Всегда с удовольствием вспоминаю тренировки, занятия по атлетической подготовке, тактические разборы, которые проводил Борис Андреевич. Всегда уважал его как человека, поражался и завидовал его образованности, широте познаний и интересов. Мало кто сегодня знает, что Аркадьев серьезно увлекался рисованием, очень любил театр. Когда мы приезжали в Ленинград, то он непременно вел футболистов в «Эрмитаж» или в Русский музей и, надо сказать, был замечательным гидом. И еще Аркадьев любил природу. Утреннюю зарядку в Сухуми он не редко заменял походами на гору Чернявского, откуда мы подолгу любовались морем. Но это были не прогулки в обычном понимании слова, а скорее марш-броски или ускоренное передвижение. «Всегда надо уметь совмещать приятное с полезным», – провозглашал наш наставник.
Аркадьев был профессиональным футбольным тренером, предан своей работе всей душой. Он не терпел нарушений дисциплины, спортивного режима, однако никогда не прибегал к ругани, нотациям, не употреблял бранных слов. Но «поставить на место» нарушителя мог, как никто другой. Нашему тренеру было чуждо злопамятство и, если он видел, что даже серьезно нарушивший дисциплину футболист стремится искупить вину усердным трудом на тренировках, умел быть снисходительным.
И все же главное, что заставляет вспоминать Бориса Андреевича с уважением и признательностью, это его широчайшая футбольная эрудиция, умение глубоко вникать в происходящие процессы, видеть многое раньше и дальше своих коллег по тренерскому ремеслу. Еще в сороковом году он утверждал, что недалеки те времена, когда команды будут играть по принципу «все в обороне, все в атаке», предсказав, таким образом, появление так называемого тотального футбола, который впервые был продемонстрирован голландцами в семидесятые годы.
К каждому новому сезону Борис Андреевич придумывал «сюрпризы» для соперников ЦДКА, занимаясь разработкой новых тактических построений и схем игры. «Соперники хорошо изучили нашу игру в прошлом сезоне, – внушал он футболистам. – Вот мы и должны перестроиться, играть по-новому, непривычно для них…»
Сюрпризы, как правило, срабатывали. Неожиданным для многих оказалось применение ЦДКА техники широкого скоростного маневрирования со сменой игровых мест. Еще одна новинка, позволившая нам добиться многих побед – игра в атаке с выдвинутым вперед центром, стремительными проходами по краям поля с последующими навесами мяча на ворота или прострельными передачами.
Авторство Аркадьева закреплено и за разработанной им тактикой игры сдвоенным центром нападения, которая была с блеском реализована армейцами, когда в команде оказались сразу два классных центрфорварда Федотов и Бобров. Об этом я уже рассказывал, однако кое-что, мне кажется, требует уточнения. Центральные нападающие широко располагались друг от друга, что принуждало к такому же маневру их опекунов-защитников, а центральный защитник, как бы попадавший в клещи, и вовсе ставился в затруднительное положение. Мне же, оттянутому в глубину поля, поручались организация атак, распределение мячей, словом, диспетчерские функции. Изменилась и задача крайних форвардов, которые должны были непрерывно терзать оборону соперников на флангах, оттягивать защитников от центра, еще более расширять таким образом пространство для маневра Федотова и Боброва перед воротами. Но, имея на флангах атаки таких больших мастеров, какими являлись Гринин и Демин, Аркадьев не мог ограничивать их действиями по «обслуживанию» центрфорвардов. Наоборот, он всячески нацеливал их на стремительные рейды к воротам, на прицельные завершающие удары. Мощь и результативность атак от этого заметно усиливались.
Соперники долгое время не могли приспособиться к нашей тактике игры, да и вообще, я думаю, так и не сумели найти альтернативного варианта действиям пятерки нападения ЦДКА. Михаил Иосифович Якушин, наш известный специалист футбола, работавший тогда с московским «Динамо», говорил: «Прекрасно исполненная армейцами новинка – „сдвоенный центр“ – явилась для нас полной неожиданностью. Так в играх с ЦДКА мы вынуждены были переходить на персональную опеку Блинков – Бобров, Семичастный – Федотов, но тем самым проигрывали середину поля».
Впоследствии тактику сдвоенного центра стали применять и другие команды, но добиться такого успеха, какой она приносила армейцам, не сумели даже московские динамовцы – их коллектив не имел в своем составе столь ярких исполнителей, какими располагал ЦДКА. Добавлю, не только ярких, но и прекрасно подготовленных физически, потому что, как я уже говорил, всю систему подготовки команды Аркадьев строил на базе атлетизма, выносливости, скорости, позволявшей армейцам проводить весь матч в высоком темпе, выполняя огромный объем работы. За счет этих качеств мы выигрывали иногда, казалось бы, самые безнадежные поединки…
И дабы завершить свой комментарий о роли дирижера в футбольном ансамбле, в данном случае о значении Бориса Андреевича для команды ЦДКА, затрону коротко проблемы быта, взаимоотношений тренера и игроков, которые у Аркадьева и его подопечных чаще всего складывались вполне благополучно. Но, увы, не всегда.
Весна сорок седьмого года. Мы как всегда готовимся к новому сезону – в Сухуми, на берегу ласкового с виду, но пока еще холодного моря. Аркадьев не был «цербером», пуританином, он понимал, что у молодых крепких и жизнерадостных людей мысли могут быть отданы не только футболу, и потому разрешал спортсменам провести первый день сбора по собственным планам. На следующий день объявлялся жесткий, причем единый для всех режим быта и тренировок. Слова о «сухом законе», как правило, вслух не произносились, но все знали, что любителям «сухенького» от тренера снисхождения не будет.
Прекрасно были осведомлены об этом и старожилы команды Григорий Тучков и Иван Щербаков. Последний был явно предрасположен к полноте и обычно приезжал на сбор, имея лишний вес. Борис Андреевич уважал его как футболиста и потому в мягкой, чтобы ненароком не обидеть, форме говорил: «Вас, Иван Иванович, я настоятельно прошу через недельку привести вес в полную норму». Иван, понятно, бодренько отвечал: «Конечно, Борис Андреевич, все будет в полном порядке». Он не обманывал, делал все, чтобы согнать вес: по утрам вместе со своим другом Тучковым делал первую зарядку, затем уже вместе со всей командой вторую, а в полдень, опять же с Тучковым, надев шерстяное белье, тренировочный костюм и напялив на голову зимнюю шапку-ушанку, вместе со всеми бегал кроссы. В общем, сгонял вес. И все было бы хорошо, но наших друзей частенько подводила, а на этот раз окончательно подвела, неистребимая потребность заглянуть после ужина в облюбованный ими подвальчик с весьма поэтичным названием «Браток» и широким выбором искристого абхазского вина.
О похождениях Щербакова и Тучкова знала вся команда и, естественно, Аркадьев тоже. Не раз он беседовал с нарушителями. Идя навстречу их просьбам о снисхождении, предоставляя возможность искупить провинность трудом и примерным поведением. Предупреждали их о том, что терпению тренера вот-вот наступит конец, и футболисты. Так оно и вышло: попавшись после очередного посещения «Братка» на глаза тренерам, Щербаков и Тучков вынуждены были расстаться с командой. Нам было жаль товарищей, с которыми и впрямь пуд соли съели, но они и сами понимали, что не в силах переломить себя. Словом, было очень грустное расставание.
Но были расставания, которые вызывали только улыбки или смех. Я уже как-то рассказывал, что на весенние сборы приглашалось немало новичков, претендующих на места в команде. На этот раз среди них оказался делегированный Ленинградским военным округом лучший нападающий команды ОДО (Окружного дома офицеров) Семенов. На сбор он приехал с гитарой и, как оказалось, владел инструментом виртуозно. А каков новичок в игре с мячом? Это выяснилось на первой же двусторонней тренировке: «натуральный середнячок» по определению Аркадьева, и мы с ним были согласны. Но со сбора нашего гитариста отчислять пока не спешили. Тот же каждый вечер куда-то исчезал, хотя к отбою являлся исправно, но правда, навеселе. Решили проверить, где это Семенов пропадает? Оказалось, по вечерам парень подрабатывал в ресторане «Абхазия» – играл на гитаре. Расставаясь с талантливым гитаристом, мы искренне пожелали ему успеха на музыкальном поприще.
