Вернувшись домой, мы обнаружили там Джеппа.

– Решил напоследок заглянуть к вам, мсье Пуаро, – жизнерадостно сказал он.

– Отличная идея, мой добрый друг, как дела?

– По чести говоря, плоховато, – сразу сник Джепп. – Может, вы мне поможете?

– У меня есть одна-две идеи, которыми я готов с вами поделиться.

– Вы и ваши идеи, Пуаро! Чудной вы все-таки человек. Не подумайте только, что я не хочу их выслушать. У вас под куполом кое-что есть!

На этот, с позволения сказать, комплимент Пуаро реагировал довольно сухо.

– Меня прежде всего интересуют идеи насчет раздвоения ее светлости, если они у вас есть. Что скажете, мсье Пуаро? Кто двойник?

– Именно об этом я и хочу с вами поговорить.

И Пуаро спросил Джеппа, слыхал ли он о Карлотте Адамс.

– Что-то слышал, но точно не помню.

Пуаро объяснил.

– Ах эта! Актриса! Но почему вы взялись за нее?

Пуаро рассказал о шагах, предпринятых нами, и о заключении, к которому мы пришли.

– Чтоб мне провалиться! Похоже, вы правы. Платье, шляпа, перчатки и светлый парик... Да, так оно и было. Ну, Пуаро, вы даете! Чистая работа! Хотя я не вижу доказательств, что ее убрали. По-моему, тут вы перебарщиваете. Тут я с вами не согласен. Это уже из области фантастики. У меня опыта больше, чем у вас, и я не верю, что всем этим из-за кулис управляет какой-то злодей. К его светлости приходила Карлотта Адамс – я согласен, но насчет ее смерти у меня две своих идеи. Она к нему приходила сама по себе – скорее всего шантажировать, ведь она намекала, что вот-вот разживется деньгами. Они поискрили в контактах. Он уперся, она уперлась, и она его прикончила, а когда вернулась домой, то тут до нее дошло, что случилось. Она не собиралась его убивать. И я считаю, что она выпила веронал осознанно, для нее это был самый легкий выход.

– Вы считаете, что этим можно объяснить все случившееся?

– Ну, конечно, много фактов мы еще не знаем, но это неплохая рабочая гипотеза. А вторая идея – это то, что розыгрыш и убийство между собой не связаны. Произошло хотя и удивительное, но совпадение.

Я знал, что Пуаро с ним не согласен, но он только сказал уклончиво:

– Mais oui, c'est possible[41].

– Или вот еще что: розыгрыш планировался безобидный, но кто-то узнал о нем и решил приспособить к своим планам. Тоже неплохая идея.

Он помолчал и добавил:

– Но мне лично больше нравится идея номер один. А что связывало его светлость с этой актрисой, мы разберемся.

Пуаро рассказал ему о письме, которое горничная отослала в Америку, и Джепп согласился, что из него много можно будет узнать.

– Я сейчас же этим займусь, – пообещал он, сделав запись в блокноте. – Я так держусь за идею, что убила она, потому что не могу больше никого найти, – объяснил он, кладя блокнот в карман. – Вот капитан Марш, теперешняя его светлость. У него повод – лучше не надо! К тому же плохая репутация. Еле-еле сводит концы с концами, а по натуре транжир. Но самое главное, вчера утром он поругался с дядей, о чем, кстати, сам мне и рассказал, даже обидно. Он вполне подошел бы. Но у него на вчерашний вечер алиби. Ходил в Оперу с Дортхаймерами. Богатые евреи. Гроувнер-сквер. Я проверял. Он у них обедал, потом они поехали в театр, потом ужинали в ресторане.

– А мадемуазель?

– Вы имеете в виду дочь? Ее тоже не было дома. Она обедала с людьми по фамилии Картью-Вест. Они возили ее в Оперу, а после проводили домой. Вернулась без четверти двенадцать. Так что она тоже отпадает. Есть еще дворецкий. Чем-то он мне не нравится. Уж больно смазлив. Что-то в нем есть подозрительное. И к лорду Эджверу на службу попал непонятно как. Я его сейчас проверяю. Но повода для убийства не вижу.

– Никаких новых фактов?

– Есть несколько. Трудно сказать, важные они или нет. Например, пропал ключ лорда Эджвера.

– Ключ от входной двери?

– Да.

– Это действительно интересно.

– Как я уже сказал, это может значить очень много, а может не значить ничего. Но еще интереснее, по-моему, то, что лорд Эджвер получил вчера по чеку деньги – небольшую сумму, кстати, около ста фунтов. Деньги были во французских банкнотах, потому что сегодня он должен был ехать в Париж. Так вот, эти деньги тоже пропали.

– Кто вам об этом сообщил?

– Мисс Кэррол. В банк ходила она. Она сказала мне об этом, и я обнаружил, что денег нет.

– Где они были вчера вечером?

– Мисс Кэррол не знает. Она принесла их ему в половине четвертого. Они лежали в банковском конверте. Он в это время сидел в библиотеке. Взял конверт и положил рядом с собой на стол.

– Это в самом деле наводит на размышления. Дело осложняется.

– Или упрощается. Кстати, рана...

– Да?

– Врач говорит, что это необычный перочинный нож. Похоже, но лезвие другой формы. И страшно острое.

– Но это не бритва?

– Нет.

Пуаро задумался.

– Новый лорд Эджвер большой шутник, – продолжал Джепп. – Он считает, что быть под подозрением очень смешно. Не успокоился, пока не услыхал, что мы его и вправду подозревали. Тоже интересно, кстати.

– Может, это говорит о его уме?

– Или о нечистой совести. Смерть дяди была пределом его мечтаний. Он переехал в дом лорда Эджвера, между прочим.

– А где он жил прежде?

– Мартин-стрит, Сент-Джордж-роуд. Паршивое место.

– Запишите, пожалуйста, Гастингс.

Я удивился, но записал. Мне было непонятно, зачем нужен старый адрес, если Рональд уже переехал на Риджентгейт.

– Думаю, это дело рук Карлотты Адамс, – сказал Джепп, поднявшись. – Здорово вы насчет нее сообразили, мсье Пуаро! Но, конечно, вы ведь ходите по театрам, развлекаетесь. Поэтому и идеи у нас разные. Жаль, что нет явного повода, но мы немного покопаем и что-нибудь найдем, я уверен.

– Есть еще один человек, у которого мог быть повод и которого вы не учитываете, – заметил Пуаро.

– Кто он такой, сэр?

– Джентльмен, который, как говорят, хочет жениться на супруге лорда Эджвера. Я имею в виду герцога Мертонского.

– Да, у него, я думаю, был повод, – со смехом ответил Джепп. – Но герцоги обычно не убивают. И он в Париже.

– Значит, вы не рассматриваете его всерьез как подозреваемого?

– А вы, мсье Пуаро?

И, продолжая смеяться над абсурдностью этой идеи, Джепп вышел из комнаты.

Следующий день мы провели в бездействии, но Джепп действовал вовсю. К нам он пришел уже около пяти, красный от злости.

– Меня надули!

– Это невозможно, друг мой, – ласково возразил Пуаро.

– Нет, правда! Этому (тут он употребил непечатное выражение) дворецкому удалось от меня улизнуть.

– Он исчез?

– Да. Смылся. А я-то, кретин, даже не особенно его подозревал!

– Успокойтесь, прошу вас, успокойтесь.

– Вам хорошо говорить. А что бы вы запели, если бы начальство вам устроило разнос? Да, он проворный малый. И не в первый раз так смывается. Стреляный воробей.

Джепп вытер лоб и обессиленно замолк. Пуаро издавал какие-то утешительные звуки, похожие на квохтание курицы, снесшей яйцо. Я, лучше знающий английский национальный характер, твердой рукой налил в стакан виски с содовой и поставил его перед сникшим инспектором. При виде стакана Джепп слегка приободрился.

– Что ж, – сказал он, – это, пожалуй, не повредит.

Еще через несколько минут действительность перестала казаться ему слишком мрачной.

– Знаете, я и сейчас не уверен, что он убийца. Подозрительно, конечно, что он удрал, но у него на то могли быть и другие причины. Я вам говорил, что занялся им вплотную. Он, похоже, был завсегдатаем двух-трех ночных клубов, в которые порядочные люди не ходят. И здесь все не так просто. Нам еще придется как следует поработать. Очень темная личность.