«Твоя, любимый. Всю жизнь принадлежала тебе, и после смерти ничего не изменится. И ты поймёшь, насколько сильно я тебя любила… Поймёшь, когда враг будет повержен, а ты продолжишь жить. Любимый мой, ты всё поймёшь…».

«Он прекрасно знает, что является для меня всем, даже жизнью. Я бы не пережила его смерти, ведь потеряв того, кого любишь, больше не хочется жить, хочется исчезнуть, сгинуть, но не терпеть возникшую пустоту».

(с) Харпер Маверик

Чрезмерное внимание сегодняшней спутницы Германа ко мне нервировало и заставляло волноваться. Алина только на первый взгляд производила впечатление милой и наивной девушки, но эта роль ей безумно шла: невысокая хрупкая блондинка с голубыми глазами никак не могла попасть в список «Опасен». Единственное, что могло в ней насторожить — татуировка на шее, тянущаяся по позвоночнику и скрывающаяся под плотным чёрным шёлком дорогого платья. Девушка была необычно красива, сегодня всё внимание должно было принадлежать ей, только вот взгляды присутствующих словно приклеились ко мне.

Почему?

Рядом с Аристархом была Я, а не Алина. Это Я была помечена им. «Клеймо» мужчины было лучше громких слов.

А Алина…

Алина пугала меня. Цепкий взгляд голубых глаз больше нервировал, а моё ошибочное мнение о красавице после первого знакомства — только мой косяк, основанный на невнимательности. Калинская являлась подругой Германа — вот, что именно пугало.

Я успела изучить друга, знала кого он подпускает к себе, а Алину… Алину приятель подпустил чересчур близко. Молот никогда не был столь открытым человеком, чтобы подпускать к себе какую-либо девушку, пусть бы она и помогала ему в чём-то.

Герман любил Калинскую?

Любил. Но любил никак женщину, а как сестру, как старого верного товарища…

Была ли девушка близка Ему по духу?

Мне сложно ответить, не зная всей ситуации в целом.

Только не нужно было никаких дополнительных сведений для понимания того, что Алина не была простым «стечением обстоятельств» в жизни Молота. И внимание блондинки пугало от того, что в ней я видела Германа, хотя и звучит бредово. Суть одна. Возможно, друг знал о моих планах или догадывался о чём-то, но сам прийти ко мне и всё разъяснить не мог. Боялся спугнуть. Правда, хотел до конца понять: чем же закончится всё, что нужно мне…

Возможно…

Алина — тайный шпион Молота. Только она могла незаметно проследить за мной, изучить со стороны, уличить во лжи.

НО!

Девушка меня не знала.

Она не знала, как я поведу себя в той или иной ситуации. Она не знала, что нужно сказать или сделать, чтобы я хотя бы на миг потеряла контроль. Она не знала, какие мысли роятся в моей голове. Она ничего не знала!

Но Алина не дура, а предложи Герман ей роль «шпионки», девушка бы отказалась, используя все те аргументы, о которых думала сейчас я. И до сих пор открытым оставался вопрос:

Почему?

Или я привлекла её, как и всех остальных гостей только тем, что на моей шее красовался ничем не прикрытый засос? Это её удивляло? Настораживало?

Калинская знала Германа, была лично знакома с Аристархом, к тому же имела мозги и знала для чего они нужны. Ей было ведомо больше о теневом мире и жизни «предвестников смерти», чем всем здесь собравшимся. Блондинка понимала саму суть Соколова и прекрасно знала, как мужчина любит использовать женщин в угоду своих прихотей. Я же первая удостоилась «метки» Ариса, о чём мужчина жаждал донести до всех. Алина смекнула, что я отличаюсь от всех баб, побывавших в постели Аристарха Соколова, и тем самым моя персона вызвала буйный интерес в подруге Молота.

С Алиной нужно оставаться начеку.

Едва ощутимый лёгкий поцелуй столь желанных горячих губ обжёг висок, отвлекая созерцание от спутницы Германа. Перевела взгляд на Сокола, отмечая его спокойствие и расслабленность, но вместе с тем от мужчины исходили мощные волны сильной энергетики, подавляющей своей силой, властью, успехом. Но никто не знал, что скрывается за этой маской. Увы, этого не знала даже я.

Раньше считала, что достаточно изучила Ариса, но последние события выбивали почву из-под ног. Я перестала верить истине, существующей для меня наравне с «нерушимым законом», а мысли мужчины, которого я так отчаянно желала считать полноправно своим, оказались закрыты от меня навсегда. Но не было обиды, боли, какого-то непонимания…

Нет.

Лишь один вопрос, ответ на который мог дать только этот мужчина и никто другой. Но даже вопрос не мог быть произнесён вслух или озвучен мысленно, да и правильным ли был он…

Суть не в этом.

То, как на Соколова смотрели женщины и мужчины…

Да, ему определённо завидовали, поэтому каждый из здесь присутствующих мог являться зачинщиком всех тех событий, происходящих с нами сейчас. Но все эти люди только и могли, что завидовать издалека. Возможно, они собирались «тайно», обсуждали «предвестников», Сокола и его жизнь со всей подноготной, собирали информацию, точнее пытались собрать… Разговаривали за его спиной, вдали от его глаз и его ушей. Но никто! Никто из всех здесь присутствующих не решился бы перейти дорогу Аристарху Соколову. Люди знали о последствиях и умели расставлять приоритеты, особенно, когда на чаше весов собственная жизнь. А…

Чарсов…

Чарсов относился к другой «породе». Он летал во тьме, как и мы. Он знал эту тьму также, как и мы.

Был ли он кукловодом или марионеткой?

Не могу ответить.

Каждый из нас удостоился побывать в роли первого и второго, но правда в том, что все примеряют роль безвольной куклы на ниточках. Кукловодами становятся только «избранные». Таковым по праву считался Аристарх, кем по сему был и Чарсов. Но что-то во всей этой ситуации не давало мне покоя. Возможно, не давало покоя и «предвестникам смерти». Только, поймём ли мы: «Что это?».

— А вот и мои самые долгожданные гости! — раздался прямо перед нами голос господина Крата.

Мужчина выглядел идеально, если не сказать более, чем идеально. На удивление, возраст ему шёл, а небольшая проседь в тёмно-каштановых волосах придавала Константину некий шарм. Но рядом с ним не было женщины или хотя бы какой-нибудь спутницы, например, юной модели, мечтающей стать знаменитой, благодаря богатому «спонсору».

Но Крат не нуждался в «украшении». Мужчина всем своим видом говорил: «Я свободен. Я люблю свободу. Я люблю наслаждаться жизнью и беру от неё всё, что хочу.». И этот зал, сверкающий настоящими бриллиантами, свисающими с высокого потолка, доказывал в очередной раз состоятельность хозяина бала не только, как безумно богатого человека, но и как сильную Личность, не обращающую внимания на мнения посторонних.

Не знала, чего ожидать от Константина, особенно после его странного короткого письма.

Что он хотел сказать тем посланием? Правильно ли я его поняла?

Слова несли в себе огромный смысл, отталкивали, но в то же время притягивали, как притягивал меня к себе мужчина. С Константином хотелось общаться, обсуждать абсолютно всё, затрагивая даже то, что неведомо, потому что Крат мог ответить на всё. Дело было не в его опыте или прожитых годах, просто мужчина принадлежал к тому типу людей, которым уготовано свыше родиться Лидерами, а Лидеры не имеют слабостей, плохой ум, да и вообще каких-либо дефектов. Лидеров ненавидят, распространяют грязные слухи за их спиной, но их беспрекословно слушаются, внимают им, жаждут быть похожими на них. Константин Крат был сильнейшим представителем своего вида и окружал себя подобными людьми. Соколов был один из них, а я…

Кем была Я в этой игре? Какова была моя роль?

Я не была столь умна, красота моя не считалась ошеломительной, хотя Константин восхвалял меня. Уверенна, «бриллиантовый король» разглядел нечто более ценное: то, что спрятано от посторонних глаз. Просто так человек никогда не назовёт кого-то Музой, особенно этого не скажет такой человек, как господин Крат. Но пока изучала его, пока мысли прокручивались в голове хаотичными спиралями, не заметила, как машинально протянула руку Константину, а тот, подавшись вперёд, запечатлел лёгкий поцелуй на тыльной стороне. Столь, казалось бы, обычный жест вновь привлёк ко мне лишнее внимание гостей, но я не могла показывать истинные эмоции. Вынырнув из своих дум окончательно, оказалась прижатой спиной к груди Аристарха, а горячие ладони мужчины крепко удерживали на месте, лёжа на животе. Убийца словно заявлял всему миру, что я под его защитой, и любой, кто посмеет забрать меня — лишится рук.