На улице я остановилась. Щёки вспыхнули. Спало жарко. Пламя ярости Меня разрывало изнутри.

Что происходит?

Что, черт побери, происходит?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С трудом переставляю ноги. Иду как в тумане. По дорожке, к воротам.

Вышла из больницы, увидела машину у ворот. Огонёк такси. Намёк, пора покинуть это место, ехать домой.

Обернулась на дверь. Уходить или не уходить?

Возвращаться в эту больницу незачем. Там мне делать нечего, там нет Селима. А его мать ненавидит меня, даже не зная, что я за человек.

Я пошагала к машине.

Всю дорогу до дома я думала о случившемся. Масса противоречий роится в голове. Много, слишком много на сегодня. Хочу домой, лечь в свою кровать и закрыть глаза. Сейчас я точно ничего не соображаю.

Подъехали. Попросила таксиста пройти со мной. Потому что денег у меня не было, нужно попростеть маму расплатиться.

Когда водитель ушел, и дверь захлопнулась, я пошла к себе. Упала на кровать и лежала так, равнодушно глядя в стену, пока мама не вошла.

— Не спрашивай ничего, — проговорила я устало, — потом расскажу.

— Может сделать тебе чаю на травах?

— Нет.

Она кивнула, немного постояла и вышла из комнаты.

Утром я позвонила в больницу, попросила дать телефон центра, куда увезли Селима. Но потом долго не могла туда дозвониться. В конце концов, когда трубку всё-таки взяли мне никто не мог толком ответить, что с моим мужем.

Весь день, я тупо перезванивала по телефону, но так и не добилась внятных ответов. Я устала звонить.

Нужно думать, что делать дальше. Может быть, ехать в дом, я ведь тоже там хозяйка… вроде бы. Может там нужно что-то делать управлять. Я не знаю, как это делается. Но может быть я должна быть там?

Потом вспомнила про мать. А что если она уже в том доме. Как это узнать?

Я жена, но точно не хозяйка. Ничего у меня, как не было, так и нет.

Тогда что там делать? Без меня есть кому управлять.

Много вопросов и никаких ответов.

Решила дождаться, пока перезвонят из больницы, как обещали. В дом не ехать, чтобы не нарваться, на сердитую мать.

Налаживать с ней отношения, без самого Селима, скорее всего бесполезно. Да и с ним наверное не удастся. У неё свои планы на сына и я в этих планах никак не фигурирую.

Но и себе не могу ответить точно, чего мне сейчас нужно. Сначала желательно понять, что вообще происходит у нас Селимом.

Понять что с ним самим.

Вопросы, вопросы.

Буду ждать. Все должно проясниться.

Обязательно.

День за днём жду звонка. Тяжело, мучительно, больно, но я жду. От Селима или кого-то другого, сама не знаю от кого.

Несколько раз звонила в больницу. Отвечали, что-то вроде состояние стабильное, угрозы нет. Но и это пугает. Не понимаю, что означает — нет угрозы.

На вопрос — могу ли я приехать, услышала такой ответ — Не волнуйтесь, сейчас рядом с ним находится его мать. Он в надёжных руках.

Я тут же вспоминала злое лицо и стало страшно. А если она действительно сделает так, что мы с ним больше не увидимся.

За эти несколько дней я много думала. Вспоминала как жила и пыталась решить, что делать дальше. Как жить?

Сейчас я не могла принять никакого решения, потому что выздоровление моего мужа Селима Кара, это первое чего желаю больше всего.

Но когда он восстановится, будет ли всё как было прежде или что-то между нами поменяется, вот в чем вопрос.

Будут ли его мать, и так называемая — жена, руководить его жизнью и дальше, как делают это сейчас, не давая мне возможности подойти близко.

Что делать?

Идти, прорываться, устраивать скандал. Требовать, чтобы меня впустили? Или ждать?

Сомнения и больше ничего. Я не знаю, ответа нет. Просто жду. Надеюсь что ситуация разрешится сама собой. Ответы будут, но позже. А когда придёт это — позже?

Сижу дома, хожу в магазин, брожу по улицам и думаю. Сомневаюсь.

Что делать? Что?

Мама подсказала.

— Пойди в ЗАГС, подай запрос, пусть узнают. Чтобы по государственным каналам проверили, нет ли у Селима ещё жен в других странах. Чего же сидеть, ждать, в подвешенном состоянии, а пока он в больнице уже будешь знать.

— Да, ты права, так и сделаю завтра.

Это подбодрило. По крайней мере, я сделаю хоть что-то. Сколько можно ждать.

Подала запрос. Несколько дней мы ждали ответного результата. А когда пришли за выпиской, получили на руки бумагу, с печатью — о том, что я являюсь законной супругой и ни в какой другой стране супруги у него нет и никогда не было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я шла в супермаркет, когда телефон в кармане начал вибрировать.

Достала поспешно, глянула экран — Селим.

Пальцы задрожали, я чуть не выронила телефон. Постаралась справиться с волнением, нажала на зеленую кнопку и поднесла к уху.

— Алло.

— Элиза, — его голос загипнотизировал с первого звука.

Как только услышала, в этот же момент поняла, что не хочу, совсем не хочу никому отдавать своего мужа.

Он — мой. Какой бы не был и чтобы не произошло между нами, он — мой муж.

— Да Селим, это я.

— Элиза, я думаю о тебе, — проговорил он и я почувствовала, как приближаются слёзы.

— Я тоже думаю о тебе Селим.

Казалось, на том конце провода другой человек. Селим, только другой, не такой, как раньше. Буквально несколько слов, а мне уже кажется, что это не он.

— Как ты? — говорю и сама чуть не плачу.

Остановилась, отошла в сторону, к стене серого дома, чтобы не стоять посреди улицы.

— Все хорошо. Меня подштопали в нескольких местах. Маленькое тонкое шило, а как много дырок наделало.

Я улыбнулась, потому что почувствовала, что он улыбается. И ещё что-то почувствовала. Тепло. Да, наверное тепло. Необычное, долгожданное.

— Ты извини, что я не приехала туда к тебе.

— Да я понимаю, так пока лучше. Ни о чем не волнуйся. Я все улажу.

Дальше, я не знала, что ещё сказать. Потому что дальше нужно говорить то, чего я говорить не готова, но оно все равно рвется. Не могу удержать.

— Я скучаю, — поговорила, закусывая губу.

Вырвалось.

На том конце — мгновение тишины.

— Я тоже скучаю по тебе Элиза. Это правда, — выдохнул он.

— Я знаю, — я улыбнулась.

Почему-то стало очень хорошо и спокойно. Эти его слова перекрыли дни неуверенности и страха. Отношения, что были между нами раньше. Они как будто вдохнули в меня надежду на будущее. Которое должно быть лучше. Мы обязаны всё изменить. Я верю так и будет.

— Тут не очень хорошая еда, — он сказал это весело и я снова улыбнулась.

Вопросы застревали в горле. Не могу сейчас что-то спрашивать у Селима, потому что он может быть там не один. А если и один, не уверена удобно ли задавать вопросы, которые меня гложут. Решила воздержаться. Подождать.

— Селим, — проговорила я, чтобы не замолкать, не останавливаться и ещё хоть немного продлить эту тонкую нитку, чего-то нового, только-только зарождающегося.

— Что Элиза?

— Как ты думаешь, что будет дальше?

Я спрашивала вообще, на перед, на будущее. Будем ли мы счастливы или так и продолжим противостоять друг другу. Я хочу быть с ним, но по-другому. Иначе.

Он это знает.

Пойдёт ли мне навстречу или так и будет продолжать требовать своего?

— У нас будет все хорошо, я тебе обещаю, — говорит, а я чувствую так и будет.

Верю ему. Сегодня. Сейчас.

Ответ успокоил меня, но и насторожил.

Почему он так говорит? Откуда может знать?

— Элиза.

— Да Селим?

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мы жили как нормальные люди. В городе, в квартире, где я сама буду выбирать шторы и мебель…