В очередной раз, когда я пришла в сознание, до меня донёсся голос, который не принадлежал моим попутчикам, приятный мужской баритон что-то рассказывал — правда, расслышать я смогла только одно «… странно, я не могу понять, как так произошло». «Ох, вот как бы мне узнать, что со мной происходит и когда это закончится?», — подумала я, и вновь погрузилась во мрак.

В следующий раз, когда я очнулась, я даже смогла открыть глаза и немного оглядеться — находилась я в какой-то комнате с высокими светлыми потолками, стены были выкрашены в нежно-розовый цвет, окно же было зашторено тёмной портьерой, и было сумрачно. Немного повернув голову, я увидела, что рядом с кроватью, на которой я лежала, стоит тумбочка, а на ней — стакан с водой.

«— Моя пре-е-елесть», — произнесла я, однако донеслось же только радостное тихое шипение. Попытавшись дотянуться до него рукой, поняла, что тело меня не слушается от слова совсем. От ужаса я не нашла ничего лучше, как опять уплыть в небытие.

— …говорю Вам, Мигрио, ей уже стало лучше — она уже приходила в сознание, — опять этот незнакомый мужской голос что-то говорил, — еще немножко — и она сможет даже встать. Самое опасное уже осталось позади.

— Говоришь ты мне, говоришь, — сварливо произнесла оборотница, — ты мне уже три недели это говоришь! А что-то до сих пор она больше на труп похожа, чем на живого человека!

— Поймите же Вы уже! Чудо, что она вообще выжила. Я такого раньше никогда не видел! Да еще такие сильные широкие каналы, да в таком возрасте!

— Опять ты о своём! Ты мне скажи, когда она наконец-то очнется, Тирс!

— Уже, — тихо прошептала я, и с неимоверным трудом открыла глаза.

— Вот, говорил же!.. — тут же воскликнул тот, кого Мигрио назвала Тирсом.

— Ой, помолчи ты уже! — бесцеремонно перебила его оборотница и, подойдя к моей кровати ближе, аккуратно взяла меня за руку. — Заставила же ты нас поволноваться!

— Что со мной произошло? — кое-как совладав с пересохшим горлом и дрожью в голосе, спросила я.

— Деточка, непонятно почему, но у тебя вдруг открылись эти, как их там, «каналы» эти. Так что ты теперь самая настоящая магиня у нас…

Если бы у меня были силы — я бы сначала удивилась, потом обрадовалась. Я стала волшебницей! Мечта сбылась! Однако сил хватило только на то, чтобы задать ей вопрос:

— Сколько я была без сознания?

— Практически месяц, милая. Мы боялись, что ты не выживешь. Доктор Тирс вообще считает, что это чудо, говорит, что в твоём возрасте это должно было тебя сжечь изнутри, — тут она ткнула высокого светловолосого мужчину в длинном кафтане кулачком в плечо, — балбес ты!

— Но ведь это действительно чудо, Мигрио! — пробормотал он и подошёл ближе к кровати, — я очень рад, что ты очнулась, девочка. У тебя очень сильный дар открылся, удивительно, что он спал всё это время, и удивительно, что ты смогла в таком возрасте выжить.

— Я тоже рада, — от сухости в горле я закашляла, — не могли бы Вы дать мне воды?

— Да-да, конечно, — он схватил с тумбочки стакан с водой и аккуратно поднес ко мне, приподняв рукой мою голову. Медленно выпив полстакана, я поблагодарила его, и устало закрыла глаза.

— Отдыхай, милая, — произнесла оборотница, погладив меня по руке, — пойдем, Тирс, пускай поспит.

— Конечно, — кивнув мне на прощание, он поспешил следом за Мигрио, и они покинули комнату, оставив меня одну.

Стоило только двери за ними закрыться, я аккуратно подняла трясущуюся от недостатка сил руку и потянулась к стакану. Ухватиться не смогла, но прогресс уже был на лицо — в прошлый раз у меня рука даже не пошевелилась.

Месяц… прошел уже месяц с того дня, как я отправилась в столицу. Словно очередная насмешка богов — я так торопилась найти Рэна, что целый месяц пролежала без сознания. Нет, магический дар — это, конечно, просто удивительно — на такой подарок я уже и не надеялась. Даже будь дар у меня слабенький мне бы это сулило лишних лет двести жизни, а этот Тиор сказал, что дар открылся сильный — значит, и лет на триста я могу рассчитывать точно! Новость замечательная, но, Эллиания, месяц! Если раньше я точно знала, что после выполнения задания Рэн сразу вернется к Владыке, то теперь, спустя месяц, он может быть уже где угодно — кто его знает, куда его могли отправить. И где я тогда его буду искать? Нет, конечно же, я надеялась, что он тоже будет искать меня — его обещанию всё мне рассказать я верила, но он эльф подневольный, отправят его куда-нибудь на месяц-другой и всё — его поиски отложатся на этот срок.

Тяжело вздохнув, я кое-как передвинулась к краю кровати и, аккуратно спустив ноги на пол, держась за все, что попадалось мне по пути, медленно подошла к большому зеркалу, хотелось посмотреть, что со мной за этот месяц стало.

— Какого?.. — удивленно произнесла я, прикасаясь к своему отражению в зеркале.

Вот самым удивительным во всех переменах, что произошли со мной, осталось для меня осталось одно — почему я, месяц вообще не питаясь, практически не похудела? Они так со мной сроднились, эти проклятые килограммы? Ну а если полностью описывать картину, то теперь волосы вместо золотистых стали пепельными, словно я вдруг внезапно поседела, кожа была белая, словно мел, и глаза вместо голубых стали странного серого цвета — словно расплавленное серебро. Да, определённо, цвет глаз меня радовал, а вот остальное не очень. И какая я теперь Ашилия? Какой Лик Солнца?.. Мне теперь подойдет имечко типа «Лик Смерти»…

Кое-как дойдя обратно до кровати, я легла, накрылась тёплым одеялом, и устало закрыла глаза. Хотя, вспоминая, опять-таки, несравненную Раневскую, которая как-то ответила на вопрос: «Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности: брюнетки или блондинки?» — «Седые!», буду надеяться, что Рэн будет такого же мнения, тихо засмеялась я и, наконец-то, погрузилась в спокойный сон.

Утро следующего дня принесло мне несколько новых для меня событий: во-первых, приходил маг из гильдии, уточнял — буду ли я запечатывать свой дар, или же отправлюсь учиться. Я без промедления ответила, что, естественно — учиться. Он, сделав, какие-то пометки в своей книге, сказал, что, учитывая время, когда я смогу приступить к занятиям — а приду в себя я не раньше, чем недели через две — путь мой лежит только в академию к тёмным эльфам. На мой вопрос — почему именно к тёмным, связано ли это было как-то с моим даром? Он ответил, что нет — все академии на континенте многопрофильные, и обучают разные расы с учетом их особенностей дара, а связано это с тем, что у всех остальных набор адептов или уже завершён, или же будет завершен в конце этой недели.

«Опять не везёт», — подумала я, из академии светлых что расположена в их столице, мне было бы проще добраться до Рэна. Однако, выбора нет — академия тёмных, значит тёмных. Тем более, Фиан говорил, что она необыкновенно красивая — вот, наконец-то, и погляжу на неё. Кстати, мелькнула у меня мысль, как там Фиан? — я ведь исчезла без следа, а мы с ним намеревались попутешествовать вместе… Надеюсь, и у Сая тоже все в порядке…

Маг прервал мои размышления о друзьях очередным вопросом — как меня записать в направлении на поступление, что он отправит в Академию тёмных эльфов. Ответила за меня Мигрио, что всё время нашей с магом беседы сидела рядом со мной на краешке кровати, и сильно удивила меня, ответив за меня:

— Зовут ее Аширия Шор’эншэ, она моя приёмная дочка, — и, нежно мне улыбнувшись, погладила меня по руке.

Записав всё к себе в книгу, он, попрощавшись, удалился, правда на прощание предупредил, что набор адептов заканчивается через три недели, и чтобы я не медлила со сборами.

— Уважаемая Мигрио, я не знаю, что сказать, — прошептала я, — не надо было Вам врать насчет меня. Они же могут и проверить.

— Милая, с чего ты взяла, что я соврала? — спросила она и засмеялась, увидев моё удивленное лицо. — Мы с Андерином решили тебя удочерить. Ты, когда лежала такая бледная на кровати, и металась в бреду, звала всё бабушку, плакала. Не знаю, мы, почему-то, сразу с ним решили, что обязательно удочерим тебя, как только ты поправишься. Так что не переживай.