбон.
