Огромная кухня была заполнена людьми, которых Кейт раньше и в глаза не видала; они говорили все разом, но при ее неожиданном появлении все, включая Гастона, онемели от изумления. Впрочем, галльская кровь Гастона не позволила ему долго стоять с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Он вышел вперед, отвесил глубокий поклон, приказал кухонному мальчишке, которого свысока кликал «сусликом», подать мадемуазель стул и нижайше попросил ее поведать ему, чем он может ей услужить, ибо служить ей, галантно добавил он, есть для него наивысшее из вообразимых удовольствий. Кейт, изобразив беспомощную невинность, выразила уверенность, что он поддержит ее в этом ужасном столпотворении, и спросила, что бы он мог предложить под видом обеда убитому горем семейству, члены которого, как вы понимаете, не вынесут и вида ростбифа или дрожжевого пирога, которые он готовит с таким совершенством. Гастон, падкий на лесть еще более, чем миссис Торн, величественно принял вызов и предложил Кейт не волноваться и во всем положиться на него: он приготовит такой обед – не столько обильный, сколько изысканный, – который возбудит даже капризный аппетит «мсье Торкила».

Кейт быстро поднялась, заставила себя улыбнуться и поблагодарить Гастона и поспешила прочь, вниз по мощеному коридору к Главному холлу. Хлопоча о поддержании заведенного в доме порядка, она не находила времени подумать о Торкиле, но слова шеф-повара вернули ее к печальной действительности. Ее душу снова наполнил ледяной ужас. Кейт вошла через готическую дверь в Главный холл и увидела там миссис Нид, собиравшуюся идти наверх.

– Вот ты где, мисс Кейт! – воскликнула миссис Нид. – Я прямо с ног сбилась. Где это ты пряталась, любушка?

– Я была на кухне. Сара, где Торкил?

– Я сказала бы, кабы знала, – отвечала Сара. – Вроде бы этот, как его – Баджер, что ли? – пошел в лес искать его. Как сказал мне мистер Пеннимор, один лакей мельком видал, что мистер Торкил побежал в лес как сумасшедший. Собственно, он, бедняга, сумасшедший и есть. Ну, не надо так дрожать! Ты до сих пор держалась просто прекрасно, милая моя, все сделала как надо. Да я и знала, что ты справишься. Послушай, мальчик ведь не попадет в кутузку за то, что он удушил свою мамочку, ведь он не в себе, просто его надежно запрут где-нибудь, где он будет в безопасности и не причинит вреда ни себе, ни кому-либо другому. И сказать по правде, девочка моя, если кого и следовало бы задушить, так это ее! А теперь пойдем-ка в ту комнату, Голубой салон, хотя убей меня Бог, если я понимаю, почему ее так называют! Единственное, что там голубого, – так это занавески, да и то не особенно! Мистер Пеннимор только что принес туда поднос с чаем и с таким нежным печеньицем, что просто не заметишь, как съешь. Да, я знаю, любушка, что ты не в состоянии проглотить ни крошки, но ты попробуй, и у тебя получится, надо же немного подкрепить свои силы!

Мягко, но настойчиво подталкивая Кейт, Сара привела ее в Голубой салон, усадила в кресло и стала наливать чай. Кейт сидела, закрыв лицо руками. Видя, как подрагивают ее пальцы, Сара продолжала ласково ворковать, но на Кейт это не очень-то действовало. Спустя некоторое время Кейт смогла выпить немного чаю и даже сгрызть маленькое печенье, но голова у нее была занята другим, что и проявилось, когда она прервала описание веснушчатой Полли, сестры Джо, внезапным вопросом:

– Сара, но почему он сделал это? Почему? Я знаю, что он ее ненавидел, но он так ее боялся, что робел от одного ее взгляда! Сара, что она могла ему сказать, чтобы он осмелился поднять на нее руку? Не могла же она сказать, – о Боже, только не это! – что он сумасшедший и его надо посадить под замок!

– Меня бесполезно спрашивать, что она могла ему сказать, мисс Кейт, меня ведь там не было, но после всего, что я услышала вчера вечером, я уже ничему бы не удивилась! Когда вы обедали, я поболтала с миссис Торн, и из того, что она сказала, – а она, заметь, не собиралась осуждать ее светлость! – мне стало более чем ясно, что ее светлость была настолько эгоистична, настолько упряма в своих намерениях, что, когда у нее что-то не выходило, – ты же сказала ей, что не выйдешь замуж за мистера Торкила! – она была способна на что угодно просто из чистой злости! Я тебе точно скажу, девочка моя, она была настоящая негодяйка, и нечего о ней жалеть! По-моему, этот ее драгоценный Стейплвуд станет куда более счастливым местом после ее смерти! И не надо мне говорить, что она была к тебе добра! Не так уж она стала добра, когда поняла, что ей не удастся женить на тебе мистера Торкила! И вовсе не от доброты она собиралась заловить такую невинную девушку, как ты, чтобы выдать замуж за сумасшедшего бедолагу, который между делом придушил бы ее! Как подумаю об этом, так просто закипаю! Ладно! Говорят, о мертвых или хорошо, или ничего, хотя почему это еще, я не понимаю. Так что я лучше закрою рот, потому что хорошего мне о ней сказать нечего! Выпей чаю, любушка!

– Почему он пошел к ней в гостиную? – словно про себя спросила Кейт. – Он никогда туда не ходил! Может, она послала за ним? Отругать его за вчерашнее? Но она никогда не ругала его за… за все его безумные поступки!

– Ну… Судя по тому, что говорил доктор, мистер Торкил увидел, что плотник приколачивает на окна его спальни толстые брусья. Так приказала ее светлость, причем не сказав никому ни слова, – неохотно заговорила Сара. – Мистер Торкил пришел в ярость и помчался к мамочке спросить, что бы это значило, так что доктор даже не смог его остановить. Но доктор, видно, побежал следом, потому что он говорит, что не оставил бы ее светлость наедине с мистером Торкилом, если бы она сама ему не приказала. Доктор, конечно, думал, что она, как обычно, справится с мистером Торкилом сама. Он говорит, что она приказала мистеру Торкилу сесть, и он сразу подчинился, так что доктор и не подумал ни о какой опасности. Он не знает, что произошло позже, и никто не знает, но, как ты помнишь, мисс Кейт, он проговорился, что «она, должно быть, ему сказала», а вот что она, должно быть, сказала, он умолчал!

Кейт, которая слушала эту речь, озадаченно сдвинув брови, недоверчиво произнесла:

– Боже правый! Сара, Делаболь сам тебе это рассказал?

– Ну, не совсем мне, – невозмутимо ответила Сара, снова наполняя свою чашку. – Он рассказал это мистеру Филиппу в этой самой комнате, но я как раз оказалась здесь – я спустилась вниз после укладывания этой ведьмы в кровать. Не скажу, чтобы доктор был мне сильно симпатичен, но должна признать, что мне его было жалко: мистер Филипп так его допрашивал, что он трясся как студень!

Кейт вздрогнула.

– Разве Филипп приехал?! – обрадованно вскричала она. – О Сара, что же ты мне не сказала?

– Сиди, мисс Кейт, и допивай свой чай! – приказала Сара. – Он приехал, но сейчас его нет: он ушел искать мистера Торкила. И тебе нет ни малейшего смысла бросаться искать его! Ну не трясись ты! Он скоро вернется!

Словно в подтверждение этих слов, в эту минуту в комнату вошел Филипп. Он был бледен, на застывшем лице жестко блестели глаза, и между бровями залегли две глубокие складки. Дрожащим голосом Кейт спросила:

– Вы нашли его? Филипп, его нашли?

– Его нашел Баджер, – ответил он, на мгновение устало прикрыв рукой глаза. Отняв руку, добавил хрипло: – Мы опоздали… оба…

– Он мертв? – прошептала Кейт.

– Да.

Миссис Нид, едва не выронив чашку, пробормотала:

– Господи Боже, помилуй нас грешных!

Но Кейт, словно ожидавшая этой вести, спросила:

– Филипп, он утонул?

Филипп кивнул.

– Его увидел Баджер. Он, скорей всего, сразу понял, что спасать его уже поздно, но все же нырнул с моста и вынес тело на берег. Когда я добежал до озера, он держал его на руках и… Ладно, не важно! Бедный старик словно умом помрачился, говорит, что он один любил Торкила, что, впрочем, верно, хотя за что ему было его любить, Бог весть! Торкил обращался с ним хуже, чем с собакой.

Он умолк и пристально взглянул на Кейт.