Прозвучало слишком подозрительно. Приаш с досадой потер подбородок, в последний раз огляделся, словно не зная с чего начать, еще раз вздохнул и снова посмотрел на нее. На этот раз в его глазах явно читалась жалость.

— Я получил разрешение на использование дара высшего уровня, чтобы поймать душу Оноре. Она позволит нам выйти на заказчика. Для тебя это означает, что ни льер, ни кто-либо еще больше не будут угрозой.

— Дегтю, дегтю давай! — издевательски закричал Кирх, оставшийся стоять, прислонившись к дверям. Они вздрогнули от его голоса, успев забыть о старике. Приаш злобно дернул щекой, пальцы сжались в щепоть и со стороны входа донесся сдавленный хрип.

Однако Инира и сама видела подвох — иначе ее не притащили бы сюда.

— Темный дар высшей ступени работает со смертью, — опасливо сделав шаг из октограммы, она застыла на противоположной от Приаша стороне. — Кто умрет на этот раз?

— Ты, — просто ответил Виктор, так и не сумев подобрать достойного синонима. Было в этом и бессовестное желание посмотреть на ее реакцию — сможет ли бастард и теперь остаться невозмутимой?

Инира неуверенно улыбнулась, продолжая с ожиданием смотреть на лорда-директора. Он же не мог сказать это всерьез? Но Приаш был предельно серьезен — он выжидательно смотрел на нее. Под маской абсолютного безразличия можно было заметить только легкую заинтересованность происходящим. Ей стало страшно. В огромном зале, который даже магические пульсары освещали лишь клочками, наедине с явно сумасшедшим Приашем и определенно чокнутым Кирхом… Какая нить судьбы привела ее к такому?!

— Вы не сделаете этого, — нервно сглотнув ком в горле, девушка сделала еще один шаг назад, хотя и понимала, что бежать ей некуда. Из глубины ее головы медленно поднимался дар — молоточки звучали еще тихо, но уже сейчас виски от них пульсировали болью. — Вы не… Вас упекут в Хеккендорф!

— Меня, скорее всего, сразу же повесят, леди, — философски не согласился Виктор. — Но не сегодня. Мне необходимо, чтобы ваши с Оноре души оказались по одну сторону завесы. Мы могли бы усыпить вас, но даже тогда вы наполовину останетесь в нашем мире, а значит, любые попытки вытащить Оноре будут бесполезны. Я не владею его душой, не могу ее видеть и уж точно не могу спасти вас, пока ситуация не изменится.

Он замолчал, обдумывая, как сказать все так, чтобы убедить девчонку.

— Ваша душа полностью принадлежит мне, — продолжил Виктор.

Инире вздрогнула, словно его слова обладали еще и физической силой. В глазах на секунду промелькнуло смятение, но она только обхватила себя за плечи, упрямо наклонив голову — дар уже гремел в ушах, Приаша она почти не слышала. На угрюмо сжавшихся губах мелькнула горькая усмешка.

— А это значит, я смогу перейти на ту сторону вместе с вами и вытащить Оноре. Но мне нужно полное погружение, а потому — вы должны умереть, — закончил он, так и не дождавшись возражений.

Луна за время их разговора успела переместиться и теперь освещала зал лучше любых пульсаров. Бледный, голубоватый свет отражался от железных колец, выбеливая их до платины, а выбитые в полу символы, наоборот, словно стали глубже. Идеальное время.

— Не волнуйтесь, я верну вас обратно, — пообещал Виктор, замечая ее колебания.

Инира нервно усмехнулась. Он говорил о ее смерти так, словно это было рядовым событием, ничего не значащим. И, тем не менее, лежать на этом полу предстояло именно ей и умереть — тоже.

— У тебя нет выбора, девчонка! — каркнул через весь зал Кирх, заставив обоих вздрогнуть. — Либо сдохнешь сейчас, либо однажды заснешь… И не проснешься!

Виктор проигнорировал слова старика, требовательно вглядываясь в глаза девушки.

— Вы точно сможете вернуть меня? — стараясь, чтобы голос ее не выдал паники, в которой она пребывала, Инире выпрямилась и посмотрела на Приаша. Руки у нее ощутимо потрясывало, а потому она сжала пальцы в кулаки, чтобы хоть как-то это прекратить.

Стоило напустить на себя уверенный вид и твердым голосом ответить утвердительно. Он знал, что именно этого она ждала — уверенности, поддержки, хоть какой-то определенности. Но он также знал, что, однажды ступив за край, души очень неохотно возвращались обратно.

— Я сделаю все возможное, — неохотно выдавил Виктор, уставившись в окно. Он уже использовал дар, но каждый раз его одолевали сомнения. Легко удержать душу, которая еще не ступила за край. В первый раз он просто привязал ее к себе. Но что делать, если она не захочет пойти за ним вновь? Действительно ли они сделали все возможное, чтобы этого избежать? Нет ли другого пути? И что он будет делать, если она… Не вернется?

— Что от меня требуется? — Инире не смогла сдержать дрожь в голосе, и стало понятно, что девчонка на грани истерики. И все же она согласилась. Настолько доверяет ему или просто отчаялась?

— Время, — напомнил Кирх.

Виктор встряхнулся. Не стоит упускать благоприятный момент — потом его может уже и не случиться. Отбросив сомнения, он указал ей в центр октограммы:

— Ложись.

Инира секунду поколебалась, но все же подчинилась, шагнув в середину словно нарисованной чернильной мглой схемы. Выбора у нее было — она слишком боялась Оноре и знала, что в следующий раз не сможет ему сопротивляться. Казалось, он питался ее страхом, ее эмоциями.

— Скажи мне, ты кого-нибудь любишь? — неожиданно даже для себя спросил Виктор. — Так, чтобы ради него пойти на что угодно?

Инира подняла на него удивленные глаза.

— Люблю? — так, словно впервые пробовала слово на вкус, произнесла она и Приаш понял, что шансы на успех снизились еще больше.

— Но что-нибудь есть такое, что держит тебя в этой жизни?

Она удивленно на него покосилась, начиная уже злиться от этих странных и неуместных в данной ситуации вопросов. Она скоро умрет, какая, к душам, разница?!

— Отвечай, — потребовал он, перехватывая ее за локоть и останавливая, потому что Инира решила просто игнорировать дурацкие вопросы и лечь, наконец, на октограмму. Смелость ее таяла с каждой секундой промедления.

Она пожала плечами, ответила только, чтобы он отвязался.

— Ну. Не знаю. Любопытство, наверное.

— Ясно, — он, похоже, расстроился. — Ну тогда… Будем надеяться что тебе захочется узнать чем все закончится.

Он наклонился и поцеловал ее.

Ее уже целовали раньше — Корсак. Но никогда — так. Губы Виктора, словно наждачкой, прошлись по ее губам, сминая и причиняя боль. Ощущения были такие, словно она сиганула в пропасть — секунда падения, когда все внутри сжимается, а затем — буря эмоций, поглотивших ее с головой.

Когда он отпустил ее, Инира растерянно пошатнулась. Виктор ухмыльнулся и сделал шаг назад, осторожно опуская девушку на пол — та подчинилась беспрекословно, не отошла еще от шока. В широко распахнутых глазах плескалось абсолютное удивление — как его поступками, так и, видимо, собственными ощущениями.

Пол был ледяным: спина и ягодицы тут же занемели от холода. Инира вспомнила свои первые ощущения от Дуур-корта и поняла, что не ошиблась в них. Этот замок все же станет ее могилой. В самое ближайшее время.

— Главное — не сопротивляйся и не дергайся, — наставлял ее Виктор. Голос его был сух и деловит, словно не он только что целовал ее. Подвинув ее ближе к центру, он дернул за шнурки на мантии девушки, раскрывая ее, критически оглядел увиденное и добавил: — Расстегни платье до пояса. Не хочу промахнуться.

Пока Инира, закусив губу от сдерживаемого смущения, негнущимися пальцами дергала за пуговицы, он деловито раскинул ей ноги по углам октограммы, и, едва она закончила, перехватил за руки, завершая картину витрувианского человека. Распяленная, словно муха на стекле, девушка обреченно закрыла глаза.

— Посмотри на меня. Ты должна смотреть, — тут же осудил это малодушие лорд-директор, бесцеремонно раскрывая платье.

Чувствуя, как горят щеки, она гневно дернулась, попытавшись его пнуть.

— Леди Аукаро! — прошипел Виктор злобно. — Я не озабоченный подросток, а вы — не красотка из булочной. Хранить девичью честь будете перед тем, кто ее домогается, а мне, пожалуйста, не мешайте!