Через двадцать минут в дверь постучались. Я бросилась открывать и обнаружила Илая с четырьмя стаканами кофе и упаковкой кексов.

— Кофе? — удивилась я. — Это и есть решение проблемы?

— Нет. Вот оно.

Илай шагнул в сторону — за его спиной стояла невысокая брюнетка средних лет, с короткой стрижкой. На меня с любопытством глядели знакомые зеленые глаза, выделяющиеся на оливковой коже. Картину довершали практичный вязаный жакет, черные брючки, белые теннисные туфли и удобная сумка через плечо.

— Мама, это Оден. Оден, знакомься, моя мама, Карен Стокк, — представил нас Илай.

— Здравствуйте, миссис Стокк, — слегка оробелая. — Спасибо, что пришли. Дело в том, что… я не знаю, что делать.

С приветливой улыбкой она склонилась над захныкавшей Избой и поинтересовалась:

— Сколько малышке?

— Шесть недель.

— А где мама?

— В гостиной, — ответила я, освобождая дверной проем. — Она плачет и не говорит ни слова.

Миссис Стокк вошла в дом, а потом обернулась к Илаю:

— Поднимитесь наверх и запеленайте крошку. Я скоро подойду к вам.

Тот кивнул и выжидающе посмотрел на меня.

— А мне… — спросила я с опаской. — Хайди…

— Обещаю, с ней все будет хорошо, — успокоила Карен. — Доверься мне.

Странно, но я, ни секунды не сомневаясь, поверила незнакомой женщине, которая как ни в чем не бывало прошла мимо меня в гостиную. Положив сумку на обеденный стол, она подошла к Хайди и присела рядом на диван. Тихие слова полились рекой, но я не сумела разобрать их, а вот мачеха прислушалась. По крайней мере, позволила миссис Стокк обнять себя за плечи и стала потихоньку успокаиваться.

Когда мы поднялись в розовую спальню, Изби расплакалась еще сильней. Илай заглянул в комнату, щелкнул выключателем и спросил:

— Есть шерстяное одеяло?

— Одеяло? — Он кивнул. — Наверное, в комоде. Посмотри в третьем ящике.

Я, не переставая, укачивала сестричку, а Илай с минуту порылся в комоде и извлек на белый свет розовое в коричневую крапинку одеяло. Оставшись довольным после изучения находки, он закрыл ящик и заявил:

— Нужна кровать. — Потом добавил: — Ну, хотя бы что-нибудь плоское. Где твоя комната?

— Следующая за этой, — растерялась я. — Правда…

Но Илай уже скрылся в соседней спальне, и мне оставалось лишь последовать за ним. Оказавшись в комнате, он тут же расправил одеяло на кровати, а потом загнул один уголок.

— Отлично, — сказал он, протягивая руки. — Давай ребенка.

Я с недоверием покосилась на него:

— Что ты делаешь?

— Не слышала, что сказала моя мама? — спросил он строго. — Ты должна мне помогать.

— Она просила довериться ей, — напомнила я.

— А мне, значит, не доверяешь?

Я бросила на него подозрительный взгляд, потом перевела глаза на одеяло и плачущую Изби. Вспомнила, как уверенно Илай вел меня в центр танцевального зала в «Таллихо». Пожалуй, ему можно доверить младенца.

Изби кричала, суча крохотными ножками, сморщенное лицо с каждой секундой становилось все краснее. Илай осторожно уложил ее головой к согнутому краю одеяла, тихонько прижал левую ножку к правой и накрыл одеялом, натягивая его и заправляя за плечи малышки. Изби орала громче и громче.

— Илай, — повысила я голос, чтобы перекричать детский плач, — стало только хуже.

Но он, наверное, не услышал, потому что занялся другим концом одеяла, который также туго натянул и закрутил вокруг орущей изо всех сил Изби.

— Илай, — снова закричала я, пока он сгибал последний уголок и закреплял его в одну из складок. — Перестань! Она же…

И вдруг наступила тишина, причем так неожиданно, что я испугалась. Боже мой! Изби таки задохнулась! Бросив испуганный взгляд на крохотный туго спеленатый сверток, с удивлением обнаружила, что сестричка моргает глазенками и, самое главное, молчит.

— …не плачет, — изумленно договорила я. Илай склонился над Фисбой, взял на руки и передал мне. — Как ты сумел успокоить ее?

— Это не я, — пояснил он, пока я с опаской присаживалась на кровать. Изби открыла рот, но только для того, чтобы зевнуть. — Все дело в пеленании и его чудодейственном воздействии на младенцев. Мама клянется, что оно ни разу еще не подводило.

— Как здорово! — обрадовалась я. — Откуда она знает об этом?

— Она работала медсестрой в родильном отделении, — объяснил он. — Всего лишь год назад вышла на пенсию. К тому же у брата с сестрой подрастают четверо детей. Если вспомнить, что нас в семье тоже росло четверо, станет понятно, откуда у нее такой опыт.

В дверь тихо постучали, и через секунду в нее просунулась голова миссис Стокк.

— Хайди надо отдохнуть, — сообщила она. — Идемте вниз.

Мы с Илаем прошли за ней по коридору, мимо комнаты Хайди, из-под которой пробивалась яркая полоска света. Не успели мы дойти до лестницы, как свет погас.

На кухне миссис Стокк сразу проследовала к раковине, вымыла руки и вытерла о бумажное полотенце.

— Вот и хорошо, — улыбнулась она, обращаясь ко мне. — Дай-ка мне малышку.

Забрав аккуратный сверток из моих рук, миссис Стокк присела на стул и легко прикоснулась пальцами ко лбу Изби, проверяя температуру.

— Хорошо запеленал! — оценила она работу Илая.

— Настоящий профи! — заметила я.

— Просто уже руку набил, — смутился он.

Миссис Стокк начала медленно укачивать Изби, похлопывая тихонечко по спине, а мы с Илаем молча наблюдали за ними.

— Спасибо, что пришли, — наконец-то спохватилась я. — У Хайди сейчас трудный период в жизни. Но когда я нашла ее в таком состоянии… просто растерялась.

— Она недавно родила, — укачивая Изби, произнесла нараспев миссис Стокк. — Хайди просто очень устала.

— Папа пытался уговорить ее нанять кого-нибудь в помощь, но она наотрез отказалась.

Миссис Стокк чуть поправила сбившееся одеяло.

— Когда родился Стивен, мой старшенький, ко мне на целый месяц приехала мама. Даже не представляю, как бы я без нее справилась.

— Мама Хайди умерла пару лет назад.

— Она рассказала об этом, — мимоходом заметила миссис Стокк.

Я вспомнила мелькнувшее на мгновение изможденное, заплаканное лицо Хайди, когда она обняла в темноте маму Илая. Интересно, что мачеха еще поведала ей?

— Быть мамой — самая трудная работа в мире, — продолжила Карен Стокк. — А с Хайди все будет хорошо. Ей просто необходимо отдохнуть и выспаться.

Умиротворенная Изби закрыла глазки.

— А тебе, — обратилась миссис Стокк к сыну, — тоже неплохо бы отправиться в постельку. Разве ты не идешь завтра на работу?

— Да, но…

— Вот и отправляйся домой, — перебила она. — Оставь ключи от машины, зайдешь за грузовичком завтра утром.

— Так мне идти пешком? — возмутился Илай.

— Илай Джозеф, до твоего дома отсюда всего четыре квартала. Надеюсь, небольшая прогулка тебе по силам?

Он заворчал с наигранным недовольством, но выложил ключи на стол и улыбнулся матери:

— Ну, спасибо тебе, мамочка.

Миссис Стокк как ни в чем не бывало подставила щеку. Илай поцеловал ее и направился к выходу, а я проводила его до крыльца.

— Значит, сегодня выдастся одинокая ночь, — сказала я с сожалением, оглядываясь на кухню, где миссис Стокк укачивала Изби.

— Точно. Мама не в курсе моих ночных похождений.

— Потому что не одобрит?

— Никогда и ни за что, — покачал он головой. — По ее словам, после полуночи не жди ничего хорошего.

— Должна признаться, твоя мама просто прелесть, — улыбнулась я, утопая в его зеленых глазах, — но у меня диаметрально противоположное мнение о ночных приключениях.

— Она — прелесть, — согласился Илай, — и мне тоже нравится не спать ночами.

А потом он поцеловал меня. Я обняла его за шею, притягивая ближе. Так бы и простояла всю ночь, хорошо это или нет, да только Илай внезапно отстранился, смущенно поглядывая поверх моего плеча на кухню.

— Мне пора.

— Увидимся завтра, — кивнула я.