— Мы приезжали сюда, в желании скрыться ото всех, — медленно начала.

Арис продолжал молчать, и даже в мою сторону не посмотрел.

— Роберт нашёл это место случайно. Привёз меня сюда в первый раз, пытаясь доказать, что спокойствие и такой…мир — для меня. Никакой опасности. Покой, — невольно горько усмехнулась, опуская на миг глаза на руки. — Я знаю, он думал, что так будет лучше для всех. Лучше, если я уеду.

— Он любил тебя и хотел уберечь, — спокойно произнёс Аристарх, даже не шелохнувшись.

— Да, но… Я не могла жить без него. Роднее у меня никого нет и уже не будет.

Было тяжело говорить, учитывая последние события. Поведение Сокола и во все меня настораживало. Слишком много чести он уделял мне: той, кого ненавидел.

— Я могла бы вырубить тебя, забрать пистолет и пустить себе пули в лоб, — монотонно произнесла, ловя на себе нахмуренный взгляд мужчины. — Так было бы легче для всех. Но я ему обещала жить, а он обещал всегда быть рядом.

— Думаешь, твоя смерть что-то решит? — как-то холодно спросил он.

Показалось, что злится, но упустила этот момент.

— Ты ничего мне не должен, Сокол.

Жёстко. Даже по отношению к нему через чур.

Я ведь никогда не называла его по кличке, а это не совсем хороший знак, особенно произнесённый моими устами. По кличке мужчину называли в основном партнёры по бизнесу, «предвестники» и враги. Я всегда обращалась к нему по имени, в редких случаях по фамилии. Но никогда не по кличке. Возможно, пыталась уберечь свои чувства к этому неприступному мужчине, пыталась хоть так быть к нему ближе, а сейчас…

«Поздно возводить мосты, которые никогда не сойдутся».

— Я обещал ему защищать тебя. И ты лучше всех знаешь, что даже смерть не отменит для меня обещания.

Знала. Слишком хорошо я вообще Аристарха знала. Мы ведь знакомы с детства, но я всегда была для него младшей сестрой его лучшего друга и пигалицей. Как-то так. Но я ни разу не признавалась ему в своих чувствах, прекрасно понимая, что он лишь посмеётся или во все пошлёт. А потом перегорела, отвлеклась на других парней, и жизнь забурлила новыми красками. Да. Прекрасное было время. А потом я решила вернуться к Роберту, сбежать из отчего дома, а чувства, которые давно похоронила, вновь дали о себе знать, и опять, как-то много лет назад, я переключилась на других мужчин. Не скрою, мне было чертовски больно видеть Ариса в объятиях очередной длинноногой красотки, порою наблюдать, как он их трахает, а потом самой выпроваживать куклу за куклой, потому что они не задерживались надолго около Сокола. Ни разу не показала своего раздражения или обиды. Ни разу. Но я ведь хотела ему обо всем рассказать, прежде, чем покинула Россию. Да вот только застала его вновь с какой-то красоткой, и поняла, насколько была глупа и тупа.

В Лондоне былые чувства испарились навсегда, словно ничего и не было. И сейчас, по приезду в Россию, понимала, что этих чувств нет, да и вряд ли они были когда-то. Просто Арис всегда был рядом, лучший друг брата, весь такой крутой и сильный. Кумир, которого я создала сама. Что ж, время детских игр давно прошло, и моё былое помешательство испарилось.

— Я приму твои условия, но ты примешь мои, — твёрдо произнесла спустя время.

— Слушаю.

Вот так. Никаких претензий и нравоучений.

— Я должна отомстить. И сама убью того, кто загнал моего брата в могилу.

— Это опасные люди, Ангел, — недовольно начал он.

Явно был против моей затеи, но и отказать открыто не мог.

— А я женщина, у которой забрали любимого человека и разрушили жизнь, — со злостью резко посмотрела на Ариса. — Пусть только попробуют меня тронуть.

Угроза была реальна, и Сокол это видел. Думаю, он не предполагал, что после произошедшего я так быстро возьму себя в руки, и уж явно не думал, что стану так опасна для окружающих. Да. Я готова была не задумываясь убить любого, кто встанет на моём пути.

К чёрту нравы! К чёрту совесть! К чёрту чувства!

Враги ещё не знают, с кем связались, и, что их ждёт. А вздумают навредить Аристарху или Герману, мой гнев станет страшнее в разы. Эти мужчины единственное, что у меня осталось от прежней жизни. Сколько бы ссор не было между нами, но они были ближе мне, чем та же самая Клэр. И пока они — моя семья. Они никогда не отвернутся от меня, не предадут и не обидят, и только им я могла безоговорочно доверять. Никому больше. И мужчины должны жить, как этого заслуживал Роберт, и все остальные «предвестники смерти». Если кто-то решил, что может вершить их судьбу, то почему я должна сидеть сложа руки? Судьба — женский род, а значит, я имею полное право быть её протеже. Я! А никакие-то мужики, возомнившие себя властителями мира.

— Ты должна многое наверстать, — сдался Сокол, отводя взгляд, а затем отлипая от дерева и идя к машине.

Последовала за ним, чувствуя, как с каждым шагом становлюсь увереннее и сильнее морально. Но…

Сейчас я буду жить местью, и это чувство не даст мне расслабиться и дать слабину. А потом? Что будет потом?

Смогу ли я спокойно жить дальше, не возвращаясь к той боли, что пытаюсь заглушить?

Да, намного страшнее было думать о будущем, в котором я могу потерять саму себя. В конце концов, месть греет лишь временно, а потом приходит опустошение и боль, в разы сильнее предыдущей.

И ещё сейчас, как в насмешку, замерла в паре метров от Хаммера, представляя на этом месте совершенно другую машину и другого человека. Довольно-таки реальные картинки из сна всплыли перед глазами совсем неожиданно и не вовремя. Рука сама собой потянулась вперёд, словно желая схватить кого-то, и тут же повисла вдоль тела. А месть, которой я так хотела жить, отошла назад, уступая своё место очередному приступу боли.

Раньше ведь я жила в столь тёмном мире из-за Роберта, в желании быть ближе к нему, защищать и оберегать. А сейчас? Возможно мне станет легче, когда я убью тех, кто убил моего брата, но… Ради кого я буду это делать? Не думаю, что мёртвым есть дело до мести, а меня это попросту может свести с ума.

«Лина, соберись! Месть позволит тебе спокойно спать по ночам и знать, что убийца брат гниёт в могиле!»- скомандовал внутренний голос.

Стало немного легче, но не настолько…

По щекам покатились слёзы, и меня затрясло.

Сжав руки в кулаки, сцепив зубы до скрежета, думала, это немного хотя бы поможет, но всё было напрасно.

Мужские объятия стали неожиданностью, а запах мяты и горького шоколада, резко ударивший в нос, почему-то ещё сильнее заставили меня заплакать.

Не стесняясь, с какой-то дикостью, вцепилась в воротник мужской куртки и, уткнувшись лбом в мускулистую грудь, разрыдалась.

Я никогда не показывала свою слабость в присутствии Сокола, и странно, что он мен даже успокоить не пытался, в конце концов мог бы ударить, чтобы в себя пришла, а он молчал. Просто стоял, удерживая меня за спину и позволял мне рыдать, трогать себя, сходить медленно с ума…

Господи, если мне ещё месяц назад сказали, что произойдёт подобное, а сам Аристарх Соколов будет обнимать меня и позволять прикасаться к себе, я бы рассмеялась. Да даже сейчас всё казалось мне бредом, а может, до сих пор сплю в больнице, под капельницами снотворного и успокоительного, а это всё мне мерещится.

— Так больно! — заскулила, словно побитая собака. — Почему, так больно?!

Не знаю, с кем разговаривала и к кому обращалась.

Арис как-то неуверенно начал гладить по голове, видимо, пытаясь успокоить, а я продолжала плакать, но уже не так сильно.

— Нам всем нужно время. Обещаю, ты больше никогда не почувствуешь боль, Ангел, — тихо прошептал он.

Странно, но я не расслышала его слов, пребывая в каком-то своём параллельном мире. Слова мужчины были сказаны словно не для меня, а для…него самого. Их смысл был мне неведом, да и я находилась на грани сознания, переставая понимать и воспринимать окружение.

Понимала только одно: Аристарх и Герман не дадут мне погибнуть, и помогут осуществить месть.

«Смерть действительно великий уравнитель».