— Ника, ты не хочешь поучиться на SMM-менеджера?[8] — спросил Олег. — Я помогу тебе оплатить курсы.

Я обошлась без него, и сама оплатила двухмесячные онлайн-курсы. Вышло не так дорого, я заплатила из отложенных долларов, потому что на жизнь я себе теперь зарабатываю. А вот телефон пришлось купить новый, но я оформила рассрочку, и ежемесячный платеж мне вполне по карману.

На удивление, это меня увлекло, и учеба дается легко. Стараюсь сразу все применять на практике, и это дает свои результаты. А главное, я теперь смогу продвигать странички на заказ, и это мне очень пригодится, когда родится мой сын.

Олег говорит, что у меня талант, но он много чего говорит приятного, поэтому я не очень доверяю его мнению. А вот на курсах когда хвалят, это приятно. И когда я вижу, что прибавляются подписчики, что в кофейне стало больше посетителей, тоже. И это я только начала обучение!

После утренних кофе-брейков пока никого нет, захожу в Инстаграмм, чтобы записать сторис и вижу в рекомендуемом знакомое лицо. Кристина. Ее акк иногда попадался мне в ленте, но я героическими усилиями заставляла себя не смотреть. Чувствую, что ничего хорошего для себя я там не увижу.

Но сегодня вдруг сердце отчетливо ёкает. Смотрю на ее лицо, она заплаканная в окружении журналистов, и изнутри обволакивает холодом. Движение пальца по экрану, и…

— Он по-прежнему в коме. Никаких прогнозов не дают, это просто ужасно, — рыдает Кристина, а у меня сердце падает вниз, пробивая фундамент. Уверена, что речь идет о Тимуре. — Мы собирались пожениться, Тимур собирался сделать мне предложение.

— А как вы прокомментируете слухи, что у Тимура была девушка, и он якобы жил с ней последний месяц? — Кристине микрофон разве что под нос не суют. Она указательными пальцами стирает с лица влажные дорожки и грустно улыбается. — Тимур интересный обеспеченный мужчина, конечно, вокруг него постоянно увиваются желающие обратить на себя внимание. Но мы вместе уже три года, у каждой пары бывает сложный период в отношениях. Да, у нас была пауза, но Тим вернулся ко мне. А если в этот период у него кто-то и был, то поверьте, все это из серии одноразового секса.

Руки дрожат, и я чуть не роняю телефон. Кома? Предложение? Трясущимися пальцами тыкаю в экран, забивая в поисковик Тимур Талер, и на меня обрушивается шквал новостных заголовков.

«Покушение на миллионера Тимура Талерова», «Тимур Талеров тяжело ранен неизвестным снайпером», «Врачи борются за жизнь Тимура Талерова».

Зажимаю рот рукой и ложусь на барную стойку. Тим ранен, это случилось через три дня после моего бегства. Могло ли это случиться из-за меня?

С трудом заставляю себя читать дальше, хотя слезы застилают глаза. В Тимура стреляли во время открытия торгового центра, он до сих пор в коме, а я ничего не знала.

Первый порыв — бежать куда угодно. На электричку, на автобус, хватать такси и ехать к нему. Но везде в новостях возле Тимура — Кристина.

Она костьми ляжет, но меня к нему не подпустит, а если узнает о ребенке, это будет еще хуже, чем если бы о нем узнал Тимур. Накрываю голову руками и сползаю под стойку.

Лазареву везде называют не иначе, как невестой Талерова. А я?

А я одноразовый секс. И почему-то мне кажется, что это слова Тимура.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хлопает входная дверь, быстро поднимаюсь с пола, незаметно вытирая глаза. Даже не пытаюсь улыбаться — вряд ли у меня сейчас что-то получится. Механически выполняю необходимые действия, вообще не вникая в процесс — руки сами двигаются. А перед глазами Тимур в реанимации, подключенный к приборам.

Посетители — высокий парень в очках и рыженькая, чем-то похожая на Соньку, девушка — садятся за столик. Я начинаю протирать стойку, перекладываю с места на место телефон. Снова прокручиваю в памяти кадры с заплаканной Кристиной, растравляя себе душу.

Посетители уходят, и я начинаю кружить по кофейне. Не нахожу себе места, все валится из рук, мысли только о Тиме. Без него все кажется пустым и бессмысленным, и я зло одергиваю себя. Что это я его хороню? Он жив, он справится, Тимур не может умереть.

И тут я чуть не теряю сознание, даже за столик приходится хвататься. Он просто не имеет права умирать, потому что его наследница — Доминика Гордиевская. А то, что она же Вероника Ланина, скажет любой паспортный сервис, ведь я официально меняла имя.

Страх ледяными щупальцами сдавливает горло. Не хочу, чтобы Тим умирал, не хочу. Он обязан выжить, иначе… Иначе, нам конец. Я и мой малыш — мы первые претенденты на наследство Тимура, что, если нас начнут искать?

Я помню склад с оружием, куда меня привез в багажнике Тимур, наверняка в него стреляли не из-за его официального бизнеса. А потом вспоминаю горящий «Летучий голландец» и Саркиса, и становится еще страшнее. Что, если в него стреляли из-за меня?

Я не прощу себе, если Тимур из-за меня умрет. Очередная догадка сверлит мозг — Сотников. Ну конечно, это он, неужели Тим мне не поверил? И Сотников организовал на него покушение. А ведь это проще простого сделать тому, кто отвечает за безопасность…

Хватаю телефон и снова с головой окунаюсь в новости месячной давности. Почему я не смотрела новости, ну хотя бы заголовки в интернете?

Читаю все статьи подряд, и натыкаюсь на следующую новость — в день покушения на Тимура в его загородном доме при задержании был убит его глава безопасности Сотников Андрей Витальевич с охраной… Дальше вчитываюсь в список имен и фамилий.

Жиганов, какие-то незнакомые фамилии, Ильи нет. Выдыхаю с облегчением, мне было бы жаль Илью. Но теперь я совсем ничего не понимаю. Сотников собирался слить Тимура силовикам, и они же его застрелили?

Голова идет кругом. А может, Тимур прочел мою записку и принял меры? У него ведь тоже есть кто-то влиятельный в верхах, без этого он бы давно сидел в тюрьме. В то, что Самурая нет на свете, верится с трудом, мне больше не надо бояться и прятаться. Он больше не сможет меня подставить перед Тимуром.

В том, что Тим выживет, я больше не хочу сомневаться. Можно было бы Соньку к нему подослать, но ее никто не выпустит из больницы. И тут меня осеняет: Борисовна!

Становится стыдно — за этот месяц я ни разу ей не позвонила, а ведь она наверняка волнуется. У нее только старый номер, но вряд ли кто-то заряжал мой телефон и пополнял счет. Спохватываюсь, что не помню ее номера, и ищу в интернете телефон детдома.

Набираю, идут длинные гудки.

— Здравствуйте, — чуть ли не кричу в трубку, когда слышу незнакомое «Алло», — мне нужна Татьяна Борисовна.

— А кто ее спрашивает? — голос в трубке решил взять меня на измор.

— Это воспитанница, я уже выпустилась, я Ника, — говорю, скорее, по привычке, уже отвыкла от Доминики.

— Татьяны Борисовны нет, Ника, разве тебе не звонили?

— Не знаю, — холодеет под ложечкой, рука с телефоном дрожит, — я номер поменяла. А где она?

— Она умерла, три недели назад, инфаркт. Уже похоронили, — голос отдает металлическими нотками, и мне кажется, я проваливаюсь в глубокий колодец. — Всех обзванивали, кого нашли, многие приехали. У нее сердце давно барахлило…

Телефон скользит из ладони на пол, я закрываю лицо руками и снова сползаю следом. Сколько так сижу, не знаю. Прихожу в себя от того, что меня кто-то трясет за плечи.

— Ника! Ника! Что с тобой? Тебе плохо?

В лицо брызжет вода — напарница Ксюша поливает меня из лейки для цветов. Она помогает мне подняться и порывается вызвать скорую помощь. Щеки мокрые от слез, смешанных с водой.

Мне не нужна скорая, мне нужно на воздух. Мне нужны близкие люди, которых нет рядом. Я хочу услышать голос Борисовны, увидеть Тимура, но мне кажется, я даже слышу, как с лязгом захлопывается дверь в прошлую жизнь. А я остаюсь по эту сторону.