Никто из нас до этой минуты не замечал, что в комнате находится миссис Меркадо. Должно быть, она проскользнула, когда мы были захвачены созерцанием этой ужасной окровавленной ступки.

И вот вдруг она ни с того ни с сего завизжала, точно ее режут.

— О, Господи! Я все поняла. Теперь я все поняла. Это отец Лавиньи. Он сумасшедший.., религиозный фанатик. Считает, что все женщины греховны. И убивает всех. Миссис Лайднер.., мисс Джонсон. А теперь моя очередь!

Вопя, как безумная, она бросилась к доктору Лайднеру и вцепилась в него.

— Я не останусь здесь, слышите! Ни дня не останусь. Мне страшно. Тут всюду смерть. Он прячется где-то.., и ждет. Он набросится на меня!

И она снова принялась визжать.

Доктор Райли схватил ее за руки. Я поспешила к нему на помощь. Крепко шлепнула ее по щеке и усадила в кресло.

— Никто не собирается вас убивать, — сказала я. — Мы позаботимся о вашей безопасности. Возьмите себя в руки.

Она смолкла. Сидела, тупо вперив в меня испуганный взгляд.

И тут снова случилось нечто непредвиденное. Дверь отворилась, и вошла Шейла Райли.

Лицо у нее было бледное и серьезное. Она подошла прямо к Пуаро.

— С утра я была на почте, мосье Пуаро, — сказала она. — Там оказалась телеграмма для вас. Я привезла ее.

— Благодарю, мадемуазель.

Он взял у нее конверт и вскрыл его. Она внимательно следила за его лицом. Но ни один мускул не дрогнул в этом лице. Он прочел телеграмму, разгладил ее, аккуратно свернул и сунул в карман.

Миссис Меркадо тоже следила за ним.

— Из Америки? — сдавленным голосом спросила она.

Он покачал головой.

— Нет, мадам. Из Туниса.

Она уставилась на него непонимающим взглядом, потом глубоко вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Отец Лавиньи, — сказала она. — Я была права. Он всегда казался мне странным. Он мне такое сказал однажды… Думаю, он сумасшедший… — Она помолчала. — Надо держать себя в руках… Но я должна уехать отсюда. Мы с Джозефом переночуем в гостинице.

— Терпение, мадам, — сказал Пуаро. — Я все вам объясню.

Капитан Мейтленд смотрел на него с нескрываемым любопытством.

— Так вы и вправду считаете, что во всем уже разобрались?

Пуаро отвесил поклон. Весьма театральный поклон. Капитана Мейтленда, по-моему, просто передернуло.

— Ну, в таком случае, — рявкнул он, — давайте выкладывайте.

Но нет, не таков мосье Эркюль Пуаро! Он разыграет перед нами целый спектакль, подумала я. Интересно, он на самом деле все знает или просто блефует?

— Не будете ли столь любезны, доктор, пригласить сюда всех остальных? — обратился мосье Пуаро к доктору Райли.

Доктор Райли тут же вскочил и вышел.

Вскоре один за другим в комнате появились Рейтер и Эммет, потом Билл Коулмен, Ричард Кэри и, наконец, мистер Меркадо.

Несчастный, на него было страшно смотреть — краше в гроб кладут. Видимо, он до смерти боялся, что его привлекут к ответу за то, что он оставлял без присмотра опасные химические реактивы.

Все расселись вокруг стола, как и в тот памятный день, когда Пуаро приехал сюда впервые. Билл Коулмен и Дэвид Эммет, не решаясь сесть, кидали вопросительные взгляды на Шейлу Райли. А она стояла спиной к ним и смотрела в окно.

— Садись, Шейла! — выпалил наконец Билл.

— Не хотите ли сесть? — сказал Дэвид Эммет своим низким приятным голосом, как всегда, слегка растягивая слова.

Она обернулась и молча посмотрела на них. И тот и другой придвигали ей каждый свой стул. Интересно, кого она выберет?

Однако Шейла отвергла обоих.

— Посижу здесь, — бросила она и уселась на край стола у окна. — Если капитан Мейтленд не возражает против моего присутствия.

Не берусь сказать, что ответил бы капитан Мейтленд. Пуаро опередил его.

— В любом случае оставайтесь, мадемуазель, — сказал он. — Просто необходимо, чтобы вы были здесь. Она подняла брови.

— Необходимо?

— Вот именно. У меня к вам несколько вопросов. Она снова вздернула брови, но ничего не сказала.

Отвернулась к окну, будто ее совсем не интересует то, что происходит у нее за спиной.

— Ну, наконец-то, — сказал капитан Мейтленд. — Теперь мы, кажется, узнаем правду!

В его тоне слышалось нетерпение. Он был человек действия. Я просто чувствовала, как он рвется поскорее приняться за дело — организовать поиски тела отца Лавиньи или, напротив того, выслать людей с тем, чтобы его арестовать.

На Пуаро он поглядывал почти неприязненно.

Я прямо чувствовала, какие слова вертятся у него на языке: “Если у этого малого есть что сказать, то чего он тянет?”

Пуаро не спеша обвел нас оценивающим взглядом и поднялся на ноги.

Конечно, я догадывалась, что сейчас он произнесет что-нибудь эффектное. Уж такой он был человек!

Но начать с фразы на арабском языке?! Нет, такого даже я, признаться, не ожидала…

Он произнес ее медленно и торжественно, молитвенно, сказала бы я. Не знаю, понятно ли я выражаюсь.

— Bismillahi ar rahman ar rahim.

И сразу перевел на английский:

— Во имя Аллаха, Милосердного и Благотворящего.

— Bismillahi ar rahman ar rahim. Так говорят арабы, отправляясь в путешествие. Eh bien, мы с вами тоже отправляемся в путешествие. Путешествие в прошлое. Путешествие в глубинные тайники человеческой души.

Кажется, до этого самого момента я так и не прочувствовала пресловутого “очарования Востока”. Если честно, то единственное, что меня поражало, так это отсутствие здесь какого-либо намека на порядок. А тут вдруг, стоило мосье Пуаро произнести эти слова, у меня точно пелена спала с глаз. В ушах зазвучали слова “Самарканд” и “Исфаган”… Взору предстали длиннобородые купцы.., коленопреклоненные верблюды.., носильщики, пошатывающиеся под тяжестью огромных тюков у них на спинах, удерживаемых веревкой, обвитой вокруг головы.., женщины с крашенными хной волосами и татуированными лицами; стоя на коленях, они полощут белье в водах Тигра. Ухо мое ловило звуки их странных, гортанных песен и отдаленный шум мельничного колеса.

Все это я, не отдавая себе в том отчета, видела и слышала множество раз. А сейчас знакомые картины будто предстали передо мною в новом свете — так случайно найденный кусок старинной ткани вдруг поражает вас богатством и изысканностью красок.

Я обвела взглядом комнату, где мы сидели, и у меня появилось удивительное ощущение, что мосье Пуаро сказал истинную правду — мы все отправляемся в путешествие. Сейчас мы вместе, но каждый из нас пойдет своей дорогой.

Я всматривалась в лица так, будто вижу их в первый раз — и в последний. Звучит глупо, но тем не менее я испытывала именно такое чувство.

Мистер Меркадо нервно потирал руки. Его светлые с расширенными зрачками глаза были прикованы к Пуаро. Миссис Меркадо не спускала с муха бдительного, сторожкого взгляда, точно тигрица, готовящаяся к прыжку. Доктор Лайднер весь ушел в себя. Этот последний удар окончательно сломил его. Казалось, он витает где-то далеко-далеко. Мистер Коулмен таращился на Пуаро. Рот у него слегка приоткрылся, глаза выпучились. Вид, надо сказать, преглупый. Мистер Эммет смотрел себе под ноги, лица его я не видела. Мистер Рейтер, похоже, был чем-то смущен. Надутые губы делали его еще более, чем всегда, похожим на хорошенького чистенького поросенка. Мисс Райли упрямо смотрела в окно. Не знаю, о чем она думала, что чувствовала. Я поглядела на мистера Кэри и тут же отвела взгляд — мне сделалось больно. Это мы сейчас такие, думала я. Но когда мосье Пуаро кончит говорить, мы все окажемся какими-то совсем иными.

Странное у меня было чувство!

Голос Пуаро звучал неторопливо и ровно. Так река неторопливо и ровно течет меж своих берегов, течет к морю.

— С самого начала я понял, — чтобы разобраться в этом деле, нужно расследовать не внешние обстоятельства, но столкновения характеров и тайные движения души. И хотя я не сомневаюсь, что раскрыл преступление, вещественных доказательств у меня нет. Уверен, что прав, ибо другой версии быть не может. Никак иначе просто невозможно подыскать для каждого отдельного факта предписанное ему, безошибочно узнаваемое место. Предлагаемая версия, на мой взгляд, удовлетворяет всем возможным требованиям.