Знала и покрывалась холодным липким потом с головы до ног.

— Так что, детка, отставь в сторону ту безделушку, которую прячешь за спиной. Хотя, если тебе хочется, можешь швырнуть ее в меня. Так даже интереснее, это необычно. А потом раздевайся. Медленно. Я хочу насладиться зрелищем. Давно ждал.

— Ты ненормальный, псих.

— Да, — равнодушно пожал он плечами и глухо рассмеялся. — И это так круто.

Я не могла избавиться от мысли, что Морозов принимает наркотики. Просто по-другому его поведение и состояние было сложно охарактеризовать. Нормальные люди не могут себя так вести.

— Знаешь, в чем ваша ошибка? — продолжил мужчина как ни в чем не бывало. — Твоя, отца, Н’Ери и К’Аури? Вы сразу списали меня со счетов, не восприняли всерьез. Дурачок и дурачок. Решили, что Морозов-младший только и годится девок мять и у отца на побегушках бегать? Но вы ошиблись. Все ошиблись. Ты ведь не знаешь последние новости, да, бейба?

Я покачала головой.

— Я теперь главный! Я! Круто? — радостно сообщил он мне и почесал дулом пистолета небритую щеку. — Я главный. И К’Аури следующие на очереди, а там и до твоего блохастого доберусь. Я власть и сила. Я!!! Ну что, Измайлова, не передумала? Подстилка для хищника или шлюха криминального авторитета? Я могу быть очень ласковым и добрым. Отсосешь, и жизнь твоя наладится, оставлю в живых.

— Что ты сделал с отцом? — спросила я, стараясь побыстрее сменить тему.

— Ничего. Просто показал, кто из нас круче, у кого яйца крепче. Сдал папочка, утратил власть, когда прогнулся под хищников. Это многим не понравилось. Равновесие, дружба — полная хрень. Город снова будет нашим, а этих двуликих на кол. Утопим улицы в их крови… Но ты мне зубы не заговаривай, Викуля. Раздевайся.

Статуэтку я поставила на столик. Осторожно, боясь, что она от любого моего движения может упасть и разбиться. Затем медленно потянулась к молнии на куртке, расстегнула замок.

— Давай, детка. Медленно, чувственно. А я посмотрю. Даже музончик тебе врублю. Потряси попкой.

Морозов сел на кровать, продолжая сжимать в руке пистолет. Другой рукой достал из кармана телефон и, не глядя, включил мелодию. Что-то громкое, стихийное, металлическое и бренчащее, когда солист не поет, а тупо орет в микрофон.

— Другого нет, — бросая мобильник рядом с собой, произнес мужчина. — Но сойдет и так. Ты уж постарайся, Вика. Мне должно понравиться. Или будет больно. — Голос прозвучал угрожающе.

— Выстрелишь? — равнодушно спросила у него.

Молния все-таки расстегнулась, и я повела плечами, давая пуховику сползти с плеч и пытаясь хоть немного вильнуть бедром.

«Господи, какая мерзость!»

Унизительно, страшно и безумно.

«Может, мне все это снится? Жуткий кошмар, после которого я проснусь?»

— Могу выстрелить, — не стал отрицать мужчина. — Могу и пальчики сломать. Один за одним. Как тебе такая идея? А могу быть и очень щедрым. Хочешь шубу? Колье с брюликами? Что еще такие шлюхи берут? «Мерс»? Алый кабриолет? Что дарил тебе Н’Ери?

— Ничего.

Пальцы не слушались. Все никак не получалось расстегнуть ремень, и танцевать перед этим уродом я не могла.

Руки безвольно опустились, я признала поражение.

— Не надо. Не могу… не надо, — прошептала, уже не сдерживаясь.

— Не зли меня, Вика. Я сказал, раздевайся!

Я покачала головой.

— Не могу.

— Сука! — рыкнул он и выстрелил.

Пуля попала прямо в ковер под моими ногами. Оглушив, заставила подскочить на месте и с жалобным криком прижать руки к ушам. Слезы сдержать не получилось. Смысла не было: я одна, неизвестно где, и играть в сильную женщину бесполезно.

Неуверенная, слабая, беспомощная. Противопоставить вооруженному отморозку мне было нечего.

— Ты будешь делать, как я сказал, поняла, тварь?

Мужская ладонь, не давая опомниться и прийти в себя, больно схватила за волосы, задрала голову и обнажила беззащитную шею, по которой он с нажимом провел дулом пистолета, прижал его к подбородку, надавил и впечатал в кожу.

— Нет, я не стану тебя убивать. Будешь жить, сучка. Долго будешь жить. Выделю тебе отдельную комнатку и цепочку на шею. Будешь, как собака, сидеть на цепи и ждать своего хозяина. Голая. Как тебе такая перспектива?

Я зажмурилась еще сильнее, не в силах даже дернуться, так сильно он схватил меня за волосы.

— Что молчишь, сука? — Морозов дернул рукой, с корнем вырывая короткие пряди.

— Ненавижу, — всхлипнула едва слышно и поплатилась за это.

Лицо вспыхнуло от боли, в голове зазвенело, а перед глазами будто пелена появилась. Рыкнув, отморозок ударил наотмашь. С тихим вскриком упала на пол, чтобы вновь задохнуться от боли, когда тупой нос ботинка со всей силы ударил в живот. Потом еще раз и еще.

— Я научу тебя уважать меня! Научу! — кричал он в перерывах между ударами.

Я пыталась укрыться, свернуться калачиком, но ублюдок все равно находил уязвимые места.

Боль была такой сильной, что в какой-то момент сознание просто отключилось. Но ненадолго.

Все происходило так, как обещал Морозов: кровать, тяжелое тело на мне, не дающие пошевелиться руки, лихорадочно сдирающие одежду, и зловонное дыхание.

— Нет, нет… нет.

Еще не придя до конца в себя, я отчаянно пыталась оттолкнуть его, отпихнуть, вывернуться. Кусалась, царапалась и пиналась. За что получила еще один удар по лицу.

— Да, давай, сопротивляйся. Меня это так заводит, — шептал он, разрывая на мне водолазку, сжимая до боли грудь.

«Не получается».

От мысли о том, что я никак не могу помешать этому ублюдку, внутри что-то оборвалось, и все эмоции просто исчезли. Абсолютно все. Ни слез, ни истерик. Руки безвольно упали, а я замерла, широко раскрытыми глазами глядя в потолок, признавая поражение и мечтая только о смерти.

Это состояние до такой степени завладело сознанием, что я не сразу заметила изменения. Только что Морозов лежал сверху, покусывая грудь, бюстик с которой успел сорвать, и вдруг стало легко и свободно дышать. Исчезла давящая тяжесть.

Но пришла я в себя не от этого.

Звук выстрела, потом еще один, и я села в кровати, прижимая руки к груди, лихорадочно оглядываясь, пытаясь понять причину происходящего.

В дверях, оскалив клыки, стояла огромная черная пантера.

— Сдохни, тварь! — проорал Морозов, пытаясь одновременно прицелиться и удержать спадающие штаны.

Получалось у него не очень хорошо, или дело в том, что Ник был очень ловкий. Потому что новый выстрел тоже не достиг своей цели. Черная пантера ловко отклонилась в сторону, еще сильнее оскалилась.

— Я король! Я власть! Ты должен сдохнуть! Живучая тварь! — брызгая слюной, прокричал Морозов.

Я, закусив губу, старалась не мешать своим криком. Не стоило сейчас отвлекать Ника. Совсем не стоило. Мне только и оставалось что сидеть в кровати, сжимать кулаки и молчать, мысленно взывая к Богу.

Следующая пуля пролетела над головой зверя, он резко пригнулся, злобно рыкнул, не сводя яростного взгляда со своей жертвы.

— Сука! — рявкнул Морозов, вновь нажимая на курок.

Осечка…

Этого хватило, чтобы Н’Ери прыгнул на него, повалил на пол и лег сверху.

«Победа!» — пронеслось в голове.

Я уже собиралась встать с кровати, когда услышала хриплый булькающий вопль, который вдруг резко погас. На смену ему пришли хруст ломающихся костей и довольное урчание зверя.

«Нет. Не может быть!»

Я привстала на колени, пытаясь разглядеть, что происходит на полу. И в эту самую минуту зверь поднял морду, впился в меня внимательным взглядом. Ярко-красные ручейки крови сползали по усам вниз. Я не могла разглядеть лица Морозова, но отчетливо представляла, что с ним стало.

Тошнота подкатила к горлу, перед глазами закружилось, и я в очередной раз потеряла сознание.

Это не была больница. Скорее, специализированный оздоровительный санаторий в пригороде столицы. С чистыми просторными палатами, правильным и вкусным питанием и огромными железными воротами, выйти из которых мне не давали вот уже трое суток. С того самого момента, как, задыхаясь от крика, я вынырнула из кошмара и впервые осмотрела место своего заключения. Пардон, лечения.