— Не городите чепухи, — отозвался Торин. — Дрозды — птицы добрые и дружелюбные, а этот, похоже — из той стаи, которую кормили когда-то с рук мои отец и дед. Дрозды ведь живут долго. Помнится, люди Дола сумели выучить их язык и частенько посылали дроздов гонцами в Эсгарот и в другие места.

  — Ну, коли вы хотите отправить весточку в Эсгарот, — сказал хоббит, — тогда пускай слушает на здоровье. Хотя вряд ли кто сейчас понимает птичий язык...

   — Да что стряслось? — вскричали гномы. — Давай выкладывай!

   Бильбо рассказал все, что помнил, и признался: его беспокоит, что дракон, по-видимому, о многом догадывается.

   — Смог наверняка сообразил, что мы приплыли из озерного города и что горожане нам помогли. Боюсь, он собирается слетать туда. Какой же я болван! И надо мне было назваться всадником бочонка! Даже последний тупица сообразит, что тут не обошлось без жителей Эсгарота.

   — Не вини себя, — промолвил Балин. — Все равно, что сказано, то сказано, да и трудно не проболтаться в разговоре с драконом, так мне говорили. Если хочешь знать, я думаю, ты молодец — сумел выведать очень важную вещь и выбраться живым. Улизнуть от дракона не так-то просто. А еще ты выяснил главное: теперь мы знаем, что Старый Червяк не такой уж неуязвимый, что у него на брюхе есть прореха.

   Принялись вспоминать, кто и как убивал драконов и каким оружием. Приводили множество случаев — достоверных, сомнительных и вовсе вымышленных; обсуждали, какой удар лучше и надежнее; толковали о различных хитростях и уловках, которые могут помочь. Сошлись на том, что застать дракона врасплох почти невозможно, да и нападать на него спящего равносильно самоубийству — уж лучше безрассудная атака в лоб. Дрозд внимательно слушал, а когда на небе высыпали звезды, сорвался с камня и улетел.

   Гномы продолжали разговор. Бильбо между тем не находил себе места, ему было неуютно и страшно.

   — Послушайте, — вмешался он наконец. — Давайте спрячемся, а? Все равно трава сгорела, земля холодная, да и поздно уже. Я нутром чую — дракон снова сюда прилетит. Он теперь знает, как я спустился в пещеру, и, будьте уверены, отыщет верхнее отверстие. Если потребуется, Смог спалит весь склон Горы, разнесет стену на кусочки, а если вместе со стеной на кусочки разлетимся и мы, он ни капельки не расстроится.

   — Что-то вы мрачно настроены, господин Торбинс, — отозвался Торин. — Смогу гораздо проще заделать нижнее отверстие, но он почему-то не торопится его забить. Слышите, все тихо?

   — Не знаю, не знаю... Может, он ждет, когда я вернусь... Или просто не хочет менять что-либо в своем логове. Ну пожалуйста, не спорьте со мной! Того и гляди может появиться Смог! Давайте спрячемся в потайном ходе и закроем дверь.

   Хоббит выглядел настолько обеспокоенным, что гномы послушались. Правда, дверь закрывать не стали — неизвестно было, смогут ли они открыть ее изнутри, а пробираться потом на волю под носом у дракона никому не хотелось. Вдобавок по-прежнему было тихо — никаких подозрительных звуков. Так что гномы еще долго сидели у полуоткрытой двери потайного хода, продолжая разговор.

   Всех возмутили слова дракона, что гномы обманывают хоббита. Бильбо горько жалел о том, что вообще услышал эти слова; они заронили в сердце сомнение, а ему очень хотелось верить, что друзья и вправду его не обманывают.

   — Для нас главное — добыть сокровища, — заявил Торин, — а там уже решим, что с ними делать. Не будем делить шкуру неубитого медведя. Но что касается вас, господин Торбинс, мы вам глубоко признательны, и вы получите свою долю, как только сокровища окажутся в наших руках. Кроме того, мы постараемся помочь с доставкой вашей доли в Хоб-битанию, — что и говорить, места здесь дикие. В общем, хотите верьте, хотите — нет, дело ваше.

   Разговор перекинулся на сокровища в драконьем логове. Торин с Балином гадали, уцелела ли хотя бы малая толика из того, что они помнят: копья, выкованные гномами для войска Бладортина, великого короля прошлых лет, — каждое с наконеч-ником-трезубцем и с древком, украшенными позолотой (Бладортин так и не выкупил эти копья); щиты давно почивших воинов; огромный золотой кубок Трора с двумя ручками — на нем была замечательная резьба, птицы с глазами-самоцветами и цветы с лепестками из драгоценных каменьев; смарагдовое ожерелье Гириона, владыки Дола (в этом ожерелье было пятьсот смарагдов, зеленых, как трава; Гирион подарил его своему старшему сыну в придачу к кольчуге, выкованной гномами из чистейшего серебра, втрое превосходившего прочностью сталь, — другой такой кольчуги на свете не было и быть не могло). Но чудеснее всего был большой алмаз, который гномы отыскали в самом сердце Горы, — Завет-камень Траина.

   — Завет-камень, Завет-камень, — бормотал Торин словно в забытьи. Гном сидел, опершись подбородком о колени, и глядел прямо перед собой. — Он как шар с тысячью граней, он светится, как серебро в пламени, как вода на солнце, как снег под звездами, как капли дождя в лунном свете!

   Однако Бильбо, сидевшему у самой двери, было не до сокровищ. Хоббит не вступал в разговор; он напряженно прислушивался, чтобы невзначай не пропустить мало-мальски странный звук снаружи.

   Сумерки густели, и хоббит беспокоился все сильнее.

   — Закройте дверь, — попросил он гномов. — От этого дракона можно ожидать чего угодно. Боюсь, Смог замыслил какую-то каверзу. Уж лучше бы гремело и грохотало, как вчера. Закройте дверь, пока не поздно.

   Торин перестал бормотать себе под нос, пристально поглядел на хоббита, молча поднялся и откинул камень, мешавший двери закрыться. Потом навалился на нее всем телом. Дверь захлопнулась, заперев компанию в потайном ходе.

   И вовремя! Едва гномы с хоббитом отошли чуть глубже, как Гора содрогнулась от удара, будто в нее бил тараном какой-то великан. По стенам потайного хода зазмеились трещины, с потолка на головы посыпались камни. Если бы дверь оставалась открытой — брр! не хочу даже думать об этом. Гномы кинулись бежать, а снаружи доносился яростный рев Смога. Размахивая огромным хвостом, дракон крушил скалы, и вскоре выжженная трава, валун, на котором сидел дрозд, каменная стена с улитками, узкий карниз — все превратилось в груду обломков, лавиной рухнувшую в распадок.

   Смог и вправду решил застать этих проклятых грабителей врасплох. Он тихонько выбрался из своего логова и полетел к западному склону Горы, надеясь отыскать верхний выход из потайного хода и заодно полакомиться гномами. Промедли гномы хоть немного — и дракон добился бы своего. А так ему осталось бушевать в бессильной ярости, ибо он никого не нашел.

   Смог покружил над распадком, в который сошла каменная лавина. Что ж, отсюда его больше не потревожат. Можно заняться другими делами.

   — Всадник Бочонка, — фыркнул дракон. — Ты пришел от воды, это вода принесла тебя сюда. Твой запах мне незнаком, ну и ладно. Если ты и не из озерников, они наверняка тебе помогали. Пора им напомнить, кто у нас настоящий Король-под-Горой!

   Дракон взмыл в воздух, выпустил струю пламени и полетел на юг, к Долгому озеру.

  В потайном ходе было темно и так тихо, что даже шепот казался громким криком. Перекусили и легли спать. Засыпали, просыпались, а вокруг было все то же — непроглядный мрак и тишина. Никто не знал, сколько прошло времени; казалось, минули не одни сутки. Так недолго и задохнуться или сойти с ума; хотя бы глоток свежего воздуха! Пусть даже возвратился бы в свое логово дракон — и то стало бы легче: вот он, тут, под боком; а тишина наводила на неприятные мысли о том, что Смог затаился где-нибудь неподалеку и замышляет что-то ужасное. В конце концов терпение истощилось.

   — К двери! — велел Торин. — Хоть надышимся вволю перед смертью. Уж лучше погибнуть в бою с драконом, чем задохнуться в темноте.

   Несколько гномов поплелись вверх по проходу. Их ожидало разочарование. В потайном ходе случился обвал, и до двери теперь было не добраться.