— Ого! — Алира первой выбралась на вершину холма и замерла, широко распахнутыми глазами рассматривая открывшуюся внизу долину. На другом ее краю горы уходили ввысь, рассеченные тонкой ниткой идущей через долину реки. В этом котловане старатели намывали золото, шахтеры вгрызались в основание горы, добывая железную руду — раньше, когда Савареши еще жило в мире с горными племенами. Теперь об этих временах напоминали только брошенные вагонетки у входа в шахту, да избушка старателей на берегу реки. Дорога уходила в сторону, стелилась вдоль реки и заворачивала вместе с ее притоком, огибая врезавшуюся в долину гору и терялась в густом лесу у подножья.

Инира вид оценила, но ее внимание привлекло совсем другое — в светло-опаловом небе темными точками кружились дрозды — сотни, тысячи птиц срывались с деревьев и кружили в небе, горловой, мелодичный клекот разносился по долине, эхом отражался от скал и поднимался вверх с утроенной силой.

— Твоя мама знает очень интересные стихи, Дастан… — ошеломленно пробормотала Инира, наблюдая, как птицы кружатся вокруг невысокой, по сравнению с остальными, горы. Полностью покрытая лесом, она серебрилась голой макушкой, словно лысина согнувшегося от старости старика. Кажется, вопрос о направлении побега решился сам собой.

Они шли уже третий час, а проклятая гора, словно издеваясь над ними, не приблизилась ни на дюйм.

Инира остановилась, тяжело и хрипло дыша, подтянула вцепившегося в ее шею Дастана повыше и подавила желание упасть прямо тут — на очередном, только кажущемся пологим, холме. Уперевшись в плечо спящего мальчика, убрала с лица взмокшие от пота волосы.

С утра они пересекли долину, по броду миновали речку, на другом берегу которой пришлось сделать передышку, которая скорее окончательно выпила их силы, чем помогла: Дастан устроил настоящую истерику, Алира даже не пыталась успокоить брата, очевидно, тоже считая виноватой во всех бедах Иниру, а она не могла сказать им ничего вразумительного. Поэтому, подхватив мальчика под мышки, бастард взгромоздила его на себя и просто пошла дальше, стараясь держаться русла реки. Это не всегда удавалось, потому что Перла все больше отклонялась к югу, а проклятая гора, лысую макушку которой она то и дело видела, поднимаясь на очередной холм, находилась на западе.

— Я хочу есть, — ближе к обеду, когда низкое солнце все же выбралось из-за гор и замерзшие руки наконец согрелись, проснулся Дастан.

— Я тоже, — буркнула Инира, прикидывая, не остановиться ли ей. Даже это простое решение давалось с трудом: от бессонной ночи и усталости голова казалась набитой ватой. Но держать ребенка было выше ее сил и она спустила его на землю, коротко приказав Алире: — Смотри за ним.

Та тут же схватила брата за руку. Инира повернулась к ним спиной и пошла дальше, надеясь только, что дети не решат поступить ей на зло и вернуться обратно. У нее не было сил ни следить за ними, ни уговаривать.

— А правда, что в горных лесах живут волки-великаны? — Дастан долго молчать не мог и вскоре Инира снова услышала его звонкий голосок за спиной, убедившись, что брат с сестрой последовали за ней.

Вопрос прозвучал совершенно не вовремя, учитывая, что заросшие редкими деревцами холмы становились все более лесистыми. В очередной раз отцепив свое платье от колючего кустарника дикой ежевики, лысые ветки которого тянулись отовсюду, Инира зло ответила:

— Не говори глупостей!

— Это не глупости, нам папа рассказывал… — обиженно отозвалась Алира.

— Лучше бы он показал тебе дорогу… — чувствуя себя злой и виноватой за это, пробормотала себе под нос Инира. Дастан снова сказал, что хочет есть и пить, но она проигнорировала это, прижав руку к собственному урчащему животу и отгоняя все более тревожные мысли: а что, если они не успеют добраться к горе до темноты? Что, если она ошиблась и там ничего нет? Что, если Приаш сейчас пытает Амаранта? Как она может взять на себя ответственность за целую страну, когда даже не может позаботиться об этих детях?

Вопросов было слишком много и ни на один из них у нее не было ответа, а оттого ощущение беспомощной злости гнало ее вперед.

— Леди Аукаро! — голос Алиры было едва слышно, но непривычный оклик привлек внимание Иниры. Резко остановившись, она повернулась к детям, обнаружив их у опушки леса, который она покинула пять минут назад. Голые, черные ветви бука перемежались со все более частыми разлапистыми соснами, по мере того, как они поднимались все выше. Лес был темным, нехорошим. Опавшая листва и перепревшая хвоя не скрывались под слоем снега, лежавшим в низинах и на открытых участках, отчего в лесу стоял стойкий запах влажности и тления, от которого дышалось с трудом. Инира постаралась выйти оттуда как можно быстрее, хотя ледяной ветер тут же стегнул ее по лицу, заставляя слезиться глаза.

С неохотой повернув назад, она подошла к застывшей с Дастаном в обнимку Алире.

— Что у вас?

— Он не может больше идти, — со страхом глядя на нее, прошептала девочка.

Чувствуя себя отупевшей от усталости, голода и подступающей паники, Инира бросила короткий взгляд на Дастана, убедилась в его полной сохранности и разозлилась за неуместную и ненужную остановку:

— Глупости. Мы не прошли еще и половины пути…

— Он не может! — словно надеясь докричаться, повторила Алира, задвигая брата себе за спину. — Вы не понимаете?! Он еще ребенок, у него нет больше сил!

— Значит, бери его на спину и тащи! — рявкнула Инира, спугнув воронье с соседних веток.

— Я не могу! — заплакала девочка. Крупные слезы градом катились по грязным, исцарапанным щекам. — Я не могу, слышите? Мы зря сбежали, мы… Мы должны вернуться, там мама и папа, и…

— Мы не можем вернуться, — гнев прошел. Инира беспомощно развела руками, понятия не имея, как заставить их идти дальше. Она и сама была в шаге от того, чтобы рухнуть на землю и не шевелить больше и пальцем — если бы только это чем-то помогло. — Алира, твоих родителей схватили. Хамамбоджи оказался предателем. Нам некуда больше возвращаться.

Слова повисли в тягучей, темнеющей тишине леса, словно паутина. Даже слезы, казалось, застыли на щеках девочки, смотревшей на нее широко распахнутыми глазами.

— Собачка, — неожиданно сказал Дастан. Инира поморщилась — не до игр.

— Простите меня, за то, что втянула вас, простите, что пришлось бросить их, — чувствуя, как слезы тоже закипают на глазах, она зло вытерла их кулаком, наверняка выглядя не лучше замурзанной Алиры. — Но я не вижу выхода. Единственный шанс — найти Черного Дрозда. Он поможет. Так сказали ваши родители…

— Собачка, — повторил Дастан, вылезая из-за сестры и протягивая руки куда-то за спину Иниры. Но та только раздраженно отступила в сторону, продолжая увещевать его сестру.

— Нам нельзя останавливаться, Алира! Я совсем не уверена, что мы сможем пережить ночь в горах, тут слишком холодно и слишком опасно! Просто чудо, что мы еще не встретили никого из этих дикарей…

— Встретили, — внезапно севшим голосом прошептала девочка.

— Что? — недоуменно переспросила Инира, поворачиваясь вслед за ее испуганным взглядом. В нескольких шагах от них стояло пятеро мужчин. Дастан сидел на руках одного из них, сосредоточенно изучая наброшенную на плечи волчью шкуру. Голова животного скалилась клыками вместо шапки.

В первую секунду ей показалось, что это даже не люди — звери, оборотни в волчьем обличье. Сердце упало в пятки, а ноги словно вмерзли в ледяную землю. Если бы она могла пошевелиться, Инира бы сбежала — бросила бы этих беспомощных детей и сбежала — это она поняла уже потом, когда смогла все обдумать и ужаснуться собственному малодушию, но пока крик застыл у нее в горле. Она могла только смотреть, каким маленьким и хрупким выглядит Дастан на руках у мужчины. Все пятеро были одеты в перевитую кожаными ремешками меховую одежду — высокие сапоги из заячьих шкур, длинные волчьи безрукавки, спускавшиеся до колен, грубые рубахи из серо-бурого полотна, стиснутые кожаными наручами запястья. На поясах у каждого висели небольшие топорики на длинных ручках, за спинами Инира заметила колчаны. У них были странные лица, — темная, почти красная кожа, узкие, словно растянутые в стороны глаза с тяжелыми верхними веками, плоские носы и выдающиеся вперед скулы, тени от которых делали нижнюю часть худых лиц похожей на череп.