— Оден, — позвала она, перекрикивая громкую музыку в ритме сальсы. — Иди к нам!
Присутствующие повернулись в мою сторону, так что быстрое отступление посчиталось бы неприличным бегством.
— Гм, — засомневалась я, — мне…
— Познакомься, это Изабель. — Хайди указала на блондинку, и та приветливо кивнула. Потом мачеха представила брюнетку: — А это Морган. Мои давнишние подружки в Колби. Девочки, это Оден, дочь Роберта.
— Ой, мы так рады познакомиться с тобой! — воскликнула Морган. — Хайди нам уже о тебе все уши прожужжала!
— Ты получила сообщение? — спросила Хайди, беря на руки Изби. — Хотела предупредить тебя о сегодняшнем собрании, да только твоя голосовая почта, видимо, перегружена сообщениями, так что пробиться не удалось.
— Ого! — приподняла брови Лиа. — Я же говорила: кое-кто у нас пользуется большой популярностью!
— Мне вообще-то надо сделать пару звонков, — воспользовалась я предлогом.
Эстер в это время опрокинула один из пакетов, высыпая на стол стопку маленьких рамок для фотографий.
— Ох! Тогда приходи, как закончишь. — Хайди взяла у Изабель пиво, а Морган наконец-то поставила блюдо с чипсами на стол. — Мы будем здесь. Надо оформить около трехсот сувениров.
— Около трехсот? — переспросила Лиа, потом сердито сощурила глаза на Мэгги. — Ты сказала…
— Что будет весело, а ведь так и есть, — улыбнулась та. — В любом случае, чем бы ты занималась весь вечер?
— Да уж нашла бы! В «Таллихо», например, сегодня девушкам вход бесплатный!
— Нет-нет, только не «Таллихо», — заартачилась Эстер, беря в руки рамочку для фотографий.
— Вот уж точно! — поддержала Изабель. — Отвратительное местечко!
Вернувшись в комнату, я попыталась вновь погрузиться в проблемы мировой экономики. Тщетно. Дверь пришлось закрыть, но музыку все равно было хорошо слышно. Правда, звучала она очень тихо и ненавязчиво.
Все, хватит. Лучше подчищу сообщения в телефоне.
Хайди оказалась права: голосовых сообщений — завались! В основном от родителей. Я не удосуживалась их даже прослушать и сейчас решительно удаляла одно за другим, устремив грустный взгляд в темный океан.
«Оден, здравствуй, это мама. Перезвоню позже».
Удалить.
«Привет, родная, это папа! Вот в перерыве между делами подумал, а не позвонить ли тебе. Буду в номере весь день, если вдруг захочешь позвонить или заскочить. Жду».
Удалить.
«Оден, это мама. Твой брат теперь работает в банке. Надеюсь, ты будешь так же шокирована, как и я. До свидания».
Удалить.
«Привет, Од. Опять звонит папа. Не хочешь как-нибудь встретиться в кафе „Последний шанс“? Мне уже надоели гостиничный сервис и еда. Перезвони, хорошо?»
Удалить.
«Оден, мне надоело общаться с твоей голосовой почтой. Больше не позвоню, пока сама первой не перезвонишь».
Удалить.
«Дорогая, снова папа. Наверное, стоит позвонить по домашнему телефону. Может, ты уже не пользуешься этим номером?»
Удалить.
Сообщениям не видно конца, а я машинально нажимала на единственную кнопочку, удаляя их и не чувствуя ничего, кроме душевной пустоты. Пока не добралась до очередной весточки от мамы.
«Оден! Ты специально избегаешь меня, да? — Послышался долгий вздох, знакомый до боли. Потом мамин голос произнес: — Полагаю, я заслужила твое молчание. Похоже, мне повезло: я распугала немногих людей, с которыми хочу разговаривать. Как это произошло — не знаю. Может, после летних перемен в твоей жизни сумеешь объяснить? Просто интересно…»
Убрав телефон от уха, я поискала дату получения сообщения. Два дня назад, пять часов дня. Где же я находилась в тот момент? Работала в кабинете «Клементины»? Или сидела дома в спальне? Или шла с работы домой?
Я представила маму, сидящую одиноко на кухне. Ведь теперь любимый сынок работает в банке, а дочь — как ей казалось — разъезжает с мальчишками в машине, не забыв надеть розовое бикини. Да, детки не оправдали надежд! А мама наверняка планировала для нас блестящее будущее еще в те дни, когда, как и Хайди, укачивала меня и Холлиса перед сном и носила на руках! Легко держаться в стороне от всего неизвестного, непонятного и лишающего уверенности. И раз родные дети вырвались из-под жесткого контроля, значит, не остается ничего другого, как контролировать себя любимую. Согласитесь, это слишком много, чтобы чувствовать себя уверенной, но в то же время до обидного мало.
Из кухни снова послышался взрыв смеха, а я набрала знакомый номер и стала ждать ответа.
— Алло?
— Мама, это я.
Пауза.
— Оден, как ты?
— Хорошо. — Даже странно, совсем отвыкла от маминого голоса! — Как твои дела?
— Ну, кажется, все нормально, — ответила она.
Мама никогда не была эмоциональной натурой, а тут в ее голосе — да и в том сообщении — промелькнула незнакомая нотка, придавшая сил для следующего вопроса.
— Мама, можно спросить?
— Да, конечно, — после секундного колебания отозвалась она.
— Когда вы с отцом расходились, вы сразу… решились на развод? Или, может быть, пытались разобраться в отношениях и что-то исправить?
Не знаю, какой вопрос она ожидала услышать, но, судя по затянувшейся паузе, совершенно не тот, который прозвучал. Наконец мама призналась:
— Мы очень старались сохранить семью, и решение о разводе далось нелегко, если тебя это интересует. Ты об этом хотела узнать?
— Не знаю. — Я опустила взгляд на учебник и лежащий рядом блокнот. — Кажется… ладно, забудь и прости меня, пожалуйста.
— Нет-нет, все в порядке. — Мамин голос вдруг стал таким близким. — Оден, что происходит? О чем ты сейчас думаешь?
Боже мой, к горлу подступил противный комок. Да что со мной случилось? Никогда не чувствовала себя такой растерянной!
— Просто… — Я сглотнула комок. — У папы и Хайди проблемы.
— Проблемы? — переспросила мама. — Какие проблемы?
— Две недели назад он ушел из дома.
Она медленно втянула воздух и замерла, как зрители на стадионе, провожающие взглядом мяч, вылетающий за ограждения.
— Ох… какая неприятная новость.
— Правда?
Недоверчивый возглас вырвался помимо воли, вызвав мамино раздражение.
— Да, мне действительно жаль. А разве хорошо, когда брак разваливается на глазах, а страдают невинные дети?
Невинные дети?! Я не сдержалась и расплакалась. Горькие слезы набежали на глаза и покатились по лицу.
— Оден? Что с тобой? — забеспокоилась мама.
Ну почему происходит именно так и не иначе? Словно укоряя, шумел за окном бескрайний океан, на вид всегда одинаковый, но в то же время в вечном движении.
— Как хочется, чтобы жизнь складывалась по-другому, — дрожащим голосом сказала я.
— Ах, к сожалению, исполняются далеко не все желания, — печально произнесла она, словно поняв тайный смысл, вложенный в мою короткую фразу.
Обычно матери беседуют с дочерьми по душам, без недомолвок и двусмысленных намеков, но так бывает в нормальных семьях. А нас с мамой сблизила нынешняя беседа, полная странных признаний, чего не было никогда раньше. Словно протягиваешь руку для крепкого рукопожатия, но в последний момент промахиваешься и дружески хлопаешь по плечу. Да так ли уж это важно? Не важно, как происходит сближение двух разбитых сердец, главное — это случилось!
На некоторое время мы обе замолчали, погрузившись в свои мысли. Наконец я нарушила затянувшуюся тишину:
— Мне пора идти. Внизу ждут подруги.
— Конечно. — Мама прокашлялась и робко добавила: — Позвони завтра, хорошо?
— Обязательно.
— Отлично. Спокойной ночи, Оден.
— Спокойной ночи.
Отключив телефон и отложив в сторону нудный учебник, я спустилась вниз и пошла на звук веселых женских голосов, которые стали необычайно громкими.
— …просто не понимаю, с чего вдруг все взяли, что выпускной бал — самое незабываемое событие? — возмутилась Изабель.
