— Ты не поедешь на такси, Вероника, — поднимается он навстречу

— Я не поеду с Сотниковым, — упорно стою на своем.

— Тебя отвезут в соседний город, там у моих партнеров несколько квартир. Ты сможешь там жить сколько захочешь, сможешь работать или учиться. Я буду переводить тебе каждый месяц деньги, ты ни в чем не будешь нуждаться…

Я его не слушаю, беру сумку и спускаюсь вниз. Пускай говорит, он мне не мешает. Но Тимур догоняет и хватает за руку.

— Мы не можем остаться в одном городе, Ника, — его глаза как непроглядная тьма, лицо каменное, и я с ним совершенно согласна. Мало того, нам и с одной планеты не мешало бы съехать.

— Не можем, — киваю, — только с Сотниковым не поеду. Терпеть его не могу, дай мне другого водителя, вот Илью, например.

— Хорошо, — соглашается Тим, но с дороги почему-то не уходит. Смотрит и смотрит. Дыру скоро прожжет.

Забрасываю на плечо сумку со своими вещами, вслед за мной выносят тот красивый чемодан. Тимур идет вместе со мной к машине, значит, там ему записку и отдам. Можно было бы обнять его и шепнуть на ухо, но меня ломает от одной мысли, что придется настолько приблизиться к нему. Я тогда сразу умру, мне лучше сохранять дистанцию.

Тимур открывает дверцу, Илья замешкался на выходе. Прекрасно, у Тимура чуткая и тактичная команда, дают возможность боссу наедине проститься с надоевшей любовницей. Которую он сам же выставляет из дома. Так может, эта возможность предоставляется мне?

Беру Тимура за руку, он вздрагивает и вскидывает глаза, в них на секунду мелькает страх — думает, я сейчас начну признаваться в любви, рыдать и обнимать его колени? Если честно, как раз этого мне хочется больше всего, надо скорее уезжать, пока я не наделала глупостей.

Падать в ноги, конечно, не стала бы, но вопросов у меня сотня.

«Почему она?» «Тебе не жаль?» «Ты меня больше не хочешь?» «Я тебя люблю…»

Рука Тимура рефлекторно дергается, но я успеваю вложить ему записку, зажать ладонь с посланием в кулак и сказать чуть слышно:

— Прочти. Это важно.

Сажусь в машину, подходит Илья с чемоданом и загружает его в багажник. Когда он заводит двигатель, как будто не ключ зажигания проворачивает, а нож в моем сердце. Автомобиль трогается с места, и я не выдерживаю — оборачиваюсь и смотрю через заднее стекло.

Тимур стоит и смотрит вслед. Если бы я его не знала, сказала бы, что там застыла черная тоска и горечь, но это всего лишь злость на самого себя. Что он так неосмотрительно впустил меня в свой дом и в свою жизнь.

Так и смотрю на него, стараясь вобрать в себя, запомнить его лицо, широкие плечи, сильные руки, напряженное лицо. Хоть это все расплывается и теряет четкость, ноя все равно смотрю. А он продолжает смотреть на меня до тех пор, пока машина не выворачивает из переулка на основную дорогу.

И когда Тим исчезает за поворотом, я понимаю, что он исчез из моей жизни на этот раз уже навсегда.

— Мне нужно заскочить домой, забрать кое-какие вещи, — прошу Илью.

— Я поднимусь с вами, — тот не дурак, помнит, какая я послушная и примерная.

— Я хочу в туалет, Илья, — признаюсь, пряча глаза и для верности держусь за живот. А что, от волнения еще и не то бывает. Он мучительно долго соображает. Тактичный парень, слишком. Это его когда-то погубит.

— Хорошо, — наконец решается, — идите, Вероника, поверю на слово. Но у вас на все максимум полчаса.

От радости хочется его обнять. Все-таки, хороший парень — это навсегда. Незаметно роняю выключенный телефон под сиденье — прощай мой подарок от Тимура, я избавлюсь от всего, что напоминает мне о моей несостоявшейся любви. А заодно от возможности отследить меня по IMEI.[7]

Свой старый видавший виды мобильник я не выбросила, как не выбросила ни старую одежду, ни старое белье. Подаренные Тимуром вещи лежат в чемодане, в багажнике. Их я тоже оставляю, пускай сам их носит, отдаст Кристине и вот, например, Илье.

Бегом поднимаюсь в квартиру — отсчет отпущенного парнем получаса пошел, и мне надо действовать быстро. Запихиваю в сумку оставшуюся одежду — благо, ее немного, и я не могу позволить себе разбрасываться вещами.

Закрываю дверь и стучусь к соседке, Кате — это подружка хозяйки квартиры, я даже деньги через нее передавала. Оставляю ключ и рассказываю слезную историю о парне, который не дает прохода и преследует меня.

Катька — тетка решительная, она наша домовая активистка, у нее ключи от двери, ведущей на технический этаж. А еще она терпеть не может мужчин, всех. У нее на них аллергия после трех мужей — алкаша, бабника и придурка. Поэтому Катька со мной по одну сторону баррикады, и через минуту я уже бегу по крыше.

Катерина позвонила активистке первого подъезда, сегодня все удивительно солидарны в моем стремлении сбежать от назойливого ухажера. Меня впускают в подъезд, я спускаюсь вниз и прыгаю в первую же маршрутку, идущую в центр.

Как странно чувствовать себя ближе к Тимуру, когда он так старательно меня от себя удаляет. Ну да я не к нему приехала. Покупаю в ближайшем отделе связи сим-карту и оживляю свой старенький аппарат. Звоню хозяйке, чтобы забрала у соседки ключи, а потом набираю Соньку.

— Сонечка, можешь впустить меня к себе пожить? Я съехала с квартиры, мне жить негде.

У Соньки голос сонный, но от моей просьбы она тут же просыпается.

— Конечно! И вообще, я на тебя завещание составила, так что, если что, она и так твоя. Иди под окно, сброшу ключи, а то в отделение тебя уже не пустят, поздно.

Соне государство купило однокомнатную квартиру в малосемейке в районном центре в сорока минутах езды от города. Это небольшой городок, работы там нет, и люди стремятся уехать в областной центр. Потому и квартиры недорогие, вот Соньку туда и сплавили.

Иду к клинике и обхожу здание стационара. О том, что Илья уже позвонил мне и обнаружил, что телефон вне зоны действия сети, стараюсь не думать. В окне маячит кудрявая Сонькина голова, она бросает мне ключи и по телефону рассказывает, как туда добираться.

Удобнее на электричке, я как раз успеваю на последнюю. На вокзале натыкаюсь на аптеку и покупаю тест. Просто на всякий случай, никаких внутренних изменений я не чувствую, так что это лишь для того, чтобы закрыть страничку под названием «Тимур».

Уже сидя в электричке, позволяю себе подумать. Не надо быть великим мудрецом, чтобы понять: Тим взял Кристину нарочно, чтобы меня спровоцировать. Он знал, что я могу увидеть репортаж, а может, даже сам попросил Кристину отправить мне ссылку. Тут я могу только гадать.

Несомненно одно, он ждал эту пощечину, переложив выбор на меня. И я выбрала. Не стала делать вид, будто ничего не случилось, и дала Талеру возможность выставить меня из дома.

От обиды внутри жгло, будто там подпалили канистру бензина. Зачем? Зачем было впутывать сюда Кристину, неужели нельзя было просто сказать: «Уходи. Ты мне надоела»? Ну или другое, вариантов масса.

Но он предпочел позволить мне самой себя утопить. Прогоняю слезы — не буду за ним рыдать, больше не буду. Не хочу, мир не сошелся клином на Тимуре. Пора выздоравливать, как он сказал в день моего выпускного, и самое правильное — начать это делать прямо сейчас.

Если хорошо подумать, все, что нас связывает — это только мои мечты и желания. Общего у нас — лишь тот неполный месяц, что я у него прожила. Если посчитать по минутам, готова спорить, сексом мы занимались гораздо больше, чем разговаривали. Разве это называется «терять»?

Я с таким жаром себя убеждала, что чуть не проехала нужную станцию. Оттуда можно доехать автобусом, но уже темно, и я не уверена, что они ходят. Поэтому беру такси.

Таксист подвозит меня к самому Сонькиному дому. Я безуспешно тычу ключами в разные замочные скважины, пока, наконец, дверь не открывается.

Сонька чистюля и аккуратистка, поэтому у нее чисто, хоть и очень просто. Если не сказать, бедно. Или это я уже так разбаловалась у Тимура? Даже имя его вспоминать не хочется, бросаю сумку в коридоре и падаю на диван. Это единственное спальное место в доме, но одной Соне вполне хватало.