В больнице ей поставили нехороший диагноз — сотрясение мозга второй степени, и, принимая во внимание отказ от госпитализации, прописали гору лекарств и постельный режим на ближайшие дни. Андрей хотел доставить ее к себе в квартиру и потребовал безукоризненного следования всем инструкциям врачей. Но Лера была неумолима.

— Отвези меня домой и оставь в покое! Я смогу справиться со своей травмой сама! — отмела она все его просьбы переехать на время к нему.

— Я не смогу разрываться между стройкой и беспокойством за тебя! — теряя терпение, кричал Андрей. — К тому же, доктор сказал, что тебя нежелательно оставлять одну!

— Мне все равно, что он сказал! Я справлюсь сама! — обезболивающие средства уже действовали, и она чувствовала себя лучше.

— Вот и отлично! Если ты такая упрямая, я тоже умываю руки! — вконец разозлившись, взорвался Андрей и высадил ее возле дома.

— Всего хорошего! — забрав пакет с лекарствами, Лера хлопнула дверью его машины и быстро скрылась за железной калиткой.

К ночи шок прошел, и ей стало хуже. Ее рвало, и нестерпимо болела голова. Она вдруг резко осознала, что осталась совсем одна. И по телу пополз липкий страх. Это был страх одиночества.

Лера попыталась сесть на кровати, и перед глазами замелькали черные точки. Почему-то ей никак не удавалось справиться с эмоциями, и непрошеные слезы рвались наружу. Вспоминались мама и Берта, и больше всего на свете Лере хотелось, чтобы кто-то из них оказался сейчас рядом. «Как же трудно болеть одной…» — села она на мамину кровать и прикрыла рот рукой.

Где-то совсем рядом зазвонил сотовый телефон. Всхлипнув, Лера потянулась за трубкой. Внимательно посмотрела на экран. Звонил Андрей.

— Алло? — услышала на удивление спокойный и мягкий голос в трубке, и, не выдержав напряжения, расплакалась.

— Лера, почему ты молчишь?.. Постой-ка, ты что же, плачешь? — растерянно спрашивал он на другом конце провода.

— Мне так страшно, Андрей. Я ведь совсем одна… Одна, понимаешь?

— Нет, ты не одна. Я сейчас приеду.

— Уже поздно…

— Я буду через пятнадцать минут. Собери самые необходимые вещи, я заберу тебя. Надо было не слушать тебя днем, и сделать это сразу.

— Я стану для тебя обузой. Я не хочу этого…

— Перестань говорить глупости, хорошо? Ты за сегодняшний день наделала их предостаточно. Я скоро буду, — отключился Андрей.

И Лера снова осталась наедине со своими страхами. «Ах, вот если бы только Берта вернулась! Я бы попросила у нее прощения за свое высокомерие, и мы снова смогли бы общаться…» — думала она, растирая слезы по лицу.

Вскоре приехал Андрей.

— Ты останешься у меня, пока не выздоровеешь, — с порога заявил он.— Я постараюсь все время быть рядом.

— Но завтра тебе надо быть на работе… — все еще сопротивлялась Лера. Заплаканная и растерянная, она больше не выглядела самоуверенной.

— Я могу не идти туда. В конце концов, это и моя компания тоже, — вздохнул Андрей, и ему очень захотелось ее обнять. Он привлек ее к себе, с нежностью поправил растрепавшиеся из неуклюжего хвоста волосы, и Лера почувствовала себя намного лучше.

Следующие несколько дней смешались в один беспрерывный кошмар. Этот кошмар состоял из чередующихся головных болей, безуспешных попыток встать на ноги, и тяжелого длительного сна. Андрей почти всегда был рядом, он неукоснительно следил за тем, чтобы Лера принимала лекарства, и, обеспокоенный ее состоянием, пару раз приглашал врача.

Однажды к ним в гости заходила очень приятная женщина, кажущаяся Лере смутно знакомой, но головная боль мешала вспомнить, где она видела ее раньше. И лишь обрывки фраз за дверьми спальни позволили ей сделать единственно верное умозаключение на этот счет. Эта женщина — Карина Аркадьевна, жена Льва Константиновича Сотникова. У Леры все похолодело внутри. Воспаленные нервы натянулись, как струнки, и казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Как он мог? Как мог так предать ее, пригласив в свой дом жену отца, зная, в каком она состоянии? Теперь ее точно уволят, и она не успеет выплатить кредит, и еще неизвестно, во сколько обойдется ремонт машины. Конечно, у нее есть страховка, но пока страховая кампания выплатит деньги, рак на горе свистнет!

— Как ты мог? — прошептала Лера, когда Андрей снова материализовался в спальне.

— Что случилось, Лерочка? — тут же присел он на кровать, которую делил с ней уже несколько тяжелых ночей подряд.

— Зачем ты сказал Карине Аркадьевне, что я у тебя дома? Ты хочешь, чтобы меня выкинули из компании прямо сейчас и даже не оплатили больничный? — через силу проговорила она.

— Бог с тобой, Лера! Откуда в твоей голове такие мысли? Карина мой хороший друг. К тому же квалифицированная медсестра. И она не скажет отцу про тебя до тех пор, пока мы с тобой не решим, что это уместно.

— Настолько хороший друг, что ничего не скажет Марте Сергеевне?

— Да она Марту Сергеевну на дух не переносит! И тетю Софью тоже, — дружелюбно усмехнулся Андрей. — Ну, Лера! Посмотри на меня! Неужели я не вызываю у тебя ни капли доверия?

— Андрей, я же говорила тебе. Я — сама по себе. А твоя затея позвать сюда жену отца, не посоветовавшись со мной, подтверждает мое убеждение, — отвернулась она.

— Лерочка, ну, пожалуйста, постарайся поверить мне! — взмолился Андрей. — Ты очень медленно идешь на поправку, и я переживаю. А Карине я доверяю, как себе самому. Да и она искренне порадовалась, узнав, что у меня появилась ты.

— Ну конечно! — язвительно хмыкнула Лера и почувствовала, что ее силы снова иссякли. — Ты делаешь все для того, чтобы мне было еще сложнее выжить в этой дурацкой строительной компании! Притащил меня к себе домой, рассказал обо мне жене отца!

— Лера, успокойся. Неужели ты никогда никому не веришь?

— Нет. За все приходится платить. А за доверие можно поплатиться последним.

Голова снова нестерпимо болела, и Лера закрыла глаза. Андрей коротко вздохнул и поднялся. Ему было невдомек, как это можно никому не доверять? И как научить Леру верить ему лично и окружающим его близким людям? Так некстати случившаяся авария вскрыла целый пласт невидимых раньше проблем в их взаимоотношениях, и Андрей бился об этот пласт пока совершенно безуспешно.

Медленно, но верно Лера шла на поправку. Она хотела поскорее оказаться выздоровевшей и заняться ремонтом машины. А еще больше ей хотелось вернуться к себе домой и остаться наедине со своими картинами. Порой ей казалось, что она поторопилась, выбирая Андрея и поощряя его ухаживания. Они слишком разные. То, что недопустимо для нее, кажется ему нормой. Она понимает, что играет с огнем, оставаясь в его квартире на время болезни, а он радуется, как ребенок, тому, что она рядом. И как совместить их представления о том, что верно, а что нет, она не знала.

Этот день наконец наступил. Субботнее утро выдалось на редкость солнечным и теплым, в воздухе повеяло долгожданной весной, и Лере не терпелось вырваться на свободу.

Андрей привез ее домой, и она все ждала, когда же он уйдет и оставит ее одну. Ей очень хотелось открыть дверь в свою запыленную мастерскую, развести краски и рисовать, рисовать до самого вечера. И перестать есть по расписанию, заменив несколько приемов пищи на крепкий зеленый чай, как это было всегда в ее жизни до аварии.

— Ну, я смотрю, ты рада возвращению домой? — прислонился к кухонной стене Андрей.

— Очень рада! — счастливо сияя, повернулась к нему Лера. — Я так хочу поскорее развести краски и рисовать! А с понедельника я займусь вопросом ремонта машины. Интересно, дорого ли обойдутся работы по ее восстановлению?

— Нет, Лера! Забудь про машину! Мы продадим ее, и все! — тут же запротестовал Андрей. — Я буду возить тебя сам! За руль ты больше не сядешь!

— Что?.. — она не поверила своим ушам. — Но ты не можешь мне запретить водить машину! Для меня нет ничего дороже этого и картин! Запрети мне еще рисовать!

— Ты чуть не погибла из-за своей невнимательности! Знаешь, чего мне стоили эти дни твоей болезни?!