Громкий рык разъярённой твари непроизвольно притянул глаз к гипертрофированному монстру. Он стоял среди жалкой кучки людей и смотрел на Сёму с неистовым гневом. Проследив за его взором, я понял, что его так взбесило. Когтистая рука каким-то образом разозлила нашего протеинового друга. Семён это тоже понял и с широкими глазами смотрел, как огромный монстр берёт разгон в его сторону, раскидывая по пути всех встречных.

— УКЛОНЯЙСЯ! — из последних сил кричали мы нашему другу.

Дальше я уже не видел происходящих событий, сразу три особи повалили меня пол. Один попытался вцепиться мне в шею, за что сразу получил в свою прекрасную рыжую бороду. Пинком в грудь отправил мерзопакостного ублюдка подальше от своей тушки, но был жестоко наказан скользящим ударом в голову, зацепившим край лба и укусом в ногу от ненасытного товарища снизу.

В глазах всё потемнело от впившихся острых зубочисток в икру, хотелось кричать раненным зверем, но силы уже были на исходе. Я ещё трепыхался, заезжая пяткой в глаз тому, кто грыз мою бедную ногу, однако тварь ни под каким предлогом не стала разжимать челюсти.

Я понял, что это мой конец, когда сверху завис откинутый рыжий мужик с безумным взглядом и капающей слюной, свисающей с бороды.

Где-то рядом бетонная стена взорвалась, как будто была сделана из картона. Оставалось гадать, пережил ли Сёма эту атаку или не сумел.

Глаза сами собой закрывались, унося меня в страну пушистых облаков, которыми можно было окутаться, словно одеялом, реками пива и толпами красоток, вздыхающими каждый раз, как я напрягал свой накаченный бицепс. Вот это я понимаю!

На задворках сознания в уши врезалось противное и надоедливое звучание кого-то сильно взволнованного. Я попытался разобрать непонятные слова, но каждый раз они складывались в какую-то чушь. Здесь? Да не смешите мои подковы! Как здесь могла взяться…

— РАКЕТА! — резко открытые глаза увидели лишь дымный шлейф, оставленный в воздухе. В следующую секунду весь этаж сильно тряхнуло.

По опустошённому городскому участку тайком пробиралась группа из 4 человек. Каждый член группы был облачён в военную форму с соответствующим обвесом. Только практичная и прочная одежда, разгрузка с рожками магазинов, каски для защиты "котелка", берцы и другое армейское оборудование. Всё старое, местами рваное и заштопанное, но гораздо лучшее, чем повседневная одежда или специализированное охотничье снаряжение.

Двигались они быстро, по пути устраняя одиночные заблудшие души без лишнего шума и паники. Пока первые два человека избавлялись от нежеланных свидетелей всевозможными острыми предметами, по типу штык-ножа в сердце или сапёрной лопаткой по кумполу, оставшихся в стороне два бойца стояли на "стрёме" и мониторили окрестности через открытый прицел. У бойцов ближнего боя на плечах висели автоматы, специально расположенные так, чтобы можно было быстро перехватить их и произвести быстрый выстрел в случае крайней нужды. Но за время их операции не было произведено ни одного дезориентирующего выстрела — всё обходилось ближним боем.

— Слышите? — встрепенулся идущий во главе отряда боец. Его погоны закрывали лямки бронежилета, не давая возможность распознать его звание.

— Так точно. — Прозвучало позади от следующих за ним бойцов.

— Похоже, кто-то сильно вляпался. Будем помогать? — сказал замыкающий человек очень тихо, но остальные его услышали.

— Макаров, я, конечно, всё понимаю — ты прожжённый образец добродетели с чистым сердцем и душой, но ты хоть иногда с головой дружишь? Включай то место, которым ты ешь, и подумай хоть немного! — спокойно, даже немного лениво сказал старший по званию. Для него было привычно работать с такими людьми и, за свои года службы он повидал немало таких отверженных ребят. Ставить их на место криками и бешеной руганью ему просто надоело — бесполезно. Сколько бы он не орал на нашкодивших щенят, всегда найдётся свой индивидуум со своими тараканами в голове и ляпнет какую-нибудь ересь.

— А что я сказал? Я просто спросил и всё! — чуть не перешёл он на повышенные тона, отчего рядом стоящие люди шикнули на него всем скопом.

— Макаров, заткнись! — подошедший сбоку солдат отвесил ощутимый тычок прикладом в живот и продолжил, — на шум уже начали сбегаться все твари поблизости. Ты предлагаешь нам залезть в это пекло и подохнуть там, как бродячие собаки? Тем, кто устроил пальбу уже не помочь. Смирись, дубина.

— Но там же люди! Мы просто обязаны хоть что-то сделать! Всегда есть выход! — не унимался зелёный новобранец.

— Если хочешь подохнуть — валяй! Мы тебя здесь не задерживаем. Но сомневаюсь, что ты долго проживёшь без нашей помощи. — Солдат с военной выправкой скрестил руки на груди

— И всё же… — начал было что-то говорить Макаров, но замешкался. Его товарищи как будто не обращали внимания, но внимательно следили за его действиями. Он уже не один раз вытворял подобные сердечные порывы, однако подбирал для этого не самые удобные моменты.

— Зачем мы его вообще с собой взяли, товарищ лейтенант? Сидел бы в казарме и не мешался под ногами! — сказал тот, кто ударил Макарова и направил презрительный взгляд в его сторону.

— Заткнитесь нахер, ублюдки! Когда вернёмся в часть, я вам всем бошки поотрываю! Вы у меня мамку звать будете, сучьи дети! А ты… — лидер посмотрел на напуганного рядового, — как вернёмся — в наряд поставлю, салага! — чуть не скрипнул зубами старший группы, нарушая воцарившееся молчание. Остальные не стали злить и так взбешённого лейтенанта и замолчали, слушая выстрелы и крики в торговом центре неподалёку. Как показывала военная практика, такой способ общения с подчинёнными был наиболее эффективным. Лейтенант редко прибегал к подобному, но когда ситуация вынуждала — не скупился на слова и красноречивые жесты.

— Но…товарищ лейтенант… — начал было оправдываться рядовой, но заткнулся под гневным взглядом своего начальника.

Такое наказание всегда было суровым для свободолюбивых рядовых, а теперь, когда была возможность прокачивать навыки и эволюционировать — это становилось настоящим приговором. Даже самый неграмотный понимал, что развитие — единственный шанс приспособится к новым реалиям. И несколько дней простоя лишь уменьшали их и так небольшие шансы. Набирать уровни и так было трудно, а возрастающая с каждым мгновением разница ещё больше усугубляла набор опыта для отстающих.

Рядом с домом, в котором они засели, пронеслась толпа взбудораженных стрельбой особей и всей гурьбой ввалились в раскрытые двери, пропадая из обзора в окне, с которого наблюдал один из бойцов, не потревоженный перепалкой в отряде. У него была своя задача — наблюдать и докладывать. Как самый зрячий в группе с соответствующими модификациями, он по праву занимал должность разведчика и не обращал внимания на всё остальное.

— Докладывай боец! — к нему подошёл лейтенант и сходу потребовал добытую информацию.

— Стенки зданий почти полностью сделаны из стекла и хорошо просвечиваются. Отсюда не очень хорошо видно, что там происходит, но могу с уверенностью заявить — люди, что устроили пальбу — ещё живы и отбиваются. Видимо, у них там база с баррикадами.

— Что ещё?

— Тварей очень много, такими темпами выжившие долго не продержатся. Даже если мы сейчас сорвёмся к ним, размахивая пушками и стреляя во все стороны — они уже трупы. Можно ставить на них крест. Предлагаю не заморачиваться на их счёт и пальнуть по толпе этих гнид из РПГ. Нельзя упускать шанс избавится от такой кучи одним махом!

Лидер чуть сощурил глаза, наблюдая за абсолютно спокойным подчинённым. В мирное время за такое предложение жестоко карали по всей строгости закона. Но… сейчас не мир. От законов и правил ничего не осталось, как от лужи в жаркий летний день. Все устои и нормы морали пали под натиском голодных и озлобленных на весь людской род врагов. А когда на чаше весов стоят жизни уже почти мёртвых людей и множества человекоподобных противников — выбор всегда только одни.