Два года назад Лазарь Николаевич оказался на краю пропасти и уже был готов шагнуть в неё, но любовь заставила продолжать жить и трудиться ради тех, кто пересёк черту. Черту, из-за которой, как все считали, нет возврата.

Исследования, которым Лазарь Николаевич посвятил пять лет своей жизни — последние два стали особенно напряжёнными — близились к концу. Он достиг многого. Кто-то, возможно, сказал бы, что слишком много.

Экспериментов, было, впрочем, два. И оба произвели бы революцию в науке, опубликуй Лазарь Николаевич опубликовать результаты хоть одного из них. Но пока это в его планы не входило. До гибели жены и сына — да. Он мечтал о том, как станет мировой знаменитостью, человеком, перевернувшим представления о жизни и смерти. Но не теперь. Два года профессор трудился только ради тех, кого потерял. На научную общественность ему было наплевать. Впрочем, он имел в виду, что его открытия могут пригодиться и другим. Возможно — станут решающим оружием в борьбе с нечистью. Но это потом. Позже.

Лазарь Николаевич открыл дверцу спортивного автомобиля и сел за руль. Но поехал не сразу. Немного посидел, глядя в залитое дождём ветровое стекло, и лишь затем завёл двигатель.

Несмотря на то, что профессор был учёным, мыслил он широко и науку от сверхъестественных изысканий не отделял. Ему всегда казалось, что самые великие открытия могут совершаться только на стыке этих «дисциплин». Ведь и электрический ток когда-то могли принять за колдовство.

Лазарь Николаевич торопился домой, в свой просторный флигель, одну из комнат которого он превратил в лабораторию. Профессор собирался сегодня провести первый из экспериментов. Если он не завершится успехом, придётся испытать открытие на себе — иного выхода профессор не видел.

17 марта. Важный день. От волнения под ложечкой сладко засосало, и Лазарь Николаевич приказал себе успокоиться. Он сделает всё так, как задумал — чётко, строго, без эмоций. Как и полагается серьёзному учёному. Каков бы ни оказался результат, он примет его. Примет, и либо перейдёт к следующему этапу, либо продолжит работу над первым. Вот и всё. Настроив себя подобным образом, Лазарь Николаевич откинулся на спинку сиденья.

Ранняя весна выдалась холодная, так что первые солнечные дни выгнали на улицу едва ли не всех жителей города. Многочисленная и пёстрая толпа текла по улице в обе стороны. Но люди выглядели угрюмыми, озабоченными. Ни взглядов, ни кивков знакомым. Каждый казался погруженным в свои мысли. Оно и неудивительно: смерть витала в воздухе. И всё же город пока жил. Войскам удалось отстоять его, держать периметр. Твари почти не проникали через кордоны. По крайней мере, днём.

Лазарь Николаевич включил подборку классической музыки. Бетховен. Он наводил его на размышления и в то же время расслаблял. Профессор глядел в стекло, слегка постукивая пальцами по рулю. Его красивое, ещё совсем не старое лицо казалось высеченной из мрамора маской. Лазарь Николаевич думал о том, что мир слишком прекрасен, чтобы покидать его. А если уходить в небытие приходится слишком рано — не в этом ли подлинная трагедия человеческого бытия? И не только тех, кто умирает, но и тех, кто остаётся. Разве может он, покинутый, наслаждаться в полной мере этим солнцем, этим небом, этим прозрачным воздухом? Пусть даже омрачёнными Чёрной кровью поганой Звезды!

К сожалению, таков побочный эффект смерти.

Профессор взглянул на наручные часы. Половина шестого. Он как раз успеет закончить приготовления прежде, чем стемнеет. Хотя какое это имело значение? Его флигель представлял собой настоящую крепость. Ни одна тварь, пробравшаяся в город, не сумела бы попасть внутрь. А если бы даже и смогла, её ждал бы жаркий приём. Профессор изучил тварей и был готов к встрече.

Место предстоящего действия напоминало храм, в который зачем-то натащили кучу приборов. Так выглядела домашняя лаборатория Лазаря Николаевича. Он соединил науку с оккультизмом в стремлении призвать силы, влияющие на мир, но доселе человечеством не изученные. Маленькая «проба», сделанная им на прошедшей неделе, дала надежду на удачное завершение эксперимента. Но условия различались весьма существенно, так что…

Лазарь Николаевич отогнал посторонние мысли и в последний раз проверил, хорошо ли широкие синтетические ремни удерживают тело, распростёртое на столе в центре комнаты.

Раньше здесь принимали гостей и отмечали праздники. В вазах всегда стояли букеты белых роз, наполнявших дом благоуханием. Теперь вдоль стен располагались генераторы тока, резервуары с питательными растворами и многое другое, необходимое для того, чтобы законы природы — в том понимании, которого ещё придерживалось человечество на данном этапе своего существования — могли быть нарушены.

Убедившись, что гомункул не вырвется, профессор приблизился к щиту, на котором располагался ряд рубильников с резиновыми рукоятками. В Университете у него была лаборатория, оборудованная куда современней, но там же находилось и слишком много нежелательных свидетелей. Лазарь Николаевич не хотел, чтобы ему мешали, дёргали и критиковали. Он не нуждался ни в чьих советах.

Пальцы слегка дрожали от понятного волнения, но сам Лазарь Николаевич был твёрд, как никогда. Решительно опустив первый рубильник, он положил начало эксперименту.

Существо, которое лежало на столе, походило на уродливую помесь обезьяны, свиньи и человека. Оно было сшито, соединено зажимами, скручено стальной проволокой — профессор не уделял внимания эстетике. Красота гомункула беспокоила его меньше всего. Он должен был послужить одной-единственной цели — доказать, что «ген Иисуса» существует. Именно так назвал своё открытие Лазарь Николаевич, помня о библейской притче, в которой рассказывается, как «Сын Божий» оживил мертвеца, пролежавшего в пещере четыре дня.

Иногда он перечитывал этот отрывок, чтобы напомнить себе, что нечто вроде того, к чему он стремится, уже происходило:

«Итак отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня. Сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет».

Способность к воскрешению. Иисус обладал ею, и Лазарь Николаевич верил, что история о его тёзке не выдумка. Некоторые люди могут нарушать законы вселенной. И подтверждений этому множество. Профессор изучал древнюю литературу и отыскал десятки свидетельств подобного рода.

Однако у него ушло немало времени, чтобы понять, почему избранные способны возвращать умерших в мир живых.

Ген. То, о чём писал английский зоолог Чарльз Дарвин. Нечто в организме человека, определяющее его внешний вид и многое другое.

Лазарь Николаевич открыл ген, отвечающий за способность человека преодолевать смерть. Во всяком случае, он не сомневался, что сделал это. Извлечь его оказалось нелегко, но, благодаря древним трактатам и упорству, профессор справился и с этим. Оба свершения могли бы сделать его самым уважаемым учёным современности, но Лазарь Николаевич не стремился к славе. Он отказался от бренного и суетного во имя любви. Только она имела для него ценность, ради неё он работал.

Маленький предварительный эксперимент с лягушкой доказал, что есть смысл попробовать с существом, похожим на человека. Земноводное, правда, прожило меньше минуты, но с тех пор профессор усовершенствовал процесс.

И вот Лазарь Николаевич опустил второй рубильник.

В лаборатории загудело, включились насосы, и в резервуарах забурлили жидкости.

Если этот уродливый гомункул оживёт… Если он просуществует достаточно долго, чтобы профессор убедился, что обрёл способность оживлять умерших… О, какие возможности это откроет! Разумеется, Лазарь Николаевич не намеревался доверить монстру, лежавшему на столе и сотрясаемому электрическими разрядами, воскрешение жены и сына. Это существо едва ли будет наделено разумом, достаточным для того, чтобы самостоятельно мыслить. Придётся попотеть, объясняя, что от него требуется.