Пытаясь побороть очередной приступ смеха, Нил ущипнул себя переносицу.

- Чарли, - сказал он, снова посмотрев на меня, - у Рейеса Фэрроу целые фан-клубы.

- Неужели ты никогда его не гуглила?

- Ты тоже, - ответила Куки, когда я спросила ее о Рейесе. Мы ехали по Санта-Фе. – Я просматривала официальные базы данных, чтобы найти записи о его аресте и информацию о приговоре. А еще нашла несколько статей о судебном процессе на сайте «Ньюз Джорнал».

- И никогда его не гуглила?

- Ты тоже, - устало повторила она, что-то печатая на ноутбуке.

- Фан-клубы! – воскликнула я, все еще пребывая в глубоком шоке. – У него целые фан-клубы. И горы писем.

Жестокие муки ревности терзали мою грудь, прогрызая в ней дыру. Образно выражаясь. Сотни женщин, может быть, даже тысячи, знали о Рейесе Александре Фэрроу больше, чем я.

- Зачем кому-то создавать фан-клуб заключенного? – поинтересовалась Куки.

Тот же вопрос я задала Нилу.

- Видимо, существуют женщины, которые повернуты на зеках. Они копаются в газетах и доступных судебных документах, пока не находят привлекательных заключенных. После чего делают целью своей жизни доказать, что их посадили несправедливо (потому что все заключенные – ну, почти все – настаивают на том, что они невиновны), или просто обожают их издалека. Нил говорит, для некоторых женщин это вроде соревнования.

- Как это все неправильно.

- Согласна, но только вдумайся. Для зека с солидным сроком запросто подцепить очередную цыпочку – из области фантастики. Может быть, женщины занимаются тем, чем занимаются, потому что уверены: эти мужчины им точно не откажут. Ну кто отвергнет женщину, которая регулярно написывает любовные письма и приезжает на свидания? Что таким женщинам терять?

Куки бросила на меня встревоженный взгляд.

- Кажется, ты весьма спокойно приняла эти новости.

- Не совсем, - я покачала головой. – Думаю, я в шоке. То есть… да елки-палки! Они же наверняка историями всякими делятся.

Кажется, Кук тоже была в шоке. Пока я направлялась к дому некой Элейн Оук, Куки копалась в контенте какого-то сайта. Внезапно глаза ее расширились, а взгляд стал похож на взгляд безумно влюбленного человека.

- И у них есть фотки.

- И они делятся историями. Погоди, что? У них есть фотки?!

В целях безопасности я решила съехать на обочину, включила аварийные огни и уставилась на экран ноутбука. Святой пирог с бананом и сливками! У них действительно были фотографии.

Через час мы стояли на пороге женщины, которую я окрестила Маньячкой. Ну серьезно, кто станет платить охранникам и другим заключенным, чтобы получать информацию о Рейесе? Или красть у него вещи? Я, конечно, не зарекаюсь, что не сделала бы того же, но у меня есть веская причина.

Дверь открыла высокая тощая женщина. Светлые волосы коротко подстрижены и уложены в некий вид беспорядка, но я сильно сомневалась, что хоть один волосок лежит не на том месте, на каком ей хотелось.

- Привет. Вы мисс Оук?

- Да, - ответила она с легким намеком на недовольство.

- Мы приехали расспросить вас о Рейесе Фэрроу.

- У меня определенные часы посещения. – Она указала на табличку над дверным звонком. – Приходите позже.

Я выудила удостоверение из заднего кармана.

- Вообще-то мы здесь по делу. И были бы рады поговорить с вами прямо сейчас. Если у вас есть минутка.

- Понятно. Хорошо. – Она провела нас внутрь своего скромного жилища. Если дом за несколько миллионов, в котором несколько триллионов комнат, может считаться скромным. Не может же, да? – У меня так много посетителей, что пришлось установить часы посещений. Ни единой свободной минуты. – Мы все оказались в небольшой гостиной. – Приказать подать вам чаю?

Она не шутит? Так вот чем занимаются богачи? Приказывают подать чай?

- Нет, спасибо. Я только что приговорила почти литр нирваны со льдом и без сахара.

Она потерла суставом пальца под носом, словно моя бесцеремонность была… ну, бесцеремонной.

- Итак, - проговорила мисс Оук, придя в себя от моей невоспитанности, - что этот плут на сей раз натворил?

- Плут? – переспросила Куки.

- Рейес, - уточнила Элейн.

От такого небрежного упоминания имени Рейеса меня всю судорогой свело от ревности. А для меня это нетипично. У меня редко бывают судороги, и в моем понимании такая реакция была спровоцирована этой конкретной женщиной. Вроде «и пусть победит сильнейшая… во флирте». А я всегда думала, что ревности во мне нет ни капельки. Очевидно, когда дело касается Рейеса, во мне ее целые тонны.

Стиснув зубы и сжав кулаки, я задвинула ревность подальше.

- Вы с ним общались в течение последнего месяца?

Она рассмеялась. Вероятно, челядь вроде меня ее развлекает.

- Наверное, вы почти ничего о Рее не знаете, я права?

Рей, значит? Интересно, может быть еще хуже? У меня задергалось веко.

- Почти ничего, - процедила я сквозь стиснутые зубы, а говорить сквозь стиснутые зубы не очень-то легко.

Когда Элейн встала и направилась к двери, Куки сжала мою ладонь. Судя по всему, чтобы напомнить мне, что если я убью эту женщину и похороню ее безжизненное тело под ее же азалиями, то останется свидетель моего преступления. А ведь я даже не знала, что азалии растут в Нью-Мексико.

- Тогда вам стоит пойти со мной. – Элейн открыла ряд смежных дверей, ведущих в помещение, которому можно было дать только одно название – музей Рейеса Фэрроу.

У меня отвисла челюсть: глаза наткнулись на огромный плакат с изображением Рейеса. Один его вид дразнил меня, ласкал горящим взглядом, от которого слабели колени, а сама я забывала, как дышать.

- Так и думала, что вам понравится, - заметила Элейн, когда я, не знаю как, поднялась со стула и бездумно пошла вперед.

Я вплыла в рай имени Рейеса, и весь остальной мир отпал за ненадобностью. Комната была просторной, с освещенными витринами и фотографиями в рамках на стенах.

- Я была первой, - заявила она звенящим от гордости голосом. – Отыскала его еще до того, как был вынесен приговор. Все остальные веб-сайты просто пошли по моим следам. Они знают о нем лишь то, что я позволяю им знать.

Или то, что позволяют ей знать охранники в тюрьме. Нил поведал мне, что за несколько лет они уволили четырех человек, которые продавали этой женщине сведения о Рейесе Фэрроу и его фотографии. Если судить по дому, могу поспорить, Элейн подкупила больше четырех. Большинство фотографий в рамках дублировали те, что мы видели на сайте: Рейеса снимали, когда он не смотрел в камеру. Мне стало интересно, сколько же она заплатила охранникам, чтобы те решились рискнуть работой. А зная Рейеса – еще и жизнью.

Была даже парочка зернистых снимков его в душе. Впрочем, их качество не мешало заметить, какой он обалденный. Я не удержалась и встала поближе, чтобы рассмотреть изгиб стальных ягодиц, гладкие линии мышц.

- Эти фотографии – одни из моих любимых.

От голоса Элейн я подпрыгнула, но все равно продолжала просчитывать в уме, сойдет ли мне с рук проникновение со взломом, если я вернусь сюда позже, чтобы украсть эти фотки.

В витринах находились различные предметы, которые, вероятно, принадлежали Рейесу. Тюремные формы, расческа, старые часы, несколько книг и пара открыток, которые, видимо, он от кого-то получил. Я присмотрелась. Ни на одной открытке не было обратного адреса. Наклонившись ближе к одной из витрин, я заметила несколько рукописных страниц. Почерк витиеватый и плавный. Зуб даю, писал Рейес.

- У него великолепный почерк, - заметила Элейн с намеком на самодовольство. Похоже, она упивалась тем, что обскакала меня. – Мы до сих пор пытаемся выяснить, кто такой Датч.