Это то, что касается моих ближайших планов. Но главной темой года в нашем журнале, безусловно, становится патриотизм. Уже в январском номере мы подняли ее в полный рост. Редакционную статью Когана старшего цитируют во многих изданиях, на нее ссылаются коллеги журналисты. Даже в новостях по ТВ рассказывали о новом движении среди студенческой молодежи по приведению в порядок солдатских могил ко Дню Победы. В ЦК ВЛКСМ, не будь дураки, тут же подхватили почин и распространили его дальше — у этих товарищей просто нюх на такие перспективные темы. Многие комсомольские издания как по команде перепечатали нашу статью, причем полностью, слово в слово. До весны теперь есть время, чтобы придать молодежному движению организованный характер, и для начала выявить все объекты, где необходима помощь. Главное — лед тронулся.
Сразу после сдачи январского номера в печать, звоню Баскакову и прошу Владимира Евтихиановича устроить мне встречу с Бондарчуком. Его согласие получено, интервью с режиссером пойдет в следующий номер, хотя главной темой там, конечно, будет визит Гагарина во Францию, подготовка к которому сейчас идет полным ходом. Советский десант ожидается внушительным: деятели культуры под предводительством Фурцевой, видные спортсмены в том числе наши олимпийские чемпионы, совминовские и спортивные чиновники. Ну, и мы — скромные работники пера под эгидой кремлевского пула.
Прежних консультантов из ЦК я больше не видел — на следующем собрании пула их заменили другие лица. Вадима Загладина из Международного отдела ЦК, нам представили как специалиста по Франции, а Льва Толкунова как журналиста — международника. Хотя Герман тут же шепнул мне, что он один из замов Андропова. По Горкам -10 меня больше никто не дергал и на допросы не вызывал. Но от Иванова знаю, что следствие быстро закончили, повесив всю вину на Яковлева. По словам Ивана Георгиевича в бумагах там нашли много чего интересного, и сейчас, после трехнедельных разбирательств, судьба трех остальных фигурантов дела тоже решена — все покинули ЦК и пока находятся «за штатом». Видимо, им подыскивают подходящие места для ссылки с лечебным климатом, где излишний либерализм мозга навсегда выветрится из их голов.
Александра Бовина действительно забрали в секретариат к Генсеку на должность одного из референтов, но понятно, что теперь он будет выполнять обязанности его спичрайтера. И я очень надеюсь, что у Бовина хватит ума не бравировать этим и не вставлять ненужную отсебятину в речи и статьи Генерального. Гагарин — это ему не Брежнев, он по бумажке читать не будет и манипулировать собой, как Хрущев, не даст. Лучше Бовину сразу расстаться с мыслью, что вписывая слова в речи первого лица, он способен влиять на политику. И вообще, наша общая задача сейчас — создать впечатление о Гагарине, как о спокойном и деликатном руководителе Партии, который внимательно прислушивается к мнению других. Но при этом является самостоятельной фигурой.
Первым испытанием для пула стала пресс-конференция Гагарина, на которой было объявлено о предстоящем визите во Францию. Там наша новая группа отрабатывала взаимодействие в реальных условиях, приближенных к «боевым». А потом в Кремле по ее итогам был устроен разбор допущенных ошибок, чтобы не повторять их вновь. В общем, все застыли на низком старте в преддверии первого визита Генерального. 3-го февраля вылетаем…
*****
— …О чем задумался, Русин? — Гагарин хлопнул меня по плечу, присел в соседнее кресло.
В Париж мы летим несколькими бортами. Не знаю, кто именно из чиновников отвечал за распределение, но я попал на основной борт к Генеральном секретарю. Самолет уже набрал высоту и пилот выключил табло «пристегните ремни». По салону тут же началось брожение — журналисты кучковались или подсаживались поговорить к чиновникам, по проходу поплыли стройные улыбчивые стюардессы с тележками.
Фурцева весело щебечет о чем-то с Валентиной Гагариной, обе дамы в приподнятом настроении — Франция! Как и положено первым леди, у Гагариной будет своя небольшая свита и своя отдельная программа — в основном культурная. Пока Юрий Алексеевич будет заниматься встречами и переговорами, Валентина Ивановна в сопровождении Фурцевой будет посещать Лувр и другие культурные мероприятия, а их тоже запланировано немало.
А меня в этот самый момент «накрыло». Сначала «провалило» в воспоминания о подготовке к визиту — выездной комиссии, хлопотами с документами и получении визы. Потом вспомнил о самом главном из всей этой суеты — задании Иванова забрать в депозитарии банке Сосьете Женераль какие-то важные документы — для чего мне был вручен ключ от сейфовой ячейки. Похоже, бумаги эти не были тайными, но Иванов попросил не афишировать визит в банк.
Воспоминания промелькнули быстро, зазвучало набатом подзабытое Слово. Хлопок Гагарина вернул меня в привычную реальность, но я почувствовал какой-то непривычный упадок сил. Слово в этот раз не дало, а забрало у меня энергию.
— Задумался о золоте — пробормотал я, растирая лицо руками
— О золоте? — удивился Генеральный
— О нем. Юрий Алексеевич, вот американцы сейчас явно вступают в войну во Вьетнаме, правда?
— Ну, была записка из МИДа на эту тему, ПГУ и разведка Генштаба подтверждают их выводы — кивнул Гагарин — Будем помогать вьетнамским товарищам.
— А фунт британский недавно начал падать?
— Фунт-то тебе на кой сдался?! — еще больше удивился глава государства
— …Во Франции тоже экономические проблемы — продолжал гнуть я свое
— И что? — в голосе Гагарина уже слышалось раздражение
— А то, что все европейские валюты — и фунт, и дойче марка, и франк привязаны к доллару. А доллар к чему?
— К чему? — Генеральный, наконец, заинтересовался
— К золоту. Одна унция — 35 долларов. Цена фиксированная, удерживает ее, так называемый золотой пул — федеральный резерв и крупнейшие мировые банки. Я об этом отличную статью в Японии прочел. В американском экономическом журнале.
— И давно удерживают?
— Как после войны договорились в Бреттон-Вудсе, так и держат банкиры. Но чую: большие трудности у капиталистов.
— Какие? — Гагарин навострил уши
— Чем глубже экономические проблемы в США и Европе, тем больше будет желающих обменять валюты на доллар и доллар на золото — получить на выходе слитки и вывезти их из Штатов. Федеральный резерв начнет отгружать золото — ведь только ему вера — а желтый металл на печатном станке не наштампуешь.
— Ну-ка, ну-ка… — подзадорил меня Юра — Выкладывай, что придумал
— Думаю, что пул этот золотой скоро рухнет. Цену они удерживать не смогут и вынуждены будут отменить обмен долларов на слитки
— Ого! — Гагарин почесал в затылке — У нас в запасах около двух тысяч тонн, мне докладывали, но мы наше золото не продаем.
— И не надо! — решился я — Сейчас надо наоборот, докупать его по дешевым, фиксированным ценам.
— Валюты для этого мало — вздохнул Гагарин
— У нас же в Европе свой банк есть? — кинул я пробный шар, дождавшись осторожного кивка, продолжил — Предлагаю вывезти часть наших слитков в хранилища этого банка и заложить их под кредиты в швейцарских франках. Желтый металл — очень хорошее обеспечение, нам легко дадут под него займы. На эти кредиты надо купить новые слитки и опять их заложить. И так до тех пор, пока дают кредиты и продают золото. Только делать это нужно по-тихому, с привлечением надежных посредников.
— Если пул рухнет и цена вырастет — сообразил Генеральный — наши слитки сильно подорожают… А насколько может цена скакнуть? Долларов на пять?
Я чуть не засмеялся на его наивностью. Еле сдержал себя. Через пятнадцать лет, в начале 80-х унция золота будет стоить 600 долларов. Рост почти в двадцать раз. Но говорить об этом Гагарину — не стоит, все равно не поверит.
— Я общался с нашими экономистами в ходе обсуждения реформы Либермана — они полагают, что и пятьдесят долларов за унцию не предел.
— Хм… — Гагарин серьезно задумался
— А если американцы завязнут во Вьетнаме, и у них начнется высокая инфляция, а она обязательно начнется из-за роста военных расходов… — вкрадчиво произнес я
