Триста лет спустя я понял, что окончательно разочарован всем, да и политика моего сводного брата, который стал Владыкой после смерти отца, меня в корне не устраивала. Пора мне было двигаться дальше. Тогда я принял решение уехать на другой континент, взяв с собой тех эльфов, которые хотели бы жить так, как они того долгое время желали — разделившись на расы. Нас набралось много — и, благодаря стараниям лучших магов, мы смогли соорудить огромный временный портал, который переправил всех желающих сюда, на восточный континент.

К моменту переселения моя жена Таририэмэ уже умерла от старости, и мы вдвоем с сыном отправились сюда. Сын возглавил светлых эльфов и стал Владыкой, я же, как и когда-то при своем отце, стал племянником правителя, и занял пост Первого Советника. Ирония судьбы, но так было к лучшему, да и я никогда не стремился вести публичную жизнь — мне привычнее скрываться во тьме.

Тебе, наверное, кажется странным то, что Амириаэн выглядит сейчас старше меня. Дело в том, что после смерти бога его частица осталась во мне, и я перестал стареть и остался таким же, как и в тот день. У сына же, к моему огромному сожалению, уже начался обратный процесс, хотя он и проживёт благодаря первородной крови намного дольше остальных.

…Долгие тысячелетия наше государство росло и развивалось. Да и остальные эльфы, что прибыли с нами не отставали от нас, и для нас настало золотое время, спокойное время.

Ну, а примерно двести десять лет назад, в лесу Эллиминамир, что сейчас все называют проклятым — в священном месте Эллиании иногда начал появляться призрак человеческой девушки, что в абсолютной тишине, танцевала при свете Ирии, у озера Арана’эл. Именно здесь, где мы с тобой сейчас и находимся.

Однажды мой сын увидел её и был так восхищен ею и её танцем, что даже смог уговорить меня отправится с ним посмотреть на это ещё раз. На ту, что в народе нарекли Аширией, потому что танцевала она только под светом Ирии…

Именно тогда, двести лет назад, я впервые увидел тебя. Твой танец действительно был удивителен и прекрасен, ты танцевала и ничего не видела вокруг. Обычная человечка, которой удалось удивить меня и заинтересовать. Ещё тогда я понял, что никакой ты не призрак — а лишь прихоть Эллиании. Правда не знаю, зачем ей всё это тогда понадобилось — показывать всем нам твой бесплотный дух — она для нас всегда была непостижима в своих поступках…

Ну а потом уже началась война с орками, и тебя больше никто не видел. Знаешь, ведь их армия тогда целенаправленно шла именно к озеру Арана’эл, сметая всё на своем пути, и мы приняли последний и самый отчаянный бой неподалеку от этого места. В тот день многие отдали свои жизни, чтобы не допустить их до этого священного места. Мой сын мог бы быть в их числе — вопреки моей воле, втайне от меня, он повел небольшой отряд воинов на их лидера Ск’Хала. Он считал, что он хороший воин, это действительно так, но что он мог противопоставить божественному оружию — ЫргхЫму? В тот момент, когда Амириаэн был смертельно ранен и даже я был не в силах вытянуть его душу, уже уходящую за грань, Эллиания вдруг призвала тебя…

И она позволила тебе увидеть, что творится вокруг, увидеть сотни умирающих. Ты, стоя рядом со мной, умоляла её спасти им жизни, предлагая взамен всё, что она попросит. Она согласилась, и ты лишилась своей мечты, но даровала всем, кто не успел уйти за грань — жизнь. В том числе и моему сыну. И тогда, к моей заинтересованности в тебе, прибавилась ещё и огромная благодарность за спасение моего последнего родного. Я хотел найти и отблагодарить тебя, поскольку сразу после твоего ответа Эллиании ты исчезла. Но тебя нигде не было, мне удалось лишь узнать, что душа твоя никогда и не принадлежала нашему миру. Но еще я узнал, из текста первого пророчества, что скоро Эллиания тебя призовёт к себе… Ты словно стала её личной игрушкой…

И я стал терпеливо ждать, когда ты наконец-то окажешься на Эллиании. Прошло двести лет, и, вот, по воле случая ты оказываешься на празднике, устраиваемом в твою честь. И Амириаэн увидел тебя и твой танец и узнал, однако он был так несдержан тогда, что только напугал тебя. И именно в тот же день двое связанных с пророчеством узрели ведения — Фиан и… Амириаэн. Именно он должен был отправиться с тобой к Унтельхельму.

Когда же я узнал об этом от него — я уговорил заменить его собой, убеждая в том, что он не вправе, как правитель, оставить на столь долгий срок страну. Он согласился с моими доводами, и мы обратились к богам, и наша богиня ответила нам — однако, за мою дерзость, на меня было наложено заклятие немоты. Но, знаешь, кроме того аргумента, что я привёл сыну, был ещё один — я хотел увидеть тебя еще раз, думая, что причина заключается лишь в том, что я тогда не успел отблагодарил тебя за спасение сына.

Однако, чем больше я проводил с тобой времени, тем острее становилось странное чувство — неведомое мне доселе. Мне хотелось о тебе заботиться, оберегать. Такая маленькая, беззащитная, но никогда не унывающая… Когда же ты чуть не умерла у меня на руках — я понял, что нашел то, что когда-то так отчаянно искал. Я влюбился в тебя, ниминаэль… Каждый раз, когда с тобой что-то случалось я молился всем богам, чтобы ты только жила. Я бы уже не смог потерять тебя. Одна только мысль об этом приводила меня в ужас. Ты даже себе и представить не можешь что я испытал, когда ты вместе с ЫргХымом сбросилась в жерло Унтельхельма… И как я радовался, когда всё закончилось. Однако, когда я радовался как мальчишка тому, что ты испытываешь ко мне схожие с моими чувства, у меня опять тебя забрали. И, впервые за несколько тысяч лет, в тот день тьма вырвалась из-под моего контроля…

Дальше ты уже знаешь…

Вот такая вот у меня история — про проклятого эльфа, с тьмой в душе. Получилось, возможно, немного сумбурно, но рассказать всё за один раз у меня не выйдет. Так что если я что-то забыл рассказать тебе — спрашивай…

Шли минуты, а я все никак не могла прийти в себя от его рассказа. И я даже и не знала, что я хочу у него сейчас спросить.

— Смотрю, рана затянулась, можно выходить, да и нужно тебя раздеть, иначе ты в мокрой одежде быстро замерзнешь пока мы тут будем дожидаться Амириаэна с портальным камнем, — тихо произнес Рэн и, взяв меня на руки, вынес на берег и поставил на ноги. Придерживая одной рукой, он сорвал испачканную кровью рубашку и с такой же лёгкостью избавил меня и от юбки, оставив лишь в чулках, да нижнем белье, отчего я, даже сильно обескровленная и уставшая, тут же сильно покраснела. Рэн же поднял с травы свой плащ и укутал меня им, — нам тут ещё час точно сидеть. Скрытой дорогой тьмы мы сейчас не сможем уйти — сил у меня практически не осталось.

— Скажи мне, если бы я тебе тогда, в Академии, рассказала всю правду — ты бы запретил мне?.. — немного подумав, я задала, наверное, самый главный вопрос. Я хотела знать — совершила ли я тогда ошибку.

— Не знаю, Аши. Если бы ты не стала утаивать свои чувства, я бы постарался смириться. Но, даже если мой сын до сих пор мне твердит, что я слишком упрям… Не знаю…, — он тяжело вздохнул, — и я очень сожалею о том, что не дал тебе тогда возможности всё рассказать. Поэтому я хочу тебя попросить не утаивать в дальнейшем свои чувства, я же, со своей стороны, постараюсь прислушиваться к тебе. Но, признаюсь сразу, это будет не просто…

— Я обещаю тебе, — тихо произнесла я, — больше не утаю… И ещё один вопрос — а почему ты, в отличии от других членов ордена, не убил Эртрана?

Действительно, для меня это была большая загадка — до этого момента Рэн никогда не оставлял никого из них в живых.

— А кто бы тебя учил, если б я его убил? — эльф усмехнулся. — Этот тёмный — единственный оставшийся в живых специалист по магии хаоса. Кстати, полагаю именно он в своё время позаботился о том, чтобы подкорректировать текст пророчества…

— Значит я смогу продолжить своё обучение? — это была одновременно и хорошая мысль — я увижу своих друзей, и, в то же время просто ужасная — опять я не смогу видеться с Рэном.