— Эх, парни, чувствую, полыхнем мы здесь! — радостно потирает он руки — А второй доской нельзя разжиться?

— Будет к Новому году вторая доска, обязательно будет — обещаю я ему.

Даже сейчас уже понятно, что конструктивных недостатков в нынешнем варианте у сноуборда нет. Все там по уму получилось. Значит, можно спокойно запускать доску в экспериментальную серию. Сегодня дела у нас на склоне шли уже намного лучше. На второй день падений стало заметно меньше. А главное — мы начали понимать некоторые тонкости катания на сноуборде. Теперь наша ближайшая задача — выяснить возможности доски, потому что даже сам я имею об этом только теоретические знания.

— Рус — общительный львовянин быстро перенял у нас манеру общения — надо бы еще обдумать, как усовершенствовать горные лыжи. Некоторые ваши технические находки просятся, чтобы применить их и в лыжах.

— Согласен. Думай, Ясь. А на Новый год встретимся и обсудим.

— Мы вам решили два комплекта лыж оставить, потом просто отдадите их пани Анне.

— Вот за это спасибо! — радуемся мы щедрости своих новых друзей.

Боже, как же все сейчас просто… Отдать дорогие лыжи малознакомым людям — легко. И даже мысли у человека не возникает, что мы можем сломать их или как-то еще повредить. Доверие почти на грани детской наивности, от которого меня иногда оторопь берет. Вот я, старая жадная сволочь, ни за что бы не оставил свой сноуборд львовянам. Потому что от наивности излечился давным-давно. И сейчас иногда приходится усилием воли придушить свою жабу, внушая ей, что люди здесь другие, не испорченные тотальным недоверием ко всему и всем. Добрее нужно быть, товарищ Русин, добрее! И проще смотреть на жизнь, а особенно на материальные ценности. Наслаждайся человеческим отношением между людьми.

Отсутствие цинизма и постоянного поиска выгоды в большинстве граждан — это и есть одно из главных достижений СССР. Но понимать и ценить это начинаешь, только пройдя через лихую школу 90-х и нулевых. Человек человеку друг — сейчас совсем не пустая фраза. Обратиться за помощью к незнакомому человеку или помочь ему самому — это для советского гражданина совершенно нормально. И на помощь родной милиции он может спокойно рассчитывать, не боясь, что его там обдерут, как липку. Вот это все и надо спасать в первую очередь — нормальные человеческие отношения среди людей. Нет, конечно и сейчас встречаются в людской массе циничные и жадные выродки, но пока это скорее исключение — таких брезгливо сторонятся. А то и на собрании всем коллективом могут пропесочить.

Вечером закидываем наших львовян на вокзал. Съездить пришлось два раза, в один прием все в машине не уместились. Провожаем парней до электрички, помогаем им загрузить вещи в тамбур, потом машем на прощанье рукой и с грустью смотрим вслед.

— Повезло нам с ними — констатирует Димон — хорошие ребята.

— Им с нами тоже повезло — добавляет Левка — ну, что — сегодня хоть в колыбу?

— А пуркуа бы и не па? — соглашаюсь я. Тем более от вокзала до нее всего пара шагов.

Интерьер местной колыбы действительно оформлен в чисто национальном стиле. Чем-то напоминает традиционную чешскую пивную, но при этом одновременно еще и украинскую корчму. К грубоватой дубовой мебели здесь прилагается еще и чисто местный колорит — вязанки чеснока и лука, глиняная расписная посуда и вышитые полотенца-рушники. Ну, и неизменный атрибут любого карпатского «паба» — печь в самом центре зала. Народа в понедельник вечером почти нет, в зале заняты всего два стола. Так что сами выбираем понравившийся нам стол и делаем заказ.

Девушка с забавным именем Тетяна хлебосольно подсказывает нам, что стоит попробовать из местной национальной кухни. На закуску берем кляганиць — это такой холодец. На первое, конечно же, заказываем закарпатский бограч с галушками, о котором Лева нам уже уши прожужжал. А вот на второе выбираем все разное. Димон взял дисноторош — это квашеная капуста, тушеная с грибами и с копченостями. Я по совету Тетяны решил попробовать фасоль по-верховински — она у них тоже готовится с кислой капустой и подается с острой подкопченой колбасой пикницей. Коган сегодня продолжил гнуть венгерскую линию и заказал себе лоци — это такое жаркое из свинины. Ну, и кувшин местного домашнего вина на всех взяли.

А дальше начался у нас праздник живота. Все действительно оказалось очень вкусным, а порции щедрыми. Острая густая похлебка бограч вообще выше всяческих похвал. Коган аж постанывал и прикрывал глаза от удовольствия, поглощая ее.

— Лева, прекрати так стонать, ты же не любовью занимаешься! — шикнул я на него

— Не могу. Парни это получше любого перепихона. Гастрономический экстаз!

— Вот и води таких по ресторанам, он же здесь всех людей распугает — ворчит Димон.

Но бурчим мы с Кузнецом скорее для порядка, удовольствие от местной кухни мы получили не меньше нашего доморощенного гурмана. К концу ужина даже сил пререкаться с ним не осталось. И на десерт тоже сил уже не было, хотя Тетяна и пыталась соблазнить нас сырным пирогом.

— Эх, сейчас бы сюда еще наших девчонок… — мечтательно щурит глаза сытый Левка — Хотя нет. Лучше бы каких-нибудь местных красоток.

— Можно рвануть за ними на машине в Сколе — неожиданно поддерживает его Димон — всего-то 20 минут езды.

— Парни, вы… уху ели?! — охреневаю я — Какие еще красотки?!

— Рус, ну мальчишник-то мы должны устроить? Гарны дивчины, свежий карпатский воздух и все такое…

— Нет, вам точно лечиться нужно! Электричеством.

— Фу, даже помечтать не дал…! — возмущаются друзья

— Вот завтра вечером посадите меня на киевский поезд и потом мечтайте сколько угодно. Только про меры предосторожности не забывайте — нашего стратегического запаса вам должно хватить.

— Ну, это как пойдет! — шкодливо переглядываются друзья.

Ох, чувствую, кто-то здесь завтра в отрыв уйдет…

Вторник 1 ноября 1964 г.

п. Славское, Украинская ССР

Утром, напевая себе под нос «А я спросил, зачем идете в гору вы…», подгоняю друзей за завтраком, чтобы побыстрее отправиться на склон. Сегодня уже ничто не отвлекает нас от самого важного дела, и можно целый день посвятить тренировке. Как ни странно, лучше всех управляется со сноубордом Лева. Шутя списываем это на животворящий эффект от вчерашнего посещение колыбы. Он же после обеда снимает на камеру все наши лучшие «достижения», отработанные к концу дня.

— Даже страшно представить, как Левка завтра кататься будет после общения с местными красотками! — ржет Димон — может, утром его сразу на Тростян отвезти?

— Главное в Сколе его ночью не потеряй — ворчу я.

— Потерять его там будет сложно, понятно ведь, где его утром потом искать — в местной колыбе!

Да уж, судя по всему, парни очень серьезно настроились на вечерний загул. Ну, я им не судья, дело молодое. Лишь бы в какую драку с местными не вязались, а то Димон может один и не отбиться, а на Когана надежды мало. Помню как весной его отбивали от московских хулиганов… Вот вроде он у нас в последнее время и посмелее стал, и физически покрепче, а все равно пока рыхловат — гонять и гонять его еще до нормальной спортивной формы.

День пролетает быстро, не успели оглянуться — уже начинает темнеть. Усталые, но довольные сегодняшней тренировкой, мы возвращаемся на базу. Времени вполне хватает на то, чтобы принять душ, переодеться и перекусить перед поездкой на вокзал. В дорожную сумку летит смена белья, свежая водолазка, «Зенит», пара экземпляров «Студенческого мира», и обязательный журналистский минимум — удобный большой блокнот с запасом шариковых ручек. Парни так же основательно готовятся к поездке в Сколе — прихорашиваются и надевают свою самую нарядную одежду.