«Это какой-то абсурд, — подумала Инира, сжимая челюсти до зубовного скрежета, чтобы не дернуться под его руками, ощупывающими место чуть пониже левой ключицы. — Я, наверное, сплю. Такого не может быть в реальности».

Она вздохнула с облегчением, когда Приаш, наконец, отошел от нее. Теперь ледяной пол казался даже приятным, охлаждая горевшую кожу.

Однако лорд-директор вскоре вернулся. В руках у него был стилет. Длинное, узкое лезвие словно сияло изнутри молочно-белым светом. Костяная рукоятка пожелтела от времени, даже вмятины от пальцев остались, но было видно, что вещь дорогая и явно магическая.

Молча показав ей свое оружие, Виктор сел на колени рядом с испуганно следившей за каждым его движением девушкой.

— Главное — ничего не бойтесь, — тихо попросил он, пытаясь ее успокоить. — Я рядом, и я не причиню вам вреда.

Хотелось бы ему самому верить в это. Глубоко вдохнув, Виктор перехватил стилет в левую руку и установил его точно над сердцем девушки. Идеально-острое лезвие тут же скользнуло по коже, словно въедаясь в нее — на груди выступила капля крови.

Неровный вздох от Инире. Но он не поднял глаз, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Именем круга Крови приказываю тебе не шевелиться.

Инира с ужасом поняла, что не может пошевелить даже пальцем. Окаменевший лицом Приаш, словно статуя застывший над ней с кинжалом, лезвие которого едва ощутимо начинало давить на кожу, едва она делала вдох, невозможность хоть как-то контролировать это пугали ее до темноты в глазах.

— Именем Круга крови прошу принять твою дочь на эти дороги, — хрипло, через силу продолжил Виктор, ощущая, как сила начинает сочиться из линий октограммы, как мгла поднимается из трещин в полу, заволакивая все, кроме их круга. Эта сила очень неохотно подчинялась ему. — Разреши ей пройти по ним и быть посредником между жизнью и смертью. Именем Круга Крови прими ее на эти дороги по праву Крови!

Если бы Инира могла кричать, то закричала бы так, что ее услышали везде. Но даже голос оставил ее.

Приаш словно не видел ее, он избегал встречаться с ней взглядом, скользя глазами по лицу, но не замечая умоляющих, испуганных глаз.

От беспомощности побежали слезы — они скатывались к ушам, тонули в распущенных волосах. Приаш словно стал другим человеком — чужим, отстраненным, пугающим.

Когда он, наконец, посмотрел на нее, в глазах была жалость и обреченность. В ту же секунду Виктор ударил рукой по рукоятке, вгоняя стилет глубоко в сердце бастарда.

Он увидел ее удивленно расширившиеся зрачки и почувствовал, как через него проходит нечто. Оно прошло через него, заставив задохнуться от резкой боли тут же исчезло, разлившись в воздухе. Тут же его душу дернуло следом, вырывая из тела.

Виктор уже трижды проводил этот обряд. Для Темного дара — пугающе мало практики. И все же… За завесой никогда ничего не менялось.

Он шел по замку. Темные, закопченные от факелов стены, выбитые из них свирепыми ударами камни валяются на полу. Капли крови блестят на помятых нагрудниках мертвых. Он никогда не видел их лиц, хотя трижды проходил мимо. Вдалеке, за поворотом, раздался звон мечей и тут же — отчаянный вопль маленького ребенка.

— Вики!!!

Виктор замер на мгновение, как и всегда. Эти воспоминания повергали его в отчаяние и ужас одновременно, хотя он знал, что мать его давно лежит в могиле, а ее сын превратился из маленького Вики во взрослого и очень похожего на нее Виктора.

Но он здесь не для того, чтобы бередить старые раны. Просто первая смерть — самая простая привязка к завесе.

Круто развернувшись, мужчина бросился в противоположном направлении. Не имело особого значения, куда именно он бежал, его воспоминания были бесконечны, а найти душу можно лишь, если она сама того захочет.

Он увидел их на поле для тренировок — Инире, застывшая в напряженной позе готовой к прыжку рыси и Оноре — в трех метрах от нее, словно загоняющий добычу волк, приближающийся по широкому кругу. Виктор увидел их души такими, какими помнил в реальности. Его мать навсегда жила здесь молодой, но измученной женщиной, до последнего защищавшей своего ребенка. Возможно, при жизни она не была такой красивой или высокой, но маленький ребенок помнил ее именно такой. Оноре тоже приобрел черты, которые были ему приписаны после покушения — глаза стали злее, а ухмылка, терявшаяся в бородке-клинышке, откровенно издевательской. Впрочем, вполне возможно, он просто отбросил притворство.

— Инире, — позвал Виктор, оказываясь за ее спиной. Она вздрогнула, оборачиваясь. Оказывается, он воспринимал ее более хрупкой, чем она была на самом деле. На бледном, испуганном лице застыло выражение печали. Она перевела взгляд на его протянутую руку. В размытом солнечном утре движения скрадывались, звуки затихали, но чувства обострялись до предела — и он понял, что она уже все решила.

Неуловимым движением девушка оказалась далеко впереди, рывком цепляясь за Оноре — тот не успел даже среагировать, как она с силой и непонятно откуда взявшейся злостью толкнула его в сторону Виктора. Он перехватил старика, автоматически готовясь принять на себя его тяжесть, и только охнул, когда душа рассеялась россыпью солнечных бликов, едва прикоснулась к ловцу. В ту же секунду Виктора начало затягивать в реальность. Завеса сминалась, словно бумажный лист, солнце потухло. В абсолютной темноте единственное, что он успел сделать — протянуть руку, чтобы она успела за нее схватиться.

— Инире!!!

Реальность обрушилась со всей способной тяжестью, едва не раздавив его. Здесь успели пройти лишь доли секунды — он был в той же позе, даже ресницы не успели коснуться щек.

Виктор застыл, боясь пошевелиться, и не сразу вытащил кинжал. Из тонкого пореза на груди Инире вылилось несколько капель крови, которые добрались до серой ткани платья, окрасив ее в бурый цвет. Он смотрел в ее пустые глаза и ждал. Она была мертва. Если она не вернется… Все это окажется бесполезным. Оноре, конечно, казнят, но и его убьют. Линия будет прервана. И что может ее удержать здесь? Теперь он уже не верил в свою дурацкую идею с любопытством. В самом деле, вернуться, чтобы узнать каково это — целоваться с ним? Вернуться ради этого с того света? Бред. Бред, бред… Но ради чего еще?! Она никого тут не любит, ее никто тут не держит… И ее тоже никто не любит.

Он не знал, сколько прошло времени, но ее глаза снова ожили. Это всегда видно, когда в тело возвращается душа. Глаза потеплели и она вдруг хрипло, с натугой задышала.

— Вы поймали его? — это было первое, о чем она спросила. Пока Виктор заворожено таращился в ее глаза, замечая только ему видные изменения, она лежала на ледяном полу и удерживала его за локоть, не давая отвернуться.

Он медленно, выдираясь из густого тумана ее души, кивнул и встал, бросив короткое:

— Одевайтесь, вам нужно вернуться в комнаты до утра, — и, уже к Кирху, гораздо злее: — Открывай двери!

На самом деле Виктор не был зол. Все получилось, она вернулась, душа надежно привязана к нему, теперь нужно вытрясти из нее все, что только возможно. Сам Виктор был доволен — был бы — но душа… Душа была свирепа. Она билась в невидимой темнице, рвалась наружу с яростью тигра и удерживать ее было все сложнее. Необходимо было как можно скорее вернуть ее в тело старика, пока его самого не разорвало на кусочки.

Едва Кирх отпустил последнюю цепь, с грохотом загремевшую по каменному полу, Приаш стрелой промчался мимо Иниры и исчез в темноте коридора. Кирх недовольно уставился на нее.

— Быстрее, леди, — поторопил он, не сводя с нее пристального, сального взгляда.

Она поспешно, негнущимися пальцами застегивала платье, все еще чувствуя себя в собственном теле, словно в чужом и даже отвратительное внимание Кирха восприняла отстраненно. Если только он посмеет тронуть ее, король не оставит от домоправителя даже целого кусочка для похорон.