Слишком сильно желал подняться над статусом джентри, так что поверил посулам о скором баронстве будущего зятя, поверил и не проверил всего самолично, как долженствует любому отцу.

— Все не так плохо, — пролепетала Аделия. — Все можно поправить… Просто нужно… немного денег и…

Вард Лэмб скривился и, тыча пальцем в жену, провозгласил:

— Вот, поглядите: все, как я и сказал — явилась как какая-то попрошайка. И это после того, как я столько вложился в нее: в платье из лучшего атласа да с мехами, в свадебное застолье, в приданое размером с хороший мэнор. И что взамен? Ни титула, ни надежд на него… Только неблагодарная дочь с протянутой, как у бродяжки, рукой, о которой судачит целое графство… — Он замолчал, тяжело дыша и переводя дыхание после длинной тирады, выданной одним махом. И Аделия, приготовившись к продолжению, поняла, что явилась сюда с напрасной надеждой. — Ты не получишь ни цента, Аделия Айфорд, — продолжил отец, чем лишь подтвердил ее мысль. — Твоя мать оказалась права: ты абсолютно никчемная дочь. Не можешь получить нужного с мужа, так заставь любовника раскошелиться… Ты, вроде бы, не дурнушка, а дитя… Убеди Шермана, что понесла от него. Он захочет помочь, а ты не отказывайся! У меня же нет денег, чтобы пускать их по ветру… Еще три рта надо пристроить и еще один на подходе.

Услышав это, Аделия поглядела на мать: та стояла, сложив руки перед собой, и Аделия рассмотрела то, чего не заметила раньше — чуть округлый живот. Ее мать тоже ожидала ребенка… Седьмой раз подряд.

Отец продолжал навещать ее в спальне в надежде заиметь правильного ребенка: мальчика, что пойдет по его, отцовским стопам. Их первенец этих надежд не оправдал…

Как и она…

Не дети — сплошное разочарование.

— У тебя будет брат, — произнесла мать.

— Или еще одна бесполезная баба! — в сердцах выдал отец. — От вас, женщин, толку нет: то не можете понести, то рожаете бог знает что.

В этот момент Аделия поняла, что никогда не смогла бы снести такого отношения мужа к себе: руку на собственную супругу Вард Лэмб не поднимал, но словами сек круче, чем кулаком. Аделия поглядела на мать и подивилась ее видимому спокойствию… Что это? Привычка или любовь?

— Я рада, что вы в добром здравии, — сказала она. — Пожалуй, мне пора возвращаться! Не стану отнимать ваше время.

И услышала слова матери:

— Не торопись: мы накормим тебя перед дальней дорогой. Или, получив отказ в деньгах, мы стали тебе больше неинтересны?

— Вы знаете, что это не так, — сказала Аделия. — Просто мне показалось…

— Идем на кухню. Я распоряжусь, чтобы тебя накормили…

И Мелинда Лэмб поплыла в сторону кухню.

На кухне было, как всегда, оживленно, ярко пылал огонь в очаге, и кухарка с большим черпаком мешала в кастрюле похлебку.

— Мисс Аделия, — обрадовалась она, увидев девушку на пороге своей маленькой вотчины. — Вы ли это? — И головой покачала. — Совсем исхудали: кожа да кости. — Аделия невольно коснулась округлившейся талии, и кухарка это заметила. — Нет-нет, — сказала она, — ребеночку должно расти, но и вам нужны щечки круглее… Вы ж совсем бледненькая.

— Хватит болтать! — одернула ее миссис Лэмб. — Совсем распоясались. — И велела: — Накормите миссис Айфорд в дорогу да поживее…

Кухарка буркнула себе что-то под нос, явно неустрашенная словами хозяйки, и стоило той выйти за дверь, сказала вслух:

— В тягости у нее завсегда характер портится, хуже некуда. Всем достается! — И другим тоном: — А вы разве ужинать не останетесь? Я как раз ваш любимый суп стряпаю: через часик будет готов.

— Я не могу, — отозвалась Аделия, — мне пора возвращаться домой.

Как признаться, что ужинать ее даже не пригласили… Отправили, как служанку, на кухню.

— Тогда садитесь, я посмотрю, чем вас попотчевать. — И кухарка принялась выставлять на стол разные вкусности, да в таких огромных количествах, что Аделия невольно развеселилась. Когда через время на кухню заглянула ее сестра Маргарет, Аделия, понукаемая кухаркой, ела куриный пирог и запивала его сладким сидром.

— Вот и ты, — сказала сестра, — я ушам не поверила, когда мне сказали, что ты приехала в Дайн. Я так давно просилась к тебе, но меня не пускали: родители говорили, ты должна первой явиться с визитом. И вот ты здесь… на кухне со слугами! Похоже, тебя встретили не очень приветливо… Ну, дай на тебя посмотреть!

Девушка плюхнулась на стоящий рядом с Аделией стул и поглядела на ту с широкой улыбкой.

— Чему ты так радуешься, сестра? — не выдержала Аделия. — Неужели успела соскучиться?

Маргарет Лэмб было шестнадцать, светловолосая, тонкокостная, она казалась старше, чем есть, и к тому же, знала о силе улыбки, которой и пользовалась беззастенчиво. За один только ангельский взгляд ей прощалось все то, что другим никогда б не спустили.

— Расскажи, — потребовала она, — расскажи, как у вас было с молодым Шерманом… — И даже подалась вперед в видимом нетерпении.

Аделия подавилась куском пирога. Он встал ей поперек горла, так что Маргарет с явным энтузиазмом похлопала ее по спине…

— А не рано ли тебе говорить о таком? — просипела она, откашлявшись наконец. — Тебе только шестнадцать.

Сестра фыркнула.

— Скажешь тоже: Луиза Олдбери уже носит ребенка, а ей столько же, как и мне. К тому же, я сестра Аделии Айфорд, девушки, побывавшей в объятиях Коллума Шермана… Знаешь, как о нем говорят? — Девушка закатила глаза. — Недоступный мужчина. А недоступный красивый мужчина кружит голову как молодое вино…

— Что ты можешь знать о вине?! — в очередной раз не выдержала Аделия. — Тебе только шестнадцать… А Коллум Шерман — не какая-то лотерея, чтобы весь Ланкашир разыгрывал его словно лот.

Маргарет округлила глаза.

— Святые угодники, ты в него влюблена? — вопросила она с еще большим восторгом.

— Нет, конечно, что взбрело тебе в голову?! — возмутилась Аделия. — Я замужняя женщина.

И сестра изобразила явную скуку на симпатичном лице.

— Всем известно, что муж сослал тебя в Айфорд не от огромной любви. Наверное, просто узнал, что ты понесла от другого…

— Маргарет Лэмб, следите за своим языком! — одернула ее девушка и вскочила со стула.

Сестра тут же кинулась ей на грудь и обвила шею руками.

— Не сердись, дорогая сестричка, пожалуйста, не сердись. Знаешь ведь, я всегда была слишком болтлива! — И взмолилась ни с того ни с сего: — Возьми меня погостить к себе в мэнор. Хотя бы на пару денечков! Сил нет терпеть мамин норов, особенно в тягости. Она всех сейчас ненавидит и себя в первую очередь: очень боится, что снова родится девчонка, и отец люто ее отругает. Он никак не может понять, что маминой вины в этом нет: что посеял, то и пожал, ты сама это знаешь. К тому же, я подслушала, слуги шептались: от отца понесла девица в деревне и разродилась, только подумай, здоровеньким мальчиком. Мама, как только об этом узнала, побелела как полотно — думали, там же на месте и отдаст богу душу. К счастью, минуло…

Казалось, Аделию оглушило потоком излитых на нее новостей: она замерла, пытаясь осмыслить все разом, и не сразу нашлась, что сказать.

— Тебя не отпустят, — наконец, произнесла только.

И Маргарет вцепилась ей в руку.

— Отпустят, непременно отпустят. Я упрошу, вот увидишь! Маме только и надо, чтобы я под ногами не путалась… Вечно мной недовольна. Умоляю, Аделия!

— Если отпустят, возьму, — ответила та, не слишком вдумываясь в слова, так как заметила старую женщину, лущившую в дальнем углу стручки гороха.

И глазам не поверила…

— Нянюшка? — удивилась она. — Почему вы на кухне? Почему вы не в детской с детьми?

Няня Бэт, как ее называли все в Дайне, поглядела на воспитанницу с кроткой улыбкой.

— Помогаю по кухне нашей кухарке, — сказала она. — Горох вот лущу.

— Это я и сама вижу. — Аделия присела перед ней на колени и взяла ее руку в свои. — Но почему ты все-таки здесь? Сколько помню себя, ты всегда была рядом. Разве Доротея и Минни больше в тебе не нуждаются?