Из земли стала появляться вода и невесомыми потоками взлетала вверх, обволакивала каменную пирамиду, погружая ее в водный шар, от которого стали исходить потоки раскаленного пара. Пламя же внутри пирамиды стало медленно потухать. Когда же он полностью исчез, вода полностью заволокла пирамиду, и та стала взлетать над землей, все время обволакивающаяся потоками воды, образуя огромный шар, который стремительно чернел от того пепла, что был в пирамиде. Вскоре, когда весь шар почернел, Посейдон разжал кулак, и вода стала уходить внутрь пирамиды. Когда снаружи не осталось и капли, а в дырах пирамиды поблескивавшая парящая вода резко покрылась льдом, запечатав прах Геракла, вторая печать была поставлена. Теперь же пришел черед Аида, и бог подземного мира разжал кулак.

Пирамида стала медленно опускаться на землю. А там из нее стали вылезать полусгнившие скелеты великих греческих героев, у которых виднелись обрывки белых одеяний. Подняв руки вверх, они стали тянуться к медленно опускающейся пирамиде. Как только она полностью легла на былые могучие плечи, послышался треск костей, но никто из бывших героев не упал. Взвалив на свои плечи каменную пирамиду они, не двигаясь, стали медленно погружаться в землю вместе с самой пирамидой и вскоре ее макушка исчезла в чуть обуглившейся земле, уйдя в подземное царство. Последняя, третья, печать была поставлена, и теперь никто не сможет воспользоваться прахом Геракла, чтобы с его помощью сделать оружие. Как только каменная пирамида скрылась из виду, этим ознаменовалась окончание погребения.

— Боги Олимпа! — громогласно произнес Зевс, и в то же время небо стало стремительно светлеть. — Сегодня из нашего мира ушел мой великий сын Геракл. Я клянусь, что уничтожу тех, кто убил его!!! Но сегодня мы должны почтить его память вином и яствами. Мы должны понимать, что враги желают нам смерти, и они готовы пойти на любую подлость! Но мы не позволим им сделать это! Сколько бы они не убили наших славных воинов, победы им не получить! — произнес верховный бог, и все олимпийцы в гробовом молчании стали уходить в свои сверкающие дворцы, которыми был щедро усеян Олимп.

— Великий Зевс, великий Зевс! — произнесла забежавшая Артемида.

— Что, дочь моя? — спросил Зевс, делая очередной глоток вина, и со скукой смотря, как какой — то один из множества его сынов сражался с Минотавром на потеху отцу.

— Мои слуги нашли на месте смерти Геракла оружие, которое не могло там быть!

— Что за оружие? — спросил тут же оживившийся Зевс, и махнул рукой, отчего его сын и Минотавр вмиг стали расплавляться, словно золото в печи, просачиваясь сквозь мраморный пол. Уже несколько дней Зевс хотел понять, кто же убил его сына. Арес не смог толком описать божественную энергию той старухи, и особых символов не было найдено на поле боя. Зевс думал, что может что-то проявиться, если уничтожить лес, какие-то тайные символы, которые не видны в спокойном состоянии, но нет.

Одним взглядом он спалил весь тот вековой лес, оставив лишь древесный прах и ничего более.

— Вот, — произнесла дочь и преподнесла наконечник отцу. — Это наконечник стрелы, который выплавил Гефест для полубогов.

— Взглянув на него, бог встал со своего трона и взял наконечник. Как только он прикоснулся к нему, то сразу почувствовал частичку своей крови. Создание наконечников, которые могут убить богов, было сложным делом, и чтобы создать их достаточное количество, ему пришлось пойти на некоторые жертвы. Три дня и три ночи Зевс отдавал всю свою кровь Гефесту, что бы тот вскоре смог начать выплавлять наконечники с частицей крови Зевса, а значит, и частичкой его силы. Ведь кто еще, кроме бога, может убить другого бога, верно? Но все же был у наконечников один недостаток. Они не могли убить любого бога, а лишь того, кто был слабее самого Зевса. Но никто, кроме Зевса и Гефеста не знали об этом, ведь кто тогда станет сражаться, не зная, победит он или нет?

— Откуда же наконечник? Полубогов в той местности не было? — спросил Зевс, четко зная, что никого из греков, кроме посланного им отряда, там не было.

— В том и дело, отец, что они не могли там появиться. Просто так не могли.

— Они? — произнес верховный бог.

— Да, отец. Наконечник не один. Всего их было найдено пятьдесят шесть. На некоторых из них были найдены капли крови Геракла.

— Геракла? — тут же глаза Зевса осветились яростью. По его незримой команде из пола начал быстро извергаться поток бронзы, потоки которого быстро наслаивались друг на друга, и через пару секунд перед Зевсом стояла точная копия тела Геракла, отлитая из чистейшего металла.

— Ясно. Теперь я могу понять почему у него настолько глубокие рваные раны. — произнес Зевс, вспоминая его разговор с Аресом, в котором тот клялся, что видел как ведьма, выцарапала Гераклу грудь до мяса, а после проткнула его деревом. Наконечник не мог попасть к врагу. И даже если подумать, что Арес использовал оружие полубогов, то тогда откуда на наконечниках следы крови Геракла. Только если… Арх, ты мерзкое отродье, промелькнула мысль в голове бога, но вслух он сказал.

— Гефест, явись ко мне, — и через секунду прямо перед верховным богов появился кузнец, который, замахнувшись, чуть было не ударил своим молотом по полу олимпийского зала. Но он смог вовремя заметить смену пространства и тут же склонился перед отцом, аккуратно поставив молот на пол.

— О великий Зевс, что я могу дать тебе? — промолвил тот почтительно.

— Я хочу знать, кому ты отдал эти наконечники. — сказал Зевс и кинул кузнецу наконечник стрелы, принесённый его дочерью. Тот ловко поймал его и стал часто перебирать в руках, на ощупь определяя не только день изготовления, но и какой это был по счету наконечник.

— Я отдал куб с этим орудием Гермесу два года назад, — ответил Гефест, — возвращая наконечник Зевсу.

— Ты в этом уверен? — спросил Зевс, кинув ему наконечник вновь, который тот, конечно, поймал.

— Абсолютно, — ответил бог.

— Ясно. В таком случае у меня к тебе есть всего один вопрос.

— Какой, о, великий Зевс?

— Как ты смеешь мне врать в лицо?! — проговорил бог, и тут же, разрывая мраморный пол, словно пергамент, из него вырвались цепи, от которых исходил погребальный холод. Цепи тут же связали Гефеста и стали тянуть его вниз, вскоре поставив на колени. Бог пытался высвободиться, но ничего не получалось и вспухавшие мышцы не помогали, становясь с каждой секундой все меньше и меньше.

— Как видишь, не один ты великий кузнец, — презрительно произнес Зевс. В этот момент из обломков пола показались черные оскаленные пасти собак, из которых и тянулись оковы.

— Архх, отпусти меня, Зевс. Освободи меня! — говорил все бледневший Гефест, пытаясь вырваться, но ничего не выходило. Цепи натягивались, но не лопались и вскоре пасти собак захлопнулись, зажав кисти рук великого кузнеца. — Я тебе не вру Зевс! Не вру!!!

— Не врешь?! Не врешь?! — громыхал Зевс, и тут в его руках образовалась плеть из молний, которая была похожа на те, которыми били одни смертные других смертных. — Гермес уже десять лет служит моей воле в землях Египта и неустанно находится там. Прогремел голос Зевса. При этих словах Гефест непонимающе посмотрел на отца глазами, обведёнными темными кругами. С каждой секундой в кузнеце уже нельзя было узнать прежнего Гефеста. Худощавая фигура, осунувшаяся спина и то и дело выпадающие волосы, вместе со стремительно стареющим лицом, которое испещряли все появляющиеся и появляющиеся морщины.

— Великий Зевс, я не вру. Я не смею обманывать тебя! — взмолился Гефест. — Я не знаю как, но это был Гермес, я лично видел его своими глазами.

— Своими глазами? — произнес злобно Зевс и, подойдя к голове сына, направил свои резко заострившиеся, как перья у гарпии, пальцы ему в лицо. Гефест успел лишь сглотнуть, когда пальцы его отца впились ему в глаз, выскабливая его из божественной головы. Взревев, Гефест пытался освободиться, но цепи были крепки. Через пару мгновений Зевс держал в руке окровавленное глазное яблоко.