– Ну, что?! – ухмыляется муж. – Тебе ведь и открывать не нужно. Так ведь. Ты и сама прекрасно знаешь, что там.

Скрипнув зубами, трясущимися от волнения пальцами, откидываю твердую обложку. Взгляд тут же вылавливает знакомые формулы. А название говорит само за себя. «Независимая лаборатория».

У меня на коленях лежит тест ДНК. Вцепившись в края папки, подношу ближе к лицу. Читаю самое важное.

Предполагаемый отец: Гурьев Игнат Григорьевич

Ребенок: Гурьева Кира Игнатовна

Совпадений 0%

Вывод: отцовство исключено.

Не может этого быть. На всякий случай еще раз читаю шапку с названием клиники. Нет. Оно другое. Свекровь мне показывала тест из другой клиники.

– Но этого не может быть! Игнат! Этого не может быть, – поднимаю глаза на мужа. – Кира – твоя дочь.

Лицо мужа каменеет. Губы превращаются в тонкую линию. Скулы так напряжены, что из-под ворота рубашки видно натянутые жилы.

– Да что ты?! – хрипом вырывается из его рта ироничное. – Листай дальше. Ну…

Я уже понимаю по его жесткому взгляду, что дальше не будет лучше…

Пальцы, превратившиеся в ледышки, отказываются слушаться. Тяжело вздыхая, беру себя в руки и переворачиваю лист.

Тест на отцовство! Еще один. Сразу смотрю на результат. Там то же самое, вот только клиника другая. Бред.

– Еще, Ксения! Листай дальше, – рычит Игнат.

И я листаю. Один. Два. Три. И все одно: отцовство исключено.

– Боже! Накрываю рот ладонью! Боже! – мне становится дурно.

Мне плевать на все эти тесты. Плевать. У меня, кроме Игната, никого не было. Я мужу не изменяла. Тогда… У меня перед глазами заплясали мошки. От тех дурных мыслей, которые полезли в голову. Я сама не поняла, как мое тело обмякло, и на несколько минут потеряла связь с реальностью.

– Ксюш! Ксюша! – сквозь шум в ушах слышу далекий голос Игната. – Черт побери!

Ругается. Так забавно. Мне даже кажется, что слышу в его голосе волнение, но, когда в нос ударяет едкий запах нашатыря, и я резко открываю глаза, то тут же разочарованный вздох срывается с губ. Потому как во взгляде мужа, склонившегося надо мной, кроме раздражения и досады, ничего нет. Отбрасываю его руку с флакончиком нашатыря. Закрываю папку.

– Пусти, – упираюсь ему в грудь, в попытке освободить себе путь.

Но Игнат стоит на месте.

– Что? Убегаешь? Ты же хотела поговорить. Все выяснить! Вот! Смотри. Объясняй, Ксюш! Объясняй?!

Игнат грубо отталкивает мою руку и с такой силой захлопывает дверь, что у меня зазвенело в ушах. Черт! Сжимаю ладонями голову. Сумасшедший! Что он хочет?

Я не успеваю и подумать над тем, чтобы как можно быстрее убраться от этого чокнутого подальше, как он садится в машину и блокирует все двери.

– Что ты делаешь? – спрашиваю с замиранием сердца.

Игнат заводит мотор и с буксом трогается с места. Визг покрышек заполняет воздух. Меня же захлестывает паника.

– Игнат! Сейчас же выпусти меня! Слышишь! Выпусти! Или…

– Или что?

Муж порывисто кладет мне ладонь на колено и сжимает его. Горячие пальцы обжигают кожу через колготки. Перехватываю его запястье.

– Держи руль! – истерично взвизгнула, когда Игнат, вильнув на бешеной скорости, чуть не въехал в зад впереди идущей машине.

Но муж только крепче сжал пальцы.

– Сиди смирно. Не дергайся.

После двадцатиминутной бешеной езды мой вестибулярный аппарат дает сбой. Тошнота комом подкатывает к горлу и я, закрыв рот ладонями, зажмуриваю сильно-сильно глаза. Но это не помогает. Майбах бросает из стороны в сторону, будто лодку, попавшую в жестокий шторм. Делаю несколько коротких вдохов носом и чувствую, что еще немного и меня вывернет наизнанку.

Ощущение того, что авто остановилось, приходит лишь в тот момент, когда Игнат вытаскивает меня из автомобиля:

– Да что с тобой? – возмущаясь, встряхивая за плечо.

– Отвали, – опираясь одной рукой в дверь, другой держусь за живот, сжимающийся в спазмах.

– Ну, что ты, как ребенок. Я же вижу, что тебе плохо. У тебя лицо зеленого цвета. Может, съела, что? Отравление? Ксюш?

На свежем воздухе мне становится легче. Тошнота отступает. Мысли проясняются.

– Волнуешься? – не удержалась от едкого замечания. Выпрямив спину, повернулась к Игнату.

Муж тут же одарил меня надменным взглядом.

– Ну, тут хотелось бы уточнить, Ксюш. Скорее, за себя волнуюсь. Чужого ребенка воспитывать я не готов.

Это была жирная точка, которую в наших отношения поставил Игнат.

Медленно, без суеты, подавляя в себе острое желание заехать мужу по лицу, я подбираю с сиденья сумку и папку с тестами. Поворачиваюсь к Игнату лицом.

– Знаешь, а я в какой-то степени рада, что так все произошло, – голос дребезжит от шквала эмоций, рвущих меня изнутри. – Это… Это какой нужно было быть слепой, да нет, нет, одержимой любовью к тебе, чтобы не заметить, какой ты… Монстр. И вся твоя любовь. Все твои признания, они… они получается и гроша ломаного не стоят?!

Колкие мурашки побежали по телу. Непроизвольно передернув плечами, словно попыталась сбросить с себя неприятное ощущение, сковывающее тело.

Игнат, как каменная скала, угрожающе навис надо мной, гневно раздувая ноздри.

– Ну, ты и наглая, Ксюша. Хм, как ловко у тебя все получилось. Чисто сработала. Красавица. Профессионалка. Скажи, этому где-то учат? Разводить богатеньких дядек на деньги?

Игнат хватает горловину свитера, сжимая в кулак. Реагирую незамедлительно, так как ворот становится практически удавкой. Цепляюсь за запястья и повисаю на них.

– Отпусти, – сипло срывается с губ, глазами ошалело гляжу по сторонам в поисках спасения, но только сейчас почему-то замечаю, что вокруг нас пустынный двор заброшенных складов или… неработающего завода.

Игнат толкает меня, прижимает спиной к холодному кузову Майбаха.

Склоняется к моему лицо так близко, что я чувствую на коже его горячее дыхание.

– Ксюш, ты совсем меня не знаешь. Если ты вдруг решила, что можешь мою доброту к тебе и к Кире вот так просто обесценить, я тебе не позволю.

– Игнат, ты с ума сошел? Мне больно. Отпусти же меня. Я сказала ровно то, как я вижу всю ситуацию. Ты нашел себе женщину. Решил меня бросить… Так в чем дело? Уходи. Разводись. Зачем ты устроил все это?! Я не понимаю. Зачем все эти тесты ДНК? Для родителей? Для вашей тусовки? Не хотел в их глазах быть козлом, который бросил жену и дочь? Так?

Слезы бессилия текут по щекам. Чувствую себя маленьким зверьком, пойманным в медвежий капкан. Бьюсь бессмысленно в руках мужа, в надежде на то, что он меня отпустит. Но вместо этого… Игнат хватает меня за бедро, дергает край юбки вверх.

– Нет! – вонзаюсь короткими ноготками в его шею. – Не смей. Не смей ко мне прикасаться.

– Я буду трогать тебя, когда хочу и сколько хочу. Ведь по закону ты моя жена. Не так ли?

– Ты рехнулся? Игнат! Я… – муж жестким поцелуем затыкает мне рот, терзая грубо губы.

У меня шок проходит только тогда, когда Игнат, оторвавшись от моего рта, тяжело дыша, утыкается носом в шею. А ладонь тем временем нагло по бедру ползет вверх.

Мной обуревает страх. Под тяжестью его тела я не только пошевелиться, я дышать не могу. Изо рта вырываются короткие всхлипы.

– Ты не посмеешь, Игнат, – слова вырываются отдельно друг от друга.

Трепыхаюсь в руках мужа, но помешать я ему никак не могу.

– Хватит скулить, – всасывая кожу на шее и оставляя на ней кровавые подтеки от засосов, Игнат продолжает настойчиво мять меня горячими пальцами. – Даже не верю, что ты могла мне изменить, Ксюш, – совсем низким, вибрирующим басом произносит муж. Вдавливаясь в мой живот напрягшимся пахом. – Разве я тебя чем-то не устраивал? Я же старался…

Игнат меня совершенно не слышал. Он словно оглох.

– Какая же ты дура, Ксюша. Какая дура. Я ж тебе никогда этого не смогу простить, – бормочет.

А второй рукой, которой он сжимал ворот, ослабляет хватку и запускает пальцы под свитер, стискивает грудь.