Бет Энн затряслась и потуже запахнула на себе халат, тщетно пытаясь унять страх смерти и отчаяние. Все эти годы Вольф играл роль оскорбленного мужа, взывал к Богу о возмездии и заставлял за все расплачиваться дочь Элеоноры…

А теперь Бет Энн все знала. О Боже, она знала…

Ее отец был сумасшедшим.

Бет поняла свою последнюю ошибку — глупое заявление о своем отъезде, которое подтолкнуло Вольфа к насилию над своей дочерью. Маленькая Бет Энн, которая всегда хранила в душе тайную обиду на мать, наконец, поняла… и простила.

— О, мама, — прошептала Бет Энн, — что же мне делать?

Она бы никогда не согласилась с чудовищным планом Вольфа выдать ее за Бобби Барлингса, но какое новое насилие может вызвать отказ? Прислушается ли Роберт Барлингс к ее мольбе о помощи или он окончательно намерен обеспечить своего мальчика всем, что мило его сердцу, даже принеся в жертву Бет Энн? Она поежилась и ударила кулаком в запертую дверь, взывая о помощи. Может, хоть кто-нибудь придет? Повернувшись, она прижалась плечом к двери и попыталась восстановить свое прерывистое дыхание. У Бака бы не хватило ума возразить Вольфу, и Бет не знала, сколько времени уйдет у них на вызволение увязшей кобылы. Они могли вернуться в любой момент! А что касается Зака Медисона… Бет Энн вздрогнула, когда вспомнила о крови на его руке. Вольф мог бы убить его! Она пыталась унять свою ярость из-за обмана Зака, но была слишком напугана, чтобы чувствовать что-то еще, кроме боли. Нет, незнакомец, которого Бет знала как Зака, получил то, что хотел, да еще возможность спокойно уехать. Мужчина, которого она любила, был лишь мифом. Бет могла рассчитывать на Зака не больше, чем на карету, полную местных полицейских, ехавших, чтобы освободить ее из импровизированной темницы.

Бет должна рассчитывать только на себя и в этом не было ничего нового.

Она пробралась на ощупь в заднюю часть кладовой к бочонку с водой, попила, оделась и заплела волосы в небрежную косу. Когда она выберется отсюда, нужно будет привести себя в порядок. Бет знала, что задвижка на двери тяжелая и крепкая, поэтому она разбила банку консервированных персиков и принялась за работу, надрезая кожаную дверную петлю осколком стекла.

Прошли минуты, часы, целая вечность. Пот катился по лбу Бет. Под мышками на кофте появились мокрые пятна. Наконец, ей почти удалось перерезать нижнюю петлю. Вдруг острый осколок стекла выскользнул из руки и порезал кончик пальца. Бет в отчаянии вскрикнула, затем сунула порезанный палец в рот. В тишине она услышала отдаленные крики, стук копыт и в страхе застыла. Па!

Бет Энн отскочила в темноту, свернулась от страха калачиком, прижавшись спиной к стене. Крепкий запах чеснока и специй ударил ей в нос, и желудок задрожал в приступе тошноты! Взглянув вверх в темноту, она услышала приглушенный топот на веранде, громкие голоса, которые ей не удалось узнать… и, затем, выстрелы!

Испуганная Бет Энн замерла. Что делает па? Она подумала о Баке и пожалела, что всегда была нетерпелива и груба со стариком. Конечно, па не?.. Девушка с трудом сглотнула. Она была следующей? А что если Роберт Барлингс не согласился со свадебными планами Вольфа? Он тоже мог пасть жертвой насилия со стороны па?

Бет Энн заставила себя подобрать осколок стекла и начала резать снова. Ее не найдут сидящей в этой темной норе, словно испуганную мышь! Отбросив свои страхи в сторону, Бет сконцентрировала все свое внимание на работе.

Наконец, петля поддалась. Почти рыдая от облегчения, Бет стала оттягивать нижний угол тяжелой двери от косяка. Верхняя петля и задвижка все еще были на месте, но если бы Бет удалось хоть чуть-чуть поднять низ двери, она могла бы протиснуться через…

Вот! Девушка просунула голову и плечо в открывшееся пространство, а затем стала извиваться, толкать себя вперед и продвигаться, благодаря скользкой жирной грязи на полу, послужившей смазкой. С последним страшным усилием Бет стала вырываться на свободу, обдирая себе кожу и, наконец, выбралась из чулана!

Задыхаясь, Бет вскочила на ноги и оглядела пустую кухню. Ее слух сейчас мог уловить малейший звук. Ничего. Это было еще хуже, чем яростные крики па.

Бет нервно призвала на помощь все свое самообладание. На этот раз никакого укладывания вещей — только побег от сумасшедшего. Никаких лошадей, они все равно разбежались. Она должна убежать своими ногами. Виски Джин подскажет, что делать, а Бет Энн как-нибудь найдет ее.

Слегка дрожа, она бросилась к кухонной двери, которая была прикрыта навесом веранды, и осторожно выглянула наружу только для того, чтобы глаза после темной кладовой привыкли к яркому дневному свету, заливавшему замусоренный водным потоком передний двор. Быстро моргая, все еще ощущая дрожь, Бет прикрыла глаза ладонью и сделала шаг вперед. Безопасная зона, обеспечиваемая навесом, осталась позади. Девушка подняла юбку и побежала по пологому склону к небольшому пролету лестницы основной веранды. Она могла выбраться на дорогу, как только первый изгиб реки…

Обогнув угол веранды, Бет замерла, испуганно вскрикнув.

Вольф Линдер лежал на спине, безжизненно разбросав руки и ноги. Его невидящие черные глаза уставились в небеса, которые он никогда не видел. Два пятна кровавых краснели на его груди, а кольт валялся в грязи рядом.

— Па?

На одеревеневших ногах она двинулась вперед, но больше не имело смысла соблюдать осторожность. С изумлением Бет склонилась и подняла кольт отца. Он оказался тяжелее, чем она ожидала. Бет ничего не чувствовала: ни облегчения, ни удовольствия, ни даже сожаления — только легкое любопытство, которое быстро исчезло, когда кровь больно застучала у нее в висках. Ни о чем не думая, Бет закрыла отцу невидящие глаза, выполнив тем самым последний долг.

А потом ее начало трясти.

Отступив назад, Бет опустилась на нижнюю ступеньку веранды. Ее глаза оставались сухими. Она по-прежнему сидела неподвижно, когда появились всадники.

С большого расстояния Бет разглядела шерифа Николса. Он осмотрел Вольфа Линдера, затем прикрыл его принесенным из дома одеялом. Бет смутно заметила, что сама сшила это одеяло. Рядом оказались и Бак и Роберт Барлингс, и муж Китти, и еще какие-то мужчины, которых Бет не знала. А кольт из ее рук взял Зак.

— О Боже, ангел, — сказал он голосом, который Бет с трудом услышала. — Мне нельзя было оставлять тебя. Прости. Я не должен…

Равнодушная, онемевшая, Бет улыбнулась.

— Вам придется поехать со мной, мисс Линдер, — шериф Николс стоял рядом с Бет, жестко сжав губы. — Вы арестованы по подозрению в убийстве.

— Шлюха! Убийца!

— Я знала, что это только дело времени, — послышался голос Мэми Каннингхэм. Он прозвучал резко и высоко над сердитым гулом толпы, доносившимся сквозь зарешеченное окно над головой Бет Энн. — Бог свидетель, она говорила, что в следующий раз нажмет на спусковой крючок, и дала понять, что все сделает уверенно. Я своими ушами слышала.

— Она забивала голову моей Китти отвратительными вещами, — крикнул Дуглас Харди. — Это не для ее…

Гул голосов усилился.

— Преступление против природы!

— Такой богобоязненный человек, как Вольф Линдер…

— Чего еще ожидать от такой девки?

— Цивилизованное общество не может простить отцеубийцу!

Бет Энн узнала густой баритон Роберта Барлингса, сжалась, уткнулась лицом в колючее тюремное одеяло и закрыла уши руками. Спасения от этого кошмара не было. Становилось только хуже.

Как они могут думать, что я убила па?

Когда Бет оправилась от шока, этот вопрос постоянно вертелся у нее в голове. Бет знала, что, на первый взгляд, она почти беззащитна со следами насилия на шее и запястьях. Она смутно расслышала голос кого-то — возможно, Зака, хотя уверенности не было, — что-то говорившего о самообороне. Реальность едва достигала ее затуманенного сознания. Ей не приходило в голову, что потеря невинности заклеймила бы ее в этот момент больше, чем если бы она призналась в убийстве.