Улыбнувшись, он быстро сбежал по ступенькам крылечка и зашагал прочь по дорожке. Я помахала ему рукой и провожала взглядом до тех пор, пока силуэт не растворился в ночной темноте.

Поднявшись чуть позже в спальню, я высунулась в окно и долго смотрела в ту сторону, куда ушел Илай. В темноте горело всего лишь несколько огоньков. Выбрав тот, что находится по моим подсчетам примерно в четырех кварталах, я то и дело поглядывала на него как на яркую звездочку всю ночь напролет.

Через неделю к пяти часам вечера мы ожидали приезда брата и его девушки, а в половине пятого зазвонил сотовый телефон.

— Звоню, чтобы предупредить, — сообщила мама.

Со дня неудачного визита в Колби она ни разу не позвонила мне, о чем совершенно не вспомнила и сейчас. Впрочем, вряд ли звонок означает, что наш конфликт позабыт.

— О чем предупредить? — осторожно спросила я.

Последовала недолгая пауза, во время которой мама отпила что-то — готова поспорить, глоток любимого эксклюзивного вина, — а потом заявила уничтожающим тоном:

— О Лауре!

Что ж, интонация выдала ее с головой, но я все равно переспросила:

— О Лауре? Тебе она не нравится?

— Оден, — произнесла мама, судя по ее тону, содрогаясь от отвращения. — Она просто ужасная. Ужасная! Не понимаю, что привлекательного нашел в ней твой брат, наверное, последний рассудок потерял. Эта девчонка… она… она…

Вот это да! Мама в редких случаях не находит нужных слов, а значит, пора забеспокоиться. Может, действительно эта Лаура…

— …заумная грымза, — закончила мама. — Одна из холодных ученых сухарей, состоящих из одних гипотез и экспериментов. Боже, а какое самомнение! В жизни ничего подобного не встречала! Представляешь, эта девица считает, что ее исследования вызывают у окружающих огромный интерес. Вчера весь ужин докучала нам рассказами о миелинизированных волокнах.

— О чем?

— Вот видишь! — воскликнула мама. — У этой проходимки ни сердца, ни души. Всего на пару лет старше Холлиса, а строит из себя святошу. Ох, боюсь, как бы она не высосала уникальную самобытность Холлиса. Это так ужасно!

Выглянув в коридор через открытую дверь, я заметила Хайди. Та наводила порядок в отцовском кабинете, из которого планировали временно устроить вторую гостевую спальню. Из коляски за маминой спиной, моргая глазенками, наблюдала малышка Фисба.

После той ужасной ночи дела пошли на лад. В тот раз миссис Стокк ночевала в нашем доме, приглядывая за Изби, а ушла только к полудню. Когда я спустилась вниз, нашла Хайди на кухне с запеленатой крошкой на руках. Выглядела она отдохнувшей — едва ли не в первый раз за прошедшие недели.

— Та дама просто очаровательна! — сказала она вместо приветствия.

— Тебе понравилась?

— Мы провели с ней утром всего лишь три часа, а я уже знаю вдвое больше, чем вчера. Вот, тебе известно, что пеленание способствует возникновению чувства безопасности у ребенка и помогает во время колик?

— Нет, не слышала. Но кажется, так и есть.

— Она показала мне, как приподнять матрас в кроватке, чтобы уменьшить количество газов у ребенка, и посоветовала купить качели специально для сна младенцев. А еще сказала, что делать, чтобы соски так не болели.

— Хайди, пожалуйста, давай обойдемся без подробностей! — скривилась я.

— Извини-извини! — Мачеха виновато помахала мне свободной рукой. — Оден, я так признательна, что ты привела эту женщину. Знаешь, ведь миссис Стокк предложила звать ее в любое время, когда понадобится помощь. Только как-то неловко. Прошлой ночью со мной случилось что-то странное, я так устала…

— Ну ладно, — быстро произнесла я, как обычно, пытаясь избежать откровений. — Рада, что тебе стало лучше.

— Лучше, — повторила она, ласково поглядывая на Изби.

С тех пор Хайди выглядела бодрее, а Изби спала чуть подольше, отчего обитатели дома вздохнули с облегчением. Кстати, миссис Стокк забегала пару раз навестить молодую маму. И хотя я ни разу не заставала ее в доме, об очередных визитах можно было запросто догадаться по лицу Хайди. В эти дни она просто лучилась счастьем.

В отличие от мамы, продолжавшей говорить о Лауре и о том, как она выжмет из Холлиса все соки, даже из его миелинизированных волокон.

— Не знаю, что и сказать, — ответила я. — Кажется, она ему действительно нравится.

— Ой, не смеши меня! Да твой братец ни одной юбки не пропустит. Девушки всегда были его слабостью. — Тяжелый вздох. — Сама все поймешь, когда познакомишься с ней. Оден, она просто…

Выглянув в окошко, я увидела подъезжающую к дому серебристую «хонду».

— Уже здесь, — закончила я фразу за нее. — Мне пора.

— С Богом, — пробормотала она. — Позвони потом.

Я пообещала и выключила телефон, поспешив в коридор. Папа уже звал Хайди, сообщая, что наконец-то приехал Холлис.

— Готова встретиться с братиком? — игриво спросила Хайди у Фисбы, склоняясь над коляской и расстегивая страховочные ремни.

Присоединившись к мачехе и Изби, я не успела дойти до лестницы, как папа уже открывал парадную дверь.

В открытой двери показался Холлис, выбравшийся из машины первым. Надо же, с тех пор как мы виделись, прошло не меньше двух лет, а он совершенно не изменился. Может, чуть посмуглел от загара да волосы отрастил. Через секунду из машины, со стороны пассажирского сиденья, вышла Лаура. Какое знакомое лицо! Кого она мне напоминает? Что-то не вспомню. Внезапно Хайди ахнула:

— Боже мой, как она похожа на вашу маму!

Мачеха права. Те же длинные черные волосы, та же строгая одежда темных тонов! Только вот росточком пониже да кудрей побольше, но все равно необыкновенное сходство поражало. А чем ближе они с Холлисом подходили, тем сильнее росло беспокойство.

— Здравствуй, сынок! — воскликнул папа, обнимая Холлиса, который перешагнул через порог. — Наконец-то вернулся наш путешественник!

— Вы только гляньте на гордого папашу! Кстати, где моя маленькая сестричка? — заулыбался Холлис.

— Она здесь, — подала голос Хайди и спустилась по лестнице.

Мне не оставалось ничего больше, как спуститься вслед за ней. Внизу через парадную дверь вошла Лаура, снимая солнцезащитные очки. Господи! И глаза такие же темные, как у мамы!

— Вот наша Фисба!

Холлис тут же подхватил сестричку на руки и поднял над головой, а та беспомощно глядела на него сверху вниз, видимо решая, возмутиться подобной выходкой или нет.

— Просто настоящая красавица! — восхитился брат. — Ох и даст вам она жизни, когда подрастет!

Папа с Хайди рассмеялись, а я не сводила глаз с Лауры. Она стояла в сторонке, держа в руках очки, и с полным равнодушием взирала на развернувшуюся сцену воссоединения семьи. Когда Холлис в очередной раз умильно корчил рожицу Фисбе, Лаура очень тихо, но многозначительно кашлянула.

— Ой, детка, извини! — Холлис передал Фисбу отцу и, обняв Лауру за плечи, подвел ее ближе. — Итак, дорогие родственники, это моя невеста Лаура.

— Невеста? — переспросил отец. — Ты по телефону не упоминал, что вы помолвлены. Когда вы…

Лаура улыбнулась одними губами:

— Мы еще не помолвлены. Просто Холлис…

— Чересчур самонадеян, — перебил брат, — но готов понести ответственность за свои слова. Даже если она не готова к свадьбе.

— Сколько раз повторяла Холлису, что брак — это серьезный шаг, — произнесла Лаура ровным, уверенным тоном человека, привыкшего выступать перед огромной аудиторией. — Нельзя окунаться в семейную жизнь, словно в омут головой.

Папа, Хайди и я растерянно застыли, соображая, что сказать, а Холлис рассмеялся:

— Вот она какая, моя умница! Наконец-то укротят мою импульсивную натуру!

— Не надо, Лаура, — усмехнулся отец, похлопывая брата по плечу. — Мы ж его потому и любим!

— Несомненно, импульсивность может очаровать, — согласилась Лаура. — Только не следует забывать об осмотрительности.

Папа удивленно поднял брови и произнес несколько резковато: