Я стояла над этой лужей масла, хлопала ресницами и не могла поверить, что до такой степени он все предусмотрел.

А потом я услышала:

— Элиза.

Обернулась. Селим стоит в светлом спортивном костюме и смотрит на меня.

— Пробежимся?

Я сердито сжала губы и посмотрела на лужу. Он понял, что я поняла.

Повернулась, прошла мимо лужи, и побежала. Он принял моё молчание как согласие и побежал рядом.

Ветер от спешного бега. Не даю Селиму шанса меня обогнать. Он и не старается, следует за мной, не отстает. Между нами тихое противостояние. Слышно только дыхание, его и моё.

Его настойчивость и неотступное преследование, мне нравится, не скрою. Если бы он отвязался и оставил в покое, я бы страдала намного больше, чем от этого постоянного внимания.

Оно нужно мне это внимание. Оно говорит о том, что я Селиму небезразлична. Что он не бросает попыток, снова и снова стремится завоевать меня.

Но черт побери, почему он ничего не объясняет? Вот чего не могу понять. Почему?

Парк почти пустой только, несколько человек по дорожкам. Бегут, так же как и мы.

Полдороги мы пробежали молча. Я не смотрю на Селима, но слышу его шумное дыхание.

Хочется повернуться заговорить, спросить что-то. Но я не могу. Не могу.

И он молчит.

На повороте возле кустов угол, мы выбегаем и прямо перед нами, у скамейки небольшая толпа парней в черных куртках. Молодые пацаны. Один из них лысый, дергает за куртку девчонку, тоже такую же как все они, с черными стрелками в пол лица, с волосами выкрашенными в черный. Девчонка трепыхается в руках парня, матерится, а он дает ей пощёчины.

— Пошел вон, урод! — кричит она.

— Оставь её, — слышу справа грубый голос Селима.

Я остановилась, прохожу. Уже шагом собираюсь пройти мимо.

Лысый остановился, перестал бить девку, оттолкнул её. Глянул на меня.

— Ого, какая сучка.

— Отвалил, — Селим как гора, отодвинул меня в сторону и встал перед парнем.

Пацаны обступили нас. Малолетки, но с гонором. Веет от них какой-то напускной опасностью.

— А тебе дядя чего такого надо? Мы вообще-то с телкой разговариваем, — говорит второй бритый наголо парень, с татуировками, заходящими на щёки и на лысину.

Тёмные рисунки словно трещины по его коже.

— Ребята всё нормально, мы просто пробежим мимо, — говорю и улыбаюсь, пытаюсь разрядить обстановку.

— Нет. Если хочешь пройти, заплати сначала. Тут — наша дорога, — говорит другой, ещё более наглый.

— Пошел отсюда, — Селим взялся за протянутую ко мне костлявую руку.

— Ай, сука, ты вообще что ли понятия попутал, — пацан толкнул селима в бок.

Быстро, резко.

Потом остановился на мгновение, посмотрел Селиму в глаза, а тот, молча смотрел на него.

Быстрым движением парень повернулся к своим.

— Валим, — проговорил.

Парни резко повскакивали со скамеек и дружной черной толпой быстро исчезли за поворотом.

Я не думала, что так быстро всё произойдёт. Что такого в глазах у Селима, что оно подействовало на парней. Я ещё смотрела им в след, когда на плечо мне легла тяжелая ладонь.

— Эля…

Я обернулась и увидела, как на светло-сером костюме разрастается… кровавое пятно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В глазах недоумение. Он не понимает, что произошло. Не чувствует, не знает. Селим просто стоит и смотрит на меня. Как будто я должна рассказать ему, что случилось.

Ждёт ответа, но я молчу. Чувствую, что в глазах моих он видит только ужас и то же недоумение.

Как так? Почему? Зачем?

Смотрю, как кровь проступает на ткани и собирается в маленькие, а затем в большие пятна.

— Селим, — говорю только губами, не понимаю ничего, что делать, что случилось.

Это не может быть правдой.

В этот момент он пошатнулся и начинает падать на меня. Всем своим телом, оседает, наклоняется и тянет ладонь к кровавому пятну на животе.

Ужас заполняет, приносит понимание неизбежности, указывает, призывает к действию. И вот только сейчас, до меня доходит, что всё это на самом деле. Сейчас Селим упадёт и возможно не встанет уже никогда.

— Селим! — кричу.

Подставляю руки, держу, хватаю, пытаюсь удержать, но не могу. Он сползает по мне, большой, в бессилии немеющий уже ничего.

— Боже, боже, Селим что это, что с тобой! — он падает навзничь, ложится на дорожке, а я хватаю его за руки за мастерку, пытаюсь тянуть, поднять. Напрягаю силы.

— Помогите! — кричу в ужасе, — Пожалуйста, помогите!

Озираюсь по сторонам, ищу людей, ищу помощи. Одна я не могу справиться, не могу тянуть, не могу поднять.

Вдалеке показался мужчина, я встаю, махаю руками, пытаюсь показать ему, что нужна помощь.

— Помогите! — крик мой пугает меня саму.

Мужчина бежит к нам. Подбегает. Смотрит недоуменно и испуганно.

— Что случилось?

— Я не знаю, тут были пацаны, они что-то сделали и он упал. У него кровь. Я не видела, как это получилось. Они ушли туда.

Отчаянно махаю руками. Как будто это может как-то помочь.

Мужчина опустился на колени, задрал кофту Селима и я увидела на животе его маленькое, круглое отверстие. Из него сочится кровь.

— Это шило, — мужчина достал телефон щелкает клавишами, говорит что-то в трубку.

Смотрю на неподвижное лицо Селима, на приоткрытые глаза, на синеющие губы. Смотрю и постепенно, медленно приходит осознание какой-то беды, страшной неминуемой катастрофы. Вот сейчас он заберёт у меня всё. Пусть неидеальное настоящее. Прошлое, которое уже не изменить, не исправить.

Я упала на колени, схватила руку Селима, тяну к себе. Прижимаю его ладонь к своей щеке.

— Миленький, мой любимый, прошу тебя потерпи. Прошу тебя, — говорю, а губы дрожат.

Не знаю, что ещё сказать. Как сделать так, чтобы время отмотать обратно. Хотя бы пять минуть. Всего пять. Пожалуйста.

Вижу, как прерывисто и резко он дышит. Медленно рот его открывается, он что-то пытается сказать, но я не понимаю что.

Боже, а что если он сейчас умрёт? Сжимаю руку, держу, сильнее прижимаю к щеке. Как будто это поможет.

— Прошу тебя, Селим, прошу тебя, — повторяю в сотый раз.

Не знаю, сколько прошло времени. Мне казалось, прошел день или два, как я сижу и это повторяю.

Приехала скорая. Селима положили на носилки и повезли к машине. Я бегу за ними, не бросаю его руку. Потом, сидя в машине скорой, испугано смотрю на манипуляции докторов. Они что-то делают с раной, колют какие-то уколы. Я словно попала в страшный сон, хочу из него выбраться, но не могу.

Зубы стучат. Голова дрожит. Руки дрожат. Всё моё тело как будто не существует. Я как будто не я. Пытаюсь понять, вселиться в тело Селима. Почувствовать. Узнать.

Шепотом повторяю — Селим. Селим, Селим. Терпи, пожалуйста. Терпи.

Он не слышит. Глаза закрыты.

Неужели он умирает? Нет, я не готова не хочу, мы ещё не всё выяснили. Не разобрались. Не приняли решения.

Машина остановилась у больницы. Быстро, даже стремительно менялись картинки. Я видела суету, докторов, и медсестёр. Пыталась не мешать, но хотелось быть поближе.

Я лезла под ноги, чтобы увидеть проявление жизни на лице Селима. Рассмотреть, получить доказательство и спокойно отойти.

Но их не было. Доказательств. Он недвижим. Бледен и даже синева проступает на лице. Или это свет ламп.

Носилки едут по коридору я бегу за ними, но меня отталкивают.

— Отойдите, не мешайте.

— Подождите вон там, — указал кто-то.

Я остановилась и смотрела в след удаляющимся носилкам. И небольшой светлой толпе, что бежит за ними.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пустота. Ничего не вижу кроме серой плитки пола. Смотрю в неё как в пространство, как в бесконечность.