- Господин, - забормотал он, - я не в силах исполнить твой приказ. Вчерашние чашки и тарелки все до одной вымыты и расставлены по местам, как всегда.

Аракаси и Хокану обменялись взглядами, в которых сквозило отчаяние. Любые остатки, не годящиеся на корм джайгам, сжигались, чтобы не заводились насекомые.

Не осталось никакого следа, чтобы установить, какой именно яд мог подмешать в напиток вчерашний торговец. А если не найти ответ на этот вопрос, то нет и надежды подобрать противоядие.

Чутьем угадывая, что Хокану сейчас способен на какую-нибудь дикую и бесполезную выходку, Аракаси крепко схватил его за плечи.

- Слушай меня! - произнес он таким тоном, что распростертые на полу слуги вздрогнули. - Да, она умирает и младенец мертв, но еще не все потеряно.

Хокану молчал, но тело его было напряженным, как натянутая тетива.

Мастер продолжал уже более мягко:

- Они использовали медленно действующий яд...

- Они хотели заставить ее страдать! - с мукой в голосе воскликнул Хокану. - Ее убийцы хотели, чтобы мы все это видели и не могли ничем ей помочь!

Аракаси позволил себе неслыханную дерзость. Он не только посмел положить руки на плечи вельможи, не только отважился вступить в пререкания, которые могли довести того до яростной вспышки, - он еще и как следует встряхнул хозяина.

- Да, и еще раз да! - закричал он в свой черед. - И именно эта жестокость может стать спасительной для ее жизни!

Наконец он овладел вниманием Хокану, хотя и навлек на себя нешуточный гнев испытанного воина. Прекрасно понимая, какой опасности себя подвергает, Аракаси продолжал гнуть свою линию:

- Никакой жрец Хантукаму не поспеет вовремя. Ближайший...

Хокану перебил Мастера:

- Кровотечение отнимет у нее жизнь задолго до того, как яд довершит свое черное дело.

- Как мне ни жаль ее - нет! - с жестокой грубостью возразил Аракаси. - По дороге к усадьбе я говорил с повитухой. Она послала в храм Лашимы за лепестками златоцвета. Из них можно сделать отвар, который останавливает кровотечение. А мне остается очень мало времени, чтобы выследить торговца пряностями.

К Хокану вернулась способность рассуждать, но он не смягчился.

- Этого торговца сопровождали носильщики из варварского мира.

Аракаси кивнул:

- И к тому же его одежда так и бросалась в глаза. Все это золото должно было привлекать внимание.

Хокану удивился:

- Откуда ты знаешь? Ты повстречал его на дороге?

- Нет. - Аракаси с хитрецой улыбнулся и отпустил консорта. - Я слышал пересуды среди слуг.

- Да есть ли хоть какая-то мелочь, которая может ускользнуть от твоего внимания? - изумился Хокану.

- К моему вечному сожалению, таких "мелочей" бывает слишком много.

Аракаси в растерянности окинул взглядом пол, и только в этот момент оба сообразили, что вся кухонная прислуга так и лежит до сих пор на полу.

- Во имя всех богов-покровителей! - воскликнул Хокану. - Эй, вы все, сделайте милость, поднимайтесь и займитесь своими делами! Недуги госпожи не ваша вина.

Слуги послушно встали и вернулись к прерванным хлопотам, но зато теперь на колени перед Хокану бросился сам Аракаси:

- Господин, я прошу твоего формального разрешения покинуть усадьбу, чтобы выследить чужеземного торговца и раздобыть противоядие для госпожи Мары.

Хокану ответил коротким командирским кивком:

- Отправляйся и не трать времени на поклоны, Аракаси.

Мастер тайного знания мигом вскочил и бросился к выходу. Только оказавшись достаточно далеко от кухонных дверей, в полутемном переходе, он перевел дух, на несколько минут позволив себе сбросить броню самообладания и привести в порядок кое-какие соображения, которыми он не поделился с Хокану.

Продавец пряностей и в самом деле внушал подозрения, особенно если учесть его спутников-варваров и вызывающе яркие драгоценности. Все это не могло быть делом случая. Человек, рожденный в Келеване, никогда не станет облачаться в наряд с металлическими украшениями, когда собирается в путь по оживленному тракту. Аракаси уже понимал, что пройти по следу незнакомца будет легко, ибо тот, несомненно, желал, чтобы его выследили. Мастеру оставалось лишь разведать, чего добивался господин этого торговца, посылавший его в Акому, но вполне могло оказаться, что поиски противоядия на том не кончатся, а лишь начнутся.

Миновав колоннаду между Палатой собраний и лестницами, ведущими к жилищам слуг, Аракаси перешел на бег. Он уже почти не сомневался, что найдет не продавца с мидкемийскими стражниками, а лишь их трупы.

Аракаси поднялся на чердак над кладовыми и, забравшись в маленькую каморку, открыл один из сундуков. Кожаные петли скрипнули, когда он откинул крышку на тонкую оштукатуренную стенку. Пошарив внутри сундука. Мастер вытащил оттуда рясу цвета спелого квайета, какие носили странствующие жрецы Алихамы, не слишком широко почитаемой богини путешественников. Ткань рясы была покрыта застарелыми жирными пятнами и дорожной пылью. Мастер быстро накинул это одеяние себе на голые плечи, после чего закрепил его крючками и петлями из шнурков. Затем надел потрескавшиеся сандалии, пурпурный полосатый кушак и громоздкий головной убор с капюшоном и бахромой. И наконец, выбрал глиняное кадило, увешанное глиняными же бубенчиками и деревянными трещотками.

Теперь Аракаси выглядел в точности как жрец Алихамы; однако, будучи начальником разведки, он добавил семь метательных ножей из драгоценного металла, каждый из которых был искусно уравновешен и наточен. Пять из них он спрятал от посторонних взглядов под широким поясом, а два остальных - между подошвами сандалий из нидровой кожи, под рядами ложных швов.

Покончив с этим делом, он вышел из своей маленькой мансарды и зашагал торопливой, хотя и несколько неуверенной походкой, все время озираясь по сторонам, особенно при спуске с лестниц: каждый мог увидеть, что один глаз престарелого жреца закрыт бельмом.

Преображение было столь полным, что Хокану, поджидавший Мастера у ворот усадьбы, едва его не упустил. Но яркий кушак привлек внимание наследника Шиндзаваи: совсем недавно он сам был на кухне и в тот момент никакого жреца там не угощали, иначе он бы это заметил.

- Стой! - окликнул он переодетого "жреца".

Мастер тайного знания, не обернувшись, продолжал торопливой шаркающей походкой спускаться к пристани в надежде успеть на следующую барку в Кентосани.

В высоких сапогах и облегающих штанах-шоссах, какие обычно надевали мидкемийцы для верховой езды, бежать было неудобно, и Хокану не сразу догнал Аракаси. Когда же он приблизился на расстояние вытянутой руки и схватил того за плечо, его поразило, с какой невероятной скоростью развернулся к нему Мастер.

Рука Аракаси, метнувшаяся было к поясу, опустилась. Он обратил к хозяину глаза, один из которых был неузнаваемо изменен искусственным бельмом, и бархатисто-мягким тоном заметил:

- Ты меня испугал.

- Вижу. - С непривычным для него смущением Хокану жестом указал на рясу жреца. - Барка на реке и пеший путник на дороге передвигаются слишком медленно. Я отправляюсь с тобой, и мы оба поедем верхом.

Мастер застыл от неожиданности:

- Твое место - рядом с госпожой.

- Это я и сам знаю. - Хокану был на пределе терпения; сам того не замечая, он без конца поворачивал рукой кнутовище, заткнутое за пояс. - Но чем я могу здесь помочь? Сидеть и смотреть, как ее по-кидает жизнь? Нет. Я еду. - Он не напомнил вслух о том, что было на уме у обоих: что Аракаси - слуга Акомы и обязан подчиняться только Маре.

- Я снизойду до просьбы, - с болью в голосе сказал Хокану. - Прошу тебя, позволь мне пойти с тобой. Ради нашей госпожи, позволь мне быть полезным.

Аракаси смерил его пытливым взглядом, в котором не было и намека на сострадание, а затем отвел глаза.

- Я вижу, каково тебе будет натолкнуться на отказ, - сказал он спокойно. - Но лошади не годятся для этой вылазки. Если хочешь, можешь сопровождать меня под видом моего послушника.