Теперь уже Майерс с интересом осмотрела его с ног до головы.

— О, кто-то тут любит ходить в спортзал. — Девушка залюбовалась его мощным прессом и накачанными бицепсами.

— Ты шла на рок-вечеринку, но свернула не в ту сторону? — ехидно осведомился Роберт, не убирая пистолет. — Что, черт побери, ты тут делаешь в такое время?

Заглянув Хантеру за спину, Уитни смутилась.

— Прости… ты тут… с кем-то?

Роберт позволил себе насладиться ее замешательством, прежде чем ответить:

— Нет.

Распахнув дверь, он пропустил Майерс в квартиру.

Его гостиная выглядела довольно странно, еще и была обставлена мебелью, принадлежавшей когда-то, должно быть, Армии Спасения: четыре разношерстных стула стояли вокруг квадратного деревянного стола, на котором громоздились ноутбук, принтер и маленькая настольная лампа. В паре футов от стены виднелся потрепанный черный диван. Перед ним стоял кофейный столик с развалившейся кипой полицейских отчетов и фотографий. У противоположной стены Уитни увидела застекленный бар с впечатляющей коллекцией солодового скотча.

— Как я вижу, ты любитель экстравагантного дизайна.

Собрав снимки и бумаги с кофейного столика в одну стопку, Роберт стянул со спинки стула белую футболку и оделся.

Майерс отвернулась, пытаясь скрыть разочарование. Она подошла к мебельной стенке, стоявшей справа от бара. На полке стояла всего пара фотографий в рамочках. На двух снимках, старых, черно-белых, была запечатлена одна и та же пара. Хантер был очень похож на отца, но вот глаза у него были мамины, с глубоким, исполненным мудрости взглядом. На большинстве других фотографий Роберт стоял рядом с широкоплечим высоким мужчиной — на полголовы выше Хантера. Майерс, уже успевшая изучить прошлое детектива, знала, что это бывший напарник Роберта, Скотт Уилсон. Скотт погиб пару лет назад при кораблекрушении. На двух других снимках Хантеру вручают грамоты от мэра Лос-Анджелеса и губернатора Калифорнии. И, наконец, на последнем снимке, укрывшемся в глубине полки, Роберт в мантии и магистерской шапочке получал свой университетский диплом. У него был такой вид, словно он только что завоевал мир. Отец с гордым видом стоял неподалеку. От его улыбки даже в самый хмурый день из-за туч выглянуло бы солнышко.

Хантер, скрестив руки на груди, стоял у окна.

— Ты не против, если я выпью? — Уитни перевела взгляд на бар с аккуратным рядом бутылок.

— Если ты после этого расскажешь мне, зачем пришла, то пожалуйста.

Налив себе двойную порцию «Бальблэра» 1997 года, Майерс бросила в стакан кубик льда.

Лицо Роберта оставалось невозмутимым, но в глубине души он был впечатлен.

— Отличный выбор.

— У тебя есть проигрыватель для CD-дисков?

— А зачем он тебе? Или ты хочешь послушать «Back in Black»?

— Да, это действительно мой любимый альбом «AC/DC». — Улыбнувшись, девушка невольно посмотрела на надпись на своей футболке. — Но его мы можем послушать и позже. А сейчас мне бы хотелось кое-что тебе показать. — Майерс достала из сумочки диск. — Потому что ты просто не поверишь мне, если не удостоверишься сам.

Дождь барабанил в окно за спиной Хантера. Морось сменилась настоящим ливнем, да и ветер усилился.

— Секундочку. — Он вышел в коридор и вскоре вернулся с портативной стереосистемой.

— Я случайно наткнулась на эту запись в Интернете, — сказала Майерс, глядя, как Роберт расчищает стол, чтобы подключить систему.

— Что за запись?

— Интервью.

— С Катей? — Остановившись, Хантер поднял голову.

Кивнув, Уитни передала ему диск.

— Эта программа впервые вышла в эфир на радио «KUSC». Это РМ-станция, на которой передают только классическую музыку.

— Да, я знаю. — Роберт кивнул. — Эту радиостанцию финансирует Южнокалифорнийский университет.

— Я даже не подозревала, что ты увлекаешься классической музыкой. — Майерс удивленно приподняла брови.

— Нет, не увлекаюсь. Просто много читаю.

— Передача длится около часа, — продолжила Уитни. — Интервью с Катей перемежается записями классической музыки в ее исполнении. В первой части передачи Кадрова говорит с диджеем, отвечая на его вопросы. Во второй части она отвечает на вопросы радиослушателей, заданные по телефону или электронной почте. — Девушка склонила голову набок. — Не буду над тобой измываться и заставлять тебя прослушивать всю программу. Я скопировала только важные для расследования куски интервью.

Вставив диск в стереосистему, Хантер запустил запись и наладил звук.

— И снова мы рады приветствовать вас. Это радио «KUSC», лучшая радиостанция классической музыки в Лос-Анджелесе и Калифорнии. — Голос диджея был спокойным и бархатистым, именно таким, как и можно было бы ожидать от ведущего радиостанции, передающей классическую музыку. — Мы продолжаем вести разговор с нашей гостьей, имя которой, вероятно, и без того известно большинству из вас. Сегодня в нашем эфире Катя Кадрова, первая скрипка Лос-анджелесского филармонического оркестра. — Вдалеке послышалось тихое соло скрипки. — Итак, перед рекламной паузой мы говорили о ваших ранних начинаниях, о том, как много усилий вам пришлось приложить для того, чтобы овладеть инструментом, теперь же мне хотелось бы переключиться на более личные темы, любовь и отношения. Как вы на это смотрите?

В эфире на мгновение повисло молчание, словно Катя задумалась над вопросом.

— Да, конечно, я не возражаю, только, прошу вас, не заставляйте меня краснеть. — Голос Кадровой был нежным, но уверенным.

— Обещаю не вгонять вас в краску. Итак, вы сказали, что считаете себя безнадежным романтиком. Почему?

— А я и вправду романтик. — Катя хихикнула. — Вот и первая причина покраснеть. Мой любимый фильм — «Красотка». [16]

— Да, это может стать причиной для смущения, — рассмеялся ведущий.

— В отношении любви я словно ребенок. Я знаю, что это может показаться наивным, но мне хочется верить в сказку.

— В сказку об истинной любви?

— Да, истинной, волшебной любви, любви, от которой ты словно обретаешь крылья и можешь взлететь. Знаете, когда вы впервые видите человека, и между вами словно пробегает искра, и вы понимаете, что созданы друг для друга.

— Вы когда-нибудь испытывали такую любовь?

— Пока нет. — Девушка рассмеялась. — Но мне некуда торопиться, ведь у меня есть музыка. От нее у меня тоже словно вырастают крылья.

— Могу заверить вас, что ваша музыка окрыляет всех нас.

— Спасибо. — Катя запнулась. — Вот теперь я и вправду смутилась.

— Итак, судя по вашим словам об искре, из которой может разгореться пожар любви, вы верите в любовь с первого взгляда, верно?

— Несомненно.

— И что же нужно будет сделать или сказать, чтобы стать вашим избранником?

— Ничего.

— Ничего?

— Ничего. Я верю в то, что любовь не связана со словами или поступками твоего избранника. Она вдруг бьет по тебе, заполоняя твое тело. Я верю, что когда ты встречаешь человека, с которым тебе суждено провести всю жизнь…

— Родственную душу, как говорится? — перебил ее диджей.

— Да, родственную душу. Я думаю, что когда ты встречаешь такого человека, то сразу это понимаешь. Даже если этот человек еще не произнес ни слова.

— Я думаю, что понимаю, о чем вы, однако не может же этот человек молчать вечно. Рано или поздно ему придется что-то сказать или сделать. Что же? Как вашему будущему избраннику привлечь ваше внимание?

— Ему не нужно ничего ни говорить, ни делать. Позвольте мне рассказать вам одну историю.

— Прошу вас.

— Мои бабушка и дедушка жили в Перми в бывшем Советском Союзе. Бабушка, будучи совсем еще юной, устроилась работать цветочницей на рынке. Это была ее первая работа. Мой дедушка работал в швейной лавке, которая находилась всего в паре улочек от рынка. Он увидел бабушку в ее первый день на работе и сразу же влюбился в нее. Дедушка был очень привлекательным юношей, но в то же время он был очень-очень стеснительным. Ему потребовалось шестьдесят дней, чтобы набраться храбрости и подойти к бабушке.