Молится за него? Такого на памяти Ригнара еще не было. Проклинали — не единожды, убивали тоже бессчетное количество раз, а вот молитвами себя никто не утруждал. Может быть только мать когда-то давно. Когда он вспоминал о ней в последний раз?

— Что ж, не будем обижать ребенка.

Он проговорил с этой девчонкой весь вечер и сам не заметил как. Она была в том возрасте — уже не ребенок, но еще не девушка — когда тело меняется на глазах, а душа с изумлением смотрит на мир, ожидая чудес. Она действительно каждый день молилась за него, как за спасителя. Крепко, видимо, запал в душу пережитый ужас. А еще она оказалась ужасно любопытной и без конца расспрашивала о том, правда ли герцог ест на золоте и частенько видит короля, о соседних и дальних странах, о диковинных обычаях чужих народов… обо всем на свете, и смотрела на Ригнара так, словно он был посланцем небес, вещающим святые истины. Это трогало и странным образом волновало. Он уже давно ни с кем не разговаривал просто так.

Разумеется, Ригнар забыл об этой встрече на следующий же день. Что ему за дело до ребенка, пусть даже и спасенного им когда-то? Но через месяц пришло письмо, написанное не слишком твердым почерком. Все девочки у них, писала Жанна, ведут переписку со своими родителями или опекунами. Ей очень бы хотелось быть «как все». Конечно, она понимает, что он ей ничего не должен, напротив, он и так проявил огромное участие в судьбе сироты, но все же не будет ли он так любезен отвечать на ее письма? Хоть изредка, по мере того, как позволят дела, несомненно важные и нужные? Но если не сможет, то пусть не утруждает себя. Девочки у них в школе, писала она, от него в восторге — телохранитель герцога. Он, наверное, великий воин. А еще они сказали, что он такой красивый!

Читая эти наивные детские похвалы, Ригнар едва не рассмеялся вслух. Вот только поклонения девочек в монастырской школе ему и не хватало. Красивый, выдумали тоже. Видели бы они его за охотой. Заикание до конца дней им бы было гарантировано. Внезапно он ощутил острое желание взглянуть на себя в зеркало и расхохотался уже в голос. Пару раз он заглядывал в зеркала — давным-давно из чистого любопытства. Забавное было зрелище — одежда, натянутая на невидимую плоть и полная пустота на месте рук и головы. Забавное и жуткое одновременно, и с тех пор он подобные опыты не повторял.

Слишком занят? У герцога было немало врагов, но после того, как несколько подосланных убийц приняли смерть быструю и довольно жестокую, а отравить тоже не получилось — Ригнар чуял яд за версту — они несколько приутихли. А потом, Ригнар собственноручно натаскал еще шестерых — так, чтобы при герцоге неотлучно находились трое телохранителей, а он лишь приглядывал за ними, и заняться стало совершенно нечем. Надо, пожалуй, ответить, это его развлечет.

Через некоторое время Ригнар с удивлением поймал себя на том, что ждет писем от Жанны. Девочка взрослела на глазах. Может быть, в этом была заслуга и самого Ригнара, который сразу не стал опускаться до «детского» тона (да у него это и не получилось бы — за всю свою долгую жизнь он никогда не имел дело с детьми), а может просто пришла пора, но ее письма с каждым разом становились все разумнее и интереснее. Да и, в конце концов, она была единственным человеком, кому было не все равно, существует ли вообще Ригнар на этом свете.

Он даже принял приглашение настоятельницы и приехал проведать свою «воспитанницу». Это было роковой ошибкой. Когда ее привели в комнату, Ригнар на какое-то время просто лишился дара речи. Он привык думать о ней как о ребенке, а перед ним предстала девушка. Огромные серые глаза, тяжелая коса, осанка королевы. Сколько же ей сейчас лет? За все это время он так и не удосужился поинтересоваться ее возрастом.

Немую сцену прервала настоятельница, посоветовавшая им выйти в сад, чтобы спокойно поговорить, сколько душе угодно.

— А что скажут сестры — ваша воспитанница наедине с мужчиной? — на всякий случай поинтересовался тан.

— Ну, во-первых, там нет укромных уголков, где могло бы случиться что-то недозволенное, а во-вторых Вы ее опекун. — Холодно ответила монахиня.

— Это делает меня евнухом? — спросил Ригнар уже исключительно от ехидства. Краем глаза заметил, как покраснела девушка и широко улыбнулся.

— В глазах сестер — несомненно. — С достоинством ответствовала настоятельница.

Ригнар улыбнулся еще шире и, галантно предложив девушке руку вывел в сад.

Какое-то время он молчал, бесцеремонно ее разглядывая.

— Сколько тебе лет? — спросил он наконец, чтобы хоть что-то спросить.

— Шестнадцать.

Он отметил про себя, что ее голос стал похож на серебряный колокольчик. Следующей пришла совершенно ненужная мысль — сколько же времени у него не было женщины? Не продажной страсти на одну ночь, а близкого человека. Давным-давно в Хьерварде у него была невеста… А теперь он даже не мог вспомнить ее лица.

Мало-помалу она оттаяла, он тоже пришел в себя. Через какое-то время Ригнар поймал себя на том, что готов просто слушать этот серебристый голос — и неважно, о чем она говорит. Это озадачивало. Он не стало думать об этом. Потом. Потом можно будет думать, анализировать — а сейчас он будет просто сидеть и разговаривать.

— А тебе…, - она запнулась Он сам попросил ее перейти на «ты» — Ригнару не нравился этот обычай называть одного человека так, словно несколько, — А тебе сколько лет? — закончила она.

Сколько? Хотел бы он сам это знать. В разных мирах Река Времени течет по-разному, а этот мир и вовсе несуразен. Он давно перестал считать годы. А внешние изменения остановились тогда, когда он стал таким. Сколько ему было тогда? Сразу и не вспомнишь.

— Не помню. — Честно признался Ригнар. — Я давно не считал.

— Когда ты привел меня сюда, я была ребенком. Сейчас я выросла, а ты совсем не изменился. Кто ты?

Кто он? Еще один замечательный вопрос.

— Не спрашивай, Жанна, — вздохнул Ригнар. — Лучше не спрашивай.

С этого дня в их переписке появилось что-то новое. Что-то гораздо более теплое и душевное, нежели раньше. И все чаще он ловил себя на том, что хочет с ней увидеться. Несколько раз он не отказывал себе в этом желании — и не разочаровывался. Ну и что, что под неусыпным присмотром сестер, не сводящих с них глаз в монастырском саду. Это не мешало держать ее за руку и смотреть в бездонные глаза. Большее? Конечно, он не отказался бы, представься возможность, но ее не было.

А потом срок обучения в монастырской школе подошел к концу и во весь рост встала проблема — что делать дальше. Постриг? Молодой красивой девушке оказаться погребенной заживо в монастырских стенах — не самая завидная участь. Выдать замуж? За кого? За какого-нибудь молодого и смазливого охотника за приданым. Жанна, конечно, сокровище, но кто об этом знает, кроме него? Но, сколько Ригнар ни думал над этой проблемой — похоже, это оставалось единственным выходом. И все равно все это ему не нравилось. Оставалось только спросить у нее самой.

Он приехал в монастырь и без обиняков заявил настоятельнице, что ему необходимо поговорить со своей воспитанницей. Наедине. И без чужих глаз.

Жанна выслушала его не перебивая. И от этого молчания Ригнару делалось все более и более неуютно. Да, он прекрасно сознавал, что, спрашивая ее мнение на самом деле просто перекладывает на нее ответственность. Что раз уж он принял на себя заботу о ней, то и решить должен сам. Но, будь оно все проклято, он не хотел отдавать ее никому!

— Ты можешь просто забрать меня отсюда. Ты мой опекун.

— Ты не сможешь жить одна. Люди плохо на это смотрят. — Признаться, мораль этого мира порой ставила его в тупик, но Жанне придется ей соответствовать.

— Я могу жить с тобой.

— Тем более. Незамужняя девушка и неженатый мужчина, пусть даже в глазах всех я твой опекун. — На собственную репутацию ему было абсолютно наплевать — в этом мире он гость, как и в любом другом. Но ей то здесь жить. Да и не сможет он просто жить с ней бок о бок — день за днем просто жить рядом с женщиной, которая… да хватит в конце концов врать самому себе — которую любишь, просто жить и ничего больше — этого не выдержит ни один мужчина.